Прекрасно в теории - Софи Гонзалес Страница 30

Люди с тревожным типом привязанности, боящиеся отказа, и тревожно-избегающие, которые в свою очередь боятся быть поглощенными в отношениях, станут постоянно подавлять друг друга, пока оба не приложат достаточно усилий, чтобы понять свои триггеры и научиться справляться с ними. В конце концов, если Броэм хочет, чтобы у них с Вайноной все получилось, им обоим придется пересмотреть свои взгляды. И, похоже, она не искала способов возродить их отношения.

Но сейчас не самое подходящее время и место сваливать все эти «если» на Броэма. Поэтому я просто наклонилась вперед, чтобы положить локти на колени, когда колесо вернуло нас туда, откуда мы стартовали.

– Ладно, если ты решишь, что ты хочешь попробовать снова, знаешь, где меня найти.

Глава десятая

Дорогой Шкафчик 89,

Это снова я. В прошлый раз ты мне очень помог, спасибо большое за твой совет! Мне было тяжело написать это письмо, потому что, странно, но мне кажется, ты знаешь меня и желаешь мне только добра. Надеюсь, что после прочтения этого письма ничего не изменится.

Я хочу признаться. Помнишь ту девушку, о которой я писала в прошлый раз? Теперь она моя девушка (ура!), но у меня есть от нее секрет. В прошлом году мы участвовали в одном соревновании (не хочу говорить, в каком именно, потому что это выдаст меня), и я так хотела выиграть, что сделала нечто ужасное. Короче говоря, я подстроила все так, чтобы я выиграла. Это было еще до того, как она начала мне нравиться. Проблема в том, что я рассказала об этом на неделе паре друзей (меня душило чувство вины). Думаешь, паранойя, что они могут все обо мне рассказать, неизбежна? Знаю, что если бы они так поступили, она никогда бы не простила меня.

Наверное, я хочу спросить… считаешь, мне стоит рассказать ей правду самой? Меня пугает ее возможная реакция, но еще больше пугает то, что она может это узнать от других людей. Пожалуйста, скажи, если считаешь, что я совершаю ошибку.

Спасибо.

Письмо, из-за которого я выглядела красной как помидор, мирно лежало дома в ящике моего стола под тремя учебниками.

Сейчас я видела только темноту, потому что бездвижно лежала на кровати Брук с закрытыми глазами, ожидая, пока она закончит накладывать тени, а ее теплая рука лежала у меня на лбу.

– Время макияжа! – объявила она десять минут назад, доставая свой набор. Волнение накрыло меня сразу же, как только я услышала эти слова, ведь это означало еще десять минут ее личного внимания.

Когда она разрешила мне открыть глаза, я моргнула, и передо мной предстала Рей. В ее руках была плойка для завивки, и она проводила ей по прядям, превращая их в тугие кудри. Ей следовало бы начать немного выше, потому что ближе к макушке ее прическа становилась неровной и растрепанной. Я, конечно, могла бы ей помочь, но после прочтения письма не чувствовала себя такой благородной. Если она хотела пойти на вечеринку с прической эпохи королевы Виктории, это не мое дело.

Рей выглядела спокойной и радостной. Если сегодняшним вечером на моем лице читалось, как меня воротит от всего этого, то, кажется, ни она, ни Брук не заметили ничего. По крайней мере, они молчали.

Интересно, как бы Рей отреагировала, узнав, что ее письмо лежит в моей комнате? Если бы тогда заметила выражение моего лица?

Довольная моим макияжем, Брук направилась к Рейне, а мой лоб превратился в ледышку, когда внезапно она убрала с него руку.

У нас было около получаса до того момента, как мама Брук заберет нас и отвезет к Алексею на вечеринку подростков с нетрадиционной ориентацией, организованную нашим клубом. Конечно, я уже знала, что Рей будет там, когда Брук спросила, приду ли я к ней, чтобы вместе собраться. Похоже, Рей заполучила себе ВИП-доступ ко всему, что мы с Брук когда-то делали вместе, и даже несколько раз оказывалась в моем доме без особого приглашения. С того момента как они начали встречаться, лишь однажды мы оказались с Брук наедине. Однажды. Рей была везде. В школе, после школы. И занималась или тусовалась Брук тоже с Рей. В выходные, во время домашки, везде – Рей.

Я всегда старалась оптимистично реагировать на это и убеждала себя, что я полюблю Рей и буду счастлива, что наш с Брук круг общения расширяется.

Сегодня этого не произойдет, потому что вчера я узнала, что Рей – морская ведьма, сирена, чертова чупакабра. Я сосредоточилась на дыхании, умоляя бога даровать мне спокойствие и помочь принять те вещи, которые я не в силах изменить, а принятие означало медленное и медитативное дыхание.

Усевшись на кровать Брук, Рей надула губы перед зеркалом и протянула Брук щипцы.

– Можешь помочь, пожа-а-алуйста?

Брук иронично закатила глаза.

– Ты знаешь, я обожаю дев в беде, – пробормотала она, забирая щипцы. Она запустила пальцы в мышиные волосы Рей, медленно и изящно встряхивая их, наполняя сексуальностью.

Я неловко отвела взгляд, полная осознания, что, если бы не я, они сейчас бы целовались. И, думаю, они именно этим и предпочли бы заняться. Поскольку мой макияж был уже завершен, я схватила свою одежду и направилась в ванную переодеваться. Еще одной раздражающей вещью, разрушающей все в эти дни, было то, что мне стало не очень комфортно переодеваться, находясь рядом с Рей.

В ванной я надела свое вечернее мешковатое платье бирюзового цвета, которое купила у Дженни из-за милых рукавов три четверти. Эйнсли ушила его в талии, чтобы оно сидело по фигуре. Я закончила прическу в уединении, чтобы не пришлось впитывать странные флюиды, исходящие от Брук и Рей. Хотела бы я, чтобы Эйнсли была здесь. Я умоляла ее прийти, все-таки это она основала клуб. Но она тусовалась с друзьями по колледжу на другой вечеринке. Она также сказала, что эта вечеринка и рядом не стоит с прошлогодней, как минимум потому, что тогда был замок-батут. По крайней мере, она разрешила мне взять ее машину на вечер, заверив, что сегодня у нее нет намерений оставаться достаточно трезвой, чтобы сесть за руль.

В тот момент, когда я вернулась в спальню, Брук и Рей целовались. Хихикая, они закончили и вернулись к прическе Рей, не обратив на меня никакого внимания. Я побрела к столу Брук и взяла свой телефон, а Рей начала рассказывать историю о каком-то старшекласснике, о котором,