Кости сердца - Колин Гувер Страница 32

– Ты католичка? – спрашивает он.

– Нет. Просто внезапно расчувствовалась, решила взять на память.

– Ты совсем не похожа на сентиментальную барышню.

– Да, поэтому и «внезапно».

Он смеется и выходит за мной в коридор. Спустившись по лестнице, мы оба замираем.

На кухне у кофеварки стоит мой отец. Он поднимает глаза на лестницу и видит нас с Самсоном. Я вдруг чувствую себя ребенком, которого уличили во лжи. Меня еще никогда ни за что не наказывали. Матери было плевать на мой досуг, поэтому я не очень представляю, что будет дальше. Ситуация щекотливая. У отца очень недовольный вид. На меня он не смотрит – только на Самсона.

– Так, мне это не нравится, – говорит отец.

Самсон встает передо мной и примирительно поднимает руки.

– Я здесь не ночевал, пожалуйста, не бейте меня больше!

Отец вопросительно смотрит на меня.

– Он пятнадцать минут назад пришел. Мы вместе смотрели на рассвет. С балкона.

Отец снова переключает внимание на Самсона.

– Я уже полчаса сижу на кухне, если не дольше. Как ты попал в дом?

Самсон чешет в затылке.

– Э-э… перепрыгнул. – Он показывает ободранный локоть. – Вот, чуть не сорвался.

Отец секунду смотрит ему в глаза, потом трясет головой.

– Идиот! – Он наливает себе кофе и предлагает нам: – Кто-нибудь хочет?

Хм, быстро он все забыл.

– Нет, спасибо. – Самсон проходит к двери и смотрит на меня. – Ну, до встречи?

Я киваю, и Самсон приподнимает бровь, посылая мне на прощание многозначительный взгляд. Я улыбаюсь и еще несколько секунд смотрю на закрывшуюся за ним дверь. Папа откашливается, и этот звук возвращает меня к реальности. Поворачиваюсь к нему, надеясь, что вопросов больше не будет.

– А я от кофе не откажусь! – пытаюсь я отвлечь отца.

Он достает из шкафчика чашку, наливает кофе и протягивает мне со словами:

– Если честно, я в растерянности по поводу того, что сейчас произошло.

Я пью кофе, уставившись в чашку, чтобы не смотреть на отца. Потом ставлю ее на стол и обхватываю обеими руками.

– Я тебе не соврала. Он ночевал дома.

– Пока, – уточняет отец. – Пока ночевал дома. Думаешь, я не был подростком? Между вашими балконами всего несколько футов. Сегодня вы рассветом любовались, а завтра?.. Все лето впереди. Мы с Аланой не разрешаем Саре ночевать с парнями. Это правило распространяется и на тебя.

– Усекла!

Отец по-прежнему смотрит на меня вопросительно, словно не может понять, действительно я с ним согласна или просто пытаюсь от него отделаться. Если честно, я и сама не знаю.

Он прислоняется к стойке и отпивает кофе.

– Ты всегда так рано встаешь?

– Нет. Самсон завел мне будильник, чтобы я не пропустила рассвет.

Отец показывает рукой на дверь, в которую только что вышел Самсон.

– Так вы… вместе?

– Нет. В августе я уезжаю в Пенсильванию, мне не нужен парень.

Папа щурится.

– В Пенсильванию?

Черт!

Проболталась.

Тут же опускаю глаза в чашку. В горле – ком. Делаю медленный выдох.

– Ну да…

Пока ограничимся этим – глядишь, дальше он не полезет.

– Почему ты уезжаешь в Пенсильванию? Когда решила? И почему именно в Пенсильванию?

Ага, не полезет, как же… Еще крепче стискиваю чашку.

– Я собиралась тебе рассказать, просто… ну, ждала подходящего момента. – А вот теперь вру. Ничего я не собиралась рассказывать, просто надо как-то выкручиваться. – Я поступила в Пенстейт. Стипендию получила. Буду играть в их команде по волейболу.

Во взгляде отца ни удивления, ни радости, ни злости – пустой нечитаемый взгляд.

– Ты серьезно?

Киваю.

– Ага. Третьего августа заезжаю в общагу.

Его лицо по-прежнему ничего не выражает.

– Когда ты об этом узнала?

Пытаюсь проглотить ком в горле – медленно отпиваю кофе и при этом лихорадочно соображаю, стоит ли говорить правду. Разозлится ведь…

– В прошлом году, – тихо отвечаю я.

От неожиданности он чуть не давится.

Вот теперь лицо у него удивленное. Или обиженное. Так сразу не понять.

Отец молча отталкивается от стойки и подходит к окнам. Отвернулся от меня, смотрит на океан. Помолчав с полминуты, оборачивается и снова заглядывает мне в глаза.

– Почему ты не рассказала?

– Не знаю.

– Бейя, это очень важно. – Он идет ко мне. – Ты должна была мне рассказать! – На полпути он озадаченно замирает; прямо вижу, как у него появляются новые вопросы. – Если ты еще в прошлом году знала, что получила стипендию, почему мать просила оплатить твою учебу в местном техникуме?

Я хватаюсь руками за шею, медленно выдыхаю. Упираюсь локтями в стойку и секунду-другую соображаю, как лучше ответить.

– Бейя?

Трясу головой, давая понять, что мне нужна тишина.

– Она тебе солгала. – Я встаю и несу чашку в раковину. – Я понятия не имела, что ты переводил ей деньги. Про стипендию я ей не говорила, но уверяю: те деньги предназначались не мне. Она не собиралась платить за мою учебу, это точно.

Я выливаю в раковину остатки кофе и споласкиваю чашку. Когда оборачиваюсь к отцу, вид у него растерянный. Подавленный. Он открывает рот, пытаясь что-то сказать, но тут же закрывает и качает головой.

Конечно, ему непросто. Столько сразу свалилось. Мы никогда не обсуждали мою мать. Пожалуй, до этого дня я вообще ничего плохого отцу про Жанин не говорила. И хотя меня подмывает открыть ему глаза на то, какой она была матерью – вернее, не была, – сейчас шесть тридцать утра, и к такому разговору я не готова.

– Пойду досыпать, – говорю я, направляясь к лестнице.

– Бейя, подожди.

Я замираю на второй ступеньке и медленно оборачиваюсь. Отец стоит, уперев руки в боки, и внимательно смотрит на меня.

– Я горжусь тобой.

Разумеется, я киваю. А потом отворачиваюсь – и в груди все сжимается от ярости.

Он не имеет права. Не имеет права мной гордиться.

Потому я и молчала про университет!

И хотя сейчас он явно пытается наверстать упущенное, я ничего не могу с собой поделать: меня переполняет гнев и обида на отца за то, что его никогда не было рядом.

Я не позволю себе радоваться его словам. И пусть не думает, что ими он сможет восполнить свое отсутствие в моей жизни.

Конечно, ты мною гордишься, Брайан. Хотя на самом деле у тебя только один повод для гордости: то, что я чудом выжила в одиночку.

14

Уснуть после ухода Самсона я так и не смогла, сколько ни пыталась. Возможно, мне не давал покоя разговор с отцом.

После обеда Сара расставила на песке шезлонги и зонт,