Безупречный - Элси Сильвер Страница 33

Сон до сих пор ускользал от меня, и, судя по тому, как мечется мой разум, он будет оставаться за пределами досягаемости. Особенно сейчас, когда все мои мысли и чувства смешались с сильным чувством вины из-за того, что Ретт травмирован и спит на полу.

Мой язык все еще заплетался, когда он схватил то, что ему было нужно, и устроился на ковре.

Вздох, граничащий со стоном, доносится оттуда, где он лежит.

— Ты не спишь? — шепчу я.

— Да, — ворчит он, изменяя положение ног.

— Тебе больно?

— Нет.

Я поджимаю губы и смотрю на пожарную сигнализацию надо мной, на крошечную зеленую точку, на которой я фиксирую взгляд.

— Ты лжешь?

Он хмыкает в ответ, так что я почти уверена, что права.

— Ретт.

— Саммер. — Похоже, он раздражен.

— Перестань упрямиться и ложись спать в кровать.

Тишина заполняет комнату, и мне интересно, слышал ли он меня вообще.

— Я не хочу, чтобы тебе было неудобно, — хрипит он.

Но мне уже. Неудобно от возбуждения. Но я этого не говорю.

— Ты не доставишь неудобства. Что меня смущает, так это то, что ты спишь на грязном полу с поврежденным плечом и спиной. Тащи свою задницу сюда.

Он глубоко вздыхает в ответ, и я слышу шорох одеял, а затем его фигура обретает очертания в другом конце комнаты. Когда он подходит, чтобы сесть на кровать, матрас прогибается под ним, и Ретт трет лицо. Звук того, как его щетина царапает ладони, более отчетлив в тишине.

— Ты уверена?

У него, должно быть, болит плечо, раз он так легко сдался.

— Итон, перестань быть таким слабаком и иди сюда. Я думала, ты хорош в том, чтобы запрыгивать в женские постели и вылезать из них. — Я приподнимаю одеяло и подвигаюсь на свою сторону, чтобы освободить для него больше места.

Он посмеивается, забираясь под него и роняя голову на подушку, которую принес с собой.

— Большинство женщин не так ужасны, как ты.

— Да, точно. — Я плотнее закутываюсь в одеяло, как будто оно может защитить от окутывающего меня запаха лакрицы и кожи. Как будто так я не почувствую жар его тела, прижатого вплотную к моему, и не позволю своим мыслям блуждать.

Он лежит плашмя на спине, сцепив руки на своем точеном прессе. Потому что, черт возьми, конечно, на нем нет футболки.

Когда его локоть задевает меня, я стараюсь не вздрагивать.

— Я имею в виду, что ты сказала мне, что собираешься убить меня во сне. Знаешь, у меня есть некоторое чувство самосохранения.

— Ты зарабатываешь на жизнь ездой на разъяренных быках. Я не так уж уверена в этом.

Он издает тихий смешок, и мы погружаемся в неловкое молчание.

Все еще чувствуя себя неловко, я выпаливаю:

— Где твоя мама? На вашем ранчо ужасно много тестостерона. Одни мужчины.

— Она ушла. — Его голос становится мягче.

— Ясно. Моя тоже.

Он поворачивает голову в мою сторону.

— В самом деле? Я думал, у тебя есть старшая сестра. Уверен, что слышал, как Кип говорил о своей жене.

Мое лицо перекосило.

— Да. Это забавная история.

— Мне бы не помешало посмеяться.

— Моя мама — няня.

Тело Ретта рядом со мной напрягается, и я смеюсь. Эта история всегда приводит людей в ужас.

— Повтори еще раз?

Я прочищаю горло и поднимаю руку, чтобы откинуть волосы со лба.

— Кип развлекался с няней. И — та-дам! Появилась я.

— Дерьмо. — Вот бы здесь был свет, чтобы я могла разглядеть его лицо прямо сейчас.

— Да. Еще какое. Моя мать приехала из другой страны и устроилась работать в нашем доме. Потом она родила меня, передала моему отцу и вернулась домой. Я даже не думаю, что виню ее. Не уверена, что хотела бы быть связанной с последствиями этого.

— Это… ну, это действительно кошмар.

Я смеюсь и знаю, что он смотрит на меня так, словно не может решить, как поступить в этом случае. Большинство людей этого не знают.

— Когда ты узнала?

Я поднимаю брови. Обычно, узнавая об этом, люди быстро меняют тему.

— Я думаю, что в каком-то отношении я всегда знала. Моя мачеха позаботилась об этом.

— Она осталась рядом?

— О да, она сделала это.

— Хм.

— Да. Я тоже этого не понимаю. И особенно того, как она всегда делала все возможное, чтобы между нами возникла напряженность. Между мной и моей сестрой. Между ней и моим отцом. Мне почти жаль ее. Я знаю, что он, очевидно, не должен был ей изменять, но это выглядит так, будто она осталась рядом только для того, чтобы сделать всех остальных несчастными. Я бы хотела, чтобы она была счастлива.

— Чем она занимается? — Я знаю, он думает, что она осталась с Кипом из-за денег.

— Она хирург. Совсем как моя сестра. Как будет моя сестра.

— Дико. — Похоже, он искренне шокирован. — А ты и твоя сестра?

— Сложно. — Чертовски, чертовски сложно. — Она… ну, она практически абсолютная моя противоположность. Внешность. Характер. Черт, ее даже зовут Винтер [31]. Думаю, что мой отец, неуместно желая, чтобы мы были одной большой счастливой семьей, пытался придерживаться тенденции времен года. Но нас всегда противопоставляли друг другу. Даже в те моменты, когда мы не осознавали этого.

Между нами повисает молчание.

— Мне жаль, что ты выросла с этим, — бормочет он.

— Да ну, мы адаптировались. Мне больше нравится атмосфера вашего ранчо.

— Ты когда-нибудь пыталась найти свою маму?

Я резко втягиваю воздух.

— Нет. Если бы она захотела узнать меня, она бы легко могла меня найти. Но она никогда не пыталась это сделать, а я не хочу быть обузой для кого-то, кого даже не знаю.

Он молчит, поэтому после нескольких затянувшихся мгновений я спрашиваю:

— Что случилось с твоей мамой?

— Она умерла, рожая мою младшую сестру.

Я, не колеблясь, придвигаюсь ближе и прижимаю свою руку к его. Я надеюсь хоть немного утешить его теперь, когда мы прошли по этому пути. Преодолели этот тяжелый разговор, поделились секретами в темноте.

— Мне жаль, Ретт.

— Мне не было и двух лет, так что я не помню ее. Но я думаю, что это хуже всего. Я упустил эту сторону жизни. Я никогда не узнаю, каково это, когда у тебя есть мама. А мой отец так и не оправился.

Кивая, я говорю:

— Я могу понять это. Но ты знаешь, по крайней мере, твоя мама хотела тебя. — Мои слова звучат