Прекрасно в теории - Софи Гонзалес Страница 29

Когда дыхание Броэма пришло в норму, а кабинка выровнялась, он продолжил:

– После каждого возвращения она делала вид, что ничего не произошло, и говорила, что просто была занята. С одной стороны, я ненавижу себя за то, что был таким требовательным, когда она пыталась жить своей жизнью. Но потом я стал задумываться, насколько сильно я ее заботил, если она не могла найти и тридцати секунд за две недели каникул, чтобы ответить на сообщение.

Произнося последние слова, он взглянул на меня. Облизнул губы и пожал плечами. Он определенно ждал совета.

– Не похоже, что она хотела быть жестокой, когда так себя вела, – начала я. – Это же не было последствием ссоры или попыткой заставить тебя уступить в какой-то ситуации, верно?

Тень улыбки показалась на лице Броэма.

– Нет, конечно, – ответил он. – Она не сделала ничего плохого. И я никогда так не думал. Я знаю, что был требовательным, и совершенно нормально уделять время себе. Она ничего не должна…

– Ну, – перебила я. – Не совсем. Потому что на самом деле вполне нормально просить общения от своей девушки.

По его виду можно было подумать, будто я сказала, что океан сделан из горячего шоколада, а травинки – из перечной карамели.

– Конечно, она имеет право быть занятой, но, когда ты в отношениях с кем-то, ты подписываешься уважать его. Она могла сказать, что дела идут не очень. Она могла сообщить, когда все уже наладилось. Ты знаешь, что в западном менталитете очень ценится независимость. Нельзя сказать, что ты ужасный человек, если тебе необходима близость. Ты не был навязчивым и никого не обидел. Просто твои потребности не удовлетворялись.

Он вцепился в край сиденья побелевшими пальцами. Интересно, заметил ли он это?

– Она не плохой человек.

– Я знаю. Как и ты.

Внезапно его взгляд стал стеклянным, а губы сжались. Казалось, что-то из сказанного мной задело его за живое. Интересно, часто ли Александр Броэм такое слышал? «Ты – не плохой человек.»

Броэм находился в замешательстве. Казалось странным, что парень, который вел себя с такой уверенностью, заявляя, что он достойный и привлекательный, устрашающий и знающий все о флирте, теперь может быть ранимым и неуверенным.

Он откинул голову назад и глубоко вздохнул, как будто пытался втянуть эмоции обратно.

– Так, и что мне теперь делать, учитель?

У нас был лишь один выход.

– Ну, тебе остается только прочувствовать это.

Он поднял бровь.

– Прочувствовать?

– Просто высвободи это. – Я подняла руки вверх. – Скажи: «К черту этот отстой». Потому что это так. Это отстой, отстой, отстооой.

Он уставился на меня.

– Ты хочешь, чтобы я прокричал: «На хрен этот отстой» посреди Диснейленда? Самого счастливого места на земле?

Ему не обязательно было так говорить.

Рядом с нами набрали высоту огромные американские горки, и люди в вагончике испустили душераздирающие крики, мчась навстречу своей гибели в самом счастливом месте на земле. Мы оставались достаточно высоко, и ветер уносил наши слова, как только они слетали с губ, заставляя нас кричать, чтобы расслышать друг друга. Как бы странно это ни было, но наше общение казалось настолько личным, насколько возможно в таком месте.

– Здесь слишком много кричащих людей, чтобы кто-то мог расслышать тебя. Не тяни резину. Давай!

Броэм осмотрелся – в воздухе, я бы добавила – и поежился.

– Отстой, – промямлил он.

– Отстой! – выкрикнула я, вложив все негативные чувства и эмоции из-за того, что сегодня у меня забрали Брук и появилась Рей, из-за полнейшей неспособности наладить собственную личную жизнь.

– Отстой, – произнес Броэм чуть громче на этот раз.

– ОТСТОЙ! – прокричала я, вставая на ноги. Кабинка выбрала именно этот момент, чтобы пошатнуться и скатиться вниз, и я закричала, будто меня резали.

– О БОЖЕ, НЕТ, ПОМОГИТЕ! – завопила я, хватаясь за поручни у двери. Меня отбросило на сиденье, и я свалилась так, что неуклюже распласталась на скамье. Казалось, я ушибла ягодицы и, возможно, часть спины, врезавшись в кабинку.

– Эй! – Броэм поднялся, протянув мне руки, лицо его искажал ужас, но я отмахнулась от него, смеясь так сильно, что свалилась с сиденья и упала на пол, пока кабинка яростно раскачивалась.

– ОТСТОЙ! – прокричала я снова, в этот раз направляя свой крик в потолок.

Броэм сел и покачал головой, к моему удивлению, выдавив улыбку. Настоящую улыбку. Казалось, я первый человек, увидевший это чудо. Я была так поражена, будто мой собственный ребенок делал первые шаги.

– Отстой! – повышая голос, произнес Броэм.

– Громче!

– ОТСТОЙ! – Он хлопнул руками по сиденью, а я зааплодировала, все еще лежа на полу.

– Знаешь, что еще отстойно? – спросила я.

Броэм протянул руку и помог мне сесть.

– Что?

Мой смех прекратился, а голос стал жестче.

– Я влюблена в лучшую подругу. И теперь у нее новая девушка.

– Погоди, Брук?

Я кивнула.

– Вот дерьмо, Филлипс. Это и правда отстой. Мы везде облажались.

Я рассмеялась.

– О, нет. Ты облажался меньше. У тебя есть я, и мы еще не закончили. Как насчет…

– Вообще-то, мне нужно немного времени подумать.

Первой моей реакцией стало удивление. Потом оно перешло во что-то похожее на обиду. Одна неудача – и я вне игры? Разве я не говорила, что им нужно побыть какое-то время друзьями? Он думал, что лишь зря потратил деньги на мои консультации, потому что у них не было страстного поцелуя на Колесе Микки?

Хуже всего – хуже того, что он сейчас чувствовал – был испуганный голосок в глубине моего сознания, шепчущий, что он прав. Я облажалась. Я не была ни коучем Присом, ни Ориэллой.

Я не видела себя со стороны, но, если бы могла, уверена, что отчаяние проглядывало во всем моем виде. Взглянув на меня, Броэм поспешно добавил:

– Я очень благодарен за все, что ты сделала. И честно говоря, я поражен. У тебя это хорошо получается. Лучше, чем я ожидал.

Он пожал плечами.

– Может… пока сделаем перерыв?

Ладно. Окей, это справедливо. Потому что я наслушалась разговоров Броэма о его отношениях с Вайноной? Скажем так: если он хочет, чтобы я ему помогала, я согласна и сделаю все, что в моих силах. Но я не могла с уверенностью сказать, что они подходили друг другу. Может, я ошибалась. Вероятно, было еще много того, чего я не знала. Но кое-что я все-таки знала.

Если Вайнона была такой, как ее описывал Броэм, предпочитающей игнорировать его всякий раз, когда она чувствовала себя подавленной и эмоционально опустошенной; невосприимчивой к его мольбам о сочувствии – я поставлю все свои деньги на то, что она являлась счастливым обладателем тревожно-избегающего типа привязанности. Честно говоря, это много о чем говорило. Избегающие и тревожные часто находили друг друга. Вероятно, потому что взлеты