Замерзшие сердца - Ханна Коуэн Страница 33

– Я так и думал. – Понимающе хмыкаю, уже чувствуя, как тяжелеют веки.

– Помнишь тот день, когда Оукли нас застукал? – спрашивает Грейси несколько секунд спустя, когда я уже почти ощущаю вкус сна.

Зарывшись лицом в ее волосы, утвердительно киваю.

– Как я могу забыть?

– В тот день я кое-что поняла…

– Правда? И что? – Неопределенность в ее реплике меня удивляет, потому что Грейси всегда отличалась решительностью. Во всяком случае так было раньше.

– Кажется, я влюбляюсь в тебя, – произносит она тихо, но достаточно четко.

С трудом сглотнув, я киваю. Меня переполняют эмоции: я поражен, взбудоражен и настолько измотан, что мне трудно не погрузиться в сон – тем более сейчас, ощущая тепло ее тела. Дыхание Грейси служит идеальной колыбельной.

– Я хотела, чтобы ты знал… Чтобы… – Она смолкает. – Просто хотела, чтобы ты знал.

Снова киваю, только на этот раз мне все же удается подобрать слова:

– Ты открыла ту частичку меня, о существовании которой я даже не подозревал. Знаю, для тебя мои слова не кажутся значимыми, но для меня они важны. Очень важны, Грей.

Глава 22

Грейси

– Так вы теперь вместе? – интересуется Джесс, сидя в другом конце комнаты и внимательно наблюдая за мной своими серо-голубыми глазами. Все это время она нервно стучит по экрану телефона длинными ярко-розовыми ногтями.

Вместе ли мы? Думаю, да. Хотя, когда речь заходит о личных переживаниях, открытой книгой Тайлера точно не назовешь – особенно, если это влечет за собой крах его внутренней крепости.

Поездка к маме в прошлые выходные застала меня врасплох. В хорошем смысле, конечно. Я до сих пор не могу понять, почему я решила признаться во влюбленности, когда на самом деле я уже так близка к настоящей любви. Да и разве может быть иначе? Я ведь собственными глазами вижу, как грубый, сломленный, похожий на тень парень рядом со мной озаряется светом, и, боже праведный, лучи его настолько ярки, что само солнце не посмело бы бросить ему вызов.

Его привязанность ко мне выражается в разных формах: например, он всегда чуть сильнее массирует толстую кожу на пятках, потому что знает, что во время танцев я слишком сильно их нагружаю. Или, допустим, перед выходом на лед он всегда отправляет мне эсэмэску с простыми и в то же время приятными словами в стиле Тайлера.

«Ноги ноют. Сегодня твоя очередь делать массаж. Мне пора», – написал он час назад, вызвав улыбку размером с Техас. Я захихикала, как какая-то школьница, и по какой-то неведанной причине неприлично долгое время не могла оторвать глаз от экрана.

– Ладно, Джесс, спасибо, что порадовалась, – выдавливаю сдержанный смешок и пытаюсь скрыть недовольство ее поведением. Она уже несколько дней сама не своя, что меня абсолютно не радует.

– Прости. Просто все это неожиданно.

Быть может, она права. Я так долго сохла по Тайлеру, что теперь кажется странным проводить с ним столько времени – очень много времени, я бы сказала. Теперь, когда он наконец стал моим парнем, я и вовсе не могу им насытиться.

– Понимаю. Мне и самой непривычно, – пожав плечами, опускаюсь на диван рядом с подругой.

До этого Джесс лежала, но теперь, уронив телефон на грудь, она поднимается, со вздохом садится рядом и смотрит мне в глаза с осуждением – с таким явным, что хватило бы на целый состав присяжных.

– Тебе не кажется, что это… ну, не знаю… как-то быстро, что ли? Раньше он на тебя не смотрел, а теперь вдруг оторваться не может. Это довольно странно.

От ее слов сердце уходит в пятки.

Джесс смотрит на меня с неким презрением, а потом, пожав плечами, возвращается к телефону. Может, она права? А вдруг я слишком близко подошла к раскаленному пламени и вот-вот опалю свои крылья?

– Скажи мне, у тебя все хорошо? В последнее время ты изменилась. – Стараюсь говорить настолько спокойно, насколько получается, пусть мне и нелегко. Особенно сейчас, когда она выводит меня из себя, вызывая в груди приступ острой боли.

– Я переживаю за тебя. От Тайлера Бейтмана одни неприятности, – заявляет она с бесстрастием, как будто знает его лучше меня.

– Господи, Джесс, выкладывай уже! Чем я тебе насолила? Мне кажется, Тайлер тут ни при чем, потому что раньше, когда дело касалось Бейтмана, ты так себя не вела. Ты ведь наоборот меня поддерживала! В чем, блин, проблема?

Бросив телефон, она недовольно складывает руки на груди:

– У меня проблем нет. Ты устраиваешь ссору, потому что тебе этого хочется.

Чего? Я хочу ссорится? Она что, шутит?

Я поднимаюсь с дивана, прищурив глаза:

– Ты серьезно? Ты только что выказала свое недовольство, а теперь винишь меня? Ты даже Тайлера толком не знаешь! Как ты вообще смеешь о нем говорить? О нас?

Она что-то мямлит под нос, чего я не слышу, а потом встает и начинает ковырять ногти. Не знаю почему, но это пустяковое действие меня реально изводит. Возможно, все дело в том, что она украла мой лак и не хочет его возвращать? Или, может, я такая вот стерва. Как бы то ни было, сейчас это неважно.

– Что? Я не расслышала. Что ты там бормочешь? Ведешь себя как ребенок, ей богу, – огрызаюсь я.

Выдавив язвительный смешок, Джесс встряхивает головой и прикусывает губу.

– Я сказала, что знаю его лучше, чем ты думаешь.

В ответ на ее реплику мои глаза округляются до размера футбольных мячей. Сердце бешено колотится, бьется о кости, как будто пытается вырваться.

«Спокойно. Не психуй», – успокаиваю сама себя.

Однако все усилия оказываются тщетными, когда ее ухмылка посылает удар прямо в нутро, отчего я едва не сворачиваюсь калачиком и не покрываю пол съеденным на обед куриным салатом.

– Не пытайся увиливать, Джесс. Мы обе знаем, что у тебя проблема. В чем дело? Это из-за брата? С ним все хорошо? – Уже два года брат Джесс служит в армии, поэтому я не удивлюсь, если в последнее время она стала сильнее за него волноваться.

С одной стороны – с эгоистичной – я надеюсь на брата, хотя умом я прекрасно понимаю, что Джесс никогда не умела держать свои лапы вдали от чужой собственности.

– Господи, Грейси, успокойся. С Эштоном в порядке. Прекрати драматизировать. – Джесс небрежно отмахивается.

В ответ замираю, как будто приклеившись пальцами к плюшевому ковру.

– О, – протягиваю я, чувствуя, как сердце в груди замирает.

– Вот именно, о. Просто оставь меня, ладно? В последнее время ты сводишь меня с ума. – Подойдя к входной двери, она залезает в мои белые кроссовки.

– Прости. Я не знала, что достаю. Куда ты собралась? – Я чувствую себя неловко: мне стыдно, что я так сильно ее расстроила.

– Куда надо, – стонет она, запрокинув голову. – Мне нужно уйти. Буду дома позже.

Джессика