Замерзшие сердца - Ханна Коуэн Страница 23

Перекинув сумку через плечо, захожу в дом, не желая слишком долго задерживаться на улице – райончик у меня не из приятных. Но уж лучше жить здесь, чем в каком-нибудь модном строении, где я не ощущаю ни капли комфорта.

Знаю, друзья не понимают, почему я продолжаю обитать в месте, переполненном полицейскими машинами и выбоинами размером с Техас, которые городские власти не удосуживаются заделать. Да, это странно, но именно здесь чувствую себя как дома. Понимаю, к чему они клонят: я зарабатываю достаточно, чтобы жить где угодно. Но не могу решиться на переезд, поэтому никуда и не уезжаю.

Последний глоток воздуха вырывается из легких, когда я вставляю ключ в дверь квартиры и обнаруживаю, что та не заперта.

– Твою мать.

Запихнув связку в карман, берусь за ручку, осторожно поворачиваю и сантиметр за сантиметром приоткрываю дверь. Лампа рядом с диваном проливает тусклый желтый свет на небольшую гостиную, освещая ее ровно настолько, чтобы я смог разглядеть маму, лежащую в отключке на диване.

С тяжелым вздохом захожу в квартиру, закрываю за собой дверь и запираю ее на ключ. А потом, снова вернув внимание к гостье, испускаю измученный смех:

– Когда же это закончится, мам?

Наверное, мне стоит поблагодарить ее за наконец-то найденный ключ. А еще за то, что ей удалось соорудить постель на диване.

Опасаясь, что скрип половиц нарушит сон мамы, осторожно приближаюсь, укрываю ее одеялом и целую в макушку. Гашу свет с единственной грустной мыслью: неужели так будет всегда?

Где-то на третьем часу сна пробуждаюсь от непрерывного стука в дверь.

После ночи, проведенной в раздумьях, мне все-таки удалось задремать, правда случилось это только около четырех часов утра. И толку оказалось немного.

Стоит мне перекинуть ноги через край кровати и встать на шаткие ноги, как стук прекращается. Я тру ладонью лицо, потираю глаза пальцами. И только потом открываю дверь спальни.

– Какие у тебя шелковистые волосы! – слышу, как восклицает мама из кухни.

Нахмурившись, бросаю взгляд на входную дверь и замечаю рядом с моими ботинками пару розовых кед Vans в горошек.

Дьявол. Только не это.

Ведомый чувством страха, решительно шагаю на кухню.

И слышу знакомый смех, от которого по позвоночнику пробегают мурашки.

– Спасибо! Кондиционер творит чудеса!

Повернув за угол, вижу ее. Прижавшись бедром к столешнице, Грейси с широкой улыбкой демонстрирует маме безупречно ровные молочно-белые зубы.

– Я не ждал гостей, – разносится по кухне мой хриплый голос.

Удивленные моим присутствием, они поворачиваются.

– Что за грубость, Тайлер! – ругается мама. – И оденься, пожалуйста.

Опустив взгляд на оголенную грудь, я непроизвольно вздрагиваю от прохладного воздуха и собственного смущения. Поднимаю глаза на чопорную гостью, которая демонстративно и совершенно непринужденно смотрит на мой обнаженный торс. Рот ее слегка приоткрыт, а розовый язычок покоится позади нижних зубов.

Закрой рот, Грейси. Иначе мне придется его чем-то занять.

– Сейчас вернусь. – Отведя взгляд, я удаляюсь в комнату, пока мне не пришлось объясняться перед мамой, почему у меня стояк.

Отыскав в ящике старую хоккейную майку, натягиваю ее через голову и возвращаюсь туда, где, по моим ощущениям, скоро начнется чертова драма.

Проходя мимо бежевого кресла, разделяющего гостиную и кухню, улавливаю аромат свежесваренного кофе – за это, кстати, стоит поблагодарить Адама: если бы не он, в этом доме не появилось бы ни одной гребаной вещицы. Он потащил меня за мебелью уже на следующий день после моего переезда. Мне кажется, иногда он больше похож на девчонку, чем любая другая знакомая мне девчонка.

– Как поживает твой брат? Все еще играет в хоккей? В последнее время Тайлер ничего мне не рассказывает.

В ответ на укор у меня спина напрягается. Я ухожу от вопросительного взгляда Грейси и направляюсь к шкафчику, где хранятся кофейные чашки.

– Играет. – Грейси пытается скрыть удивление, искренне не понимая, почему мама до сих пор не в курсе, что Оукли стал настоящей звездой. – А еще он недавно обручился.

От неожиданного маминого визга я вздрагиваю и проливаю кофе прямо на гранит, промахнувшись мимо чашки.

– Какие новости! Поздравь его от меня!

– Зачем поздравлять, если ты его даже не знаешь? – огрызаюсь я, крепко зажав кружку в пальцах.

Сидя за столом, она притворяется, будто ничего не слышала, хотя я точно знаю, что это не так: в тишине, воцарившейся на кухне, до моего слуха доносится ее разочарованный вздох.

– Тайлер, – поднимаясь со стула, едва слышно предупреждает Грейси. Ее широко раскрытые глаза смотрят на меня настороженно, как будто она пытается найти объяснение моему поведению.

Не обращая на нее внимания, перевожу хмурый взгляд на свою мать:

– У меня времени нет на болтовню. Полагаю, и у тебя есть дела?

На этот раз Грейси взрывается:

– Тайлер!

Теперь мое внимание всецело обращено к Грейси. Я замираю на месте, прищурив глаза до узких щелей, в ожидании следующей порции критики. Если бы она имела хоть какое-то представление об истинной сущности мамы, а не о том, кого она пытается из себя изобразить, я бы сейчас не выглядел таким уж злодеем.

– Все хорошо, милая. – Мама ласково улыбается и поднимается с места, нежно положив руку на плечо Грейси. – Сын по утрам не в лучшем настроении. Кстати, Тайлер, – она поворачивается в мою сторону, – пока ты спал, звонил Ривер. В выходные он будет в городе.

Внутри меня все стынет. В черепе нарастает тупая боль. Зачем она заговорила при Грейси о моем до безобразия идеальном старшем брате? Ей эта информация ни к чему.

– Передай Брату Прекрасному, что я послал его на хрен. – Я шагаю к раковине, выливаю полную кружку кофе в слив, кладу руки на край стальной раковины и сжимаю до тех пор, пока костяшки пальцев не приобретают ужасающе белый оттенок.

– В субботу и передашь. Мы встречаемся за ужином.

Отцепившись от раковины, оборачиваюсь с язвительным смехом:

– Дай угадаю. В одном из его расфуфыренных ресторанов?

С невысказанным извинением смотрю на Грейси. Она в ответ лишь дарит улыбку, благодаря которой напряжение спадает, а благодарность ей возрастает в десятки раз.

– В общем-то, да. И я была бы рада, если бы ты пришел вместе с Грейси.

– Я не дум…

– О, я с удовольствием, мисс Бейтман! – перебивает Грейси.

А потом подходит ко мне и берет под руку. Я по глазам уже вижу, что спорить с ней бесполезно.

– Вот и прекрасно! – Мама, светясь от счастья, не сводит пристального взгляда с не очень-то скрытой демонстрации привязанности. Почему-то Грейси решила, что выражение симпатии – это лучшее средство заткнуть мне рот.

– Проводишь меня, Тайлер?

Мама так счастлива, как будто не догадывается, каково мне сейчас. Хотя, наверное, она и правда не понимает…

– Давайте я вас провожу! Пусть Тайлер примет душ и