За год до смерти я встретил тебя - Ао Морита Страница 37

Только через несколько секунд я заметила, что Харуна плачет. Она молчала и только изо всех сил сдерживала рыдания. Я попыталась что-то сказать, но не нашла слов и молча сбежала из палаты.

Потом я узнала, что как раз накануне мама рассказала Харуне, что ей осталось недолго. Я понятия об этом не имела и в итоге так жестоко с ней обошлась.

Однако на тот момент я хоть и признавала, что могла бы высказаться и помягче, но считала, что Харуна тоже хороша.

Потом я поступила в старшие классы и завела новых подруг. Устроилась на подработку и почти забыла про Харуну.

В старшей школе мне посыпались одно за другим признания в любви от мальчиков. Бесили, конечно, но не то чтобы совсем неприятно было.

Я еще в средней школе заметила, что очень популярна у противоположного пола. Мальчишки относились ко мне с большой нежностью, и девчонки тоже собирались вокруг сами собой.

Я видела, что нужна людям, и искренне этому радовалась. Однако чувствовала, что чего-то не хватает. Теперь понимаю, что недоставало мне, по всей видимости, Харуны.

В десятом классе я начала встречаться с парнем из одиннадцатого. Хотя согласилась на это только потому, что он симпатичный, и из чувства превосходства.

Но он пытался меня ограничивать, так что я его быстро отшила. Намного больше удовольствия мне приносило общение с девчонками, чем с парнями.

Харуну я уже почти не вспоминала. Но однажды, когда я уже училась в одиннадцатом классе, мне передали, что со мной хочет поговорить какой-то парень из другой параллели.

Я про себя вздохнула, что очередной поклонник собрался признаться мне в любви, но вышла в коридор, и там меня поджидал какой-то мрачный тип.

– Что за дело? Кто ты для начала? – спросила я, и мрачный парень ответил:

– Ты знаешь Харуну Сакураи?

Я настолько этого не ожидала, что сначала даже решила, будто ослышалась.

Страшно удивилась: с чего вдруг этот мрачный тип заговорил о Харуне? Кто он вообще? И кем приходится ей? Я посмотрела на парня с подозрением.

Так я и познакомилась с Акито Хаясакой.

Он сказал, что хочет узнать Харуну поближе. Сбил меня с толку, но одновременно я порадовалась за нее.

В конечном итоге Хаясака меня поймал и приволок к подруге, которую я не видела вот уже два года.

Она чуть повзрослела, но еще сильнее исхудала, и мне показалось, что ей даже смеяться тяжело.

После воссоединения вся скука рассеялась и жить стало веселее. Мы с Харуной допоздна болтали и переписывались, и после школы я заглядывала к ней в больницу даже в те дни, на которые у меня выпадали смены.

Благодаря Хаясаке мы помирились. Спасибо ему за это большое.

Нам с Харуной оставалось всего лишь два месяца с небольшим, но они очень многое для меня значили.

После того как подруги не стало, мир снова посерел.

Несколько месяцев я не могла прийти в себя. Иногда сталкивалась с Хаясакой в коридорах, но мы почти не говорили.

Он, все такой же мрачный, как и всегда, наслаждался школьными деньками.

Мы возобновили общение на летних каникулах в двенадцатом классе. Все наши друзья с головой ушли в подготовку к экзаменам и окончательно определялись, куда поступать. Я, в свою очередь, работала не разгибаясь на подработке.

Именно тогда Сёта Мураи, который тесно дружил с Хаясакой, рассказал, что его друг угодил в больницу.

Я тут же отправилась его навестить.

– Слушай, ты рассказывал, что у тебя больное сердце, но получается, все довольно серьезно?

Я и правда уже знала про болезнь, но думать не думала, что его жизни что-то угрожает.

– Опухоль в сердце. Скоро умру.

– Чего?

– Погоди, я не упоминал?

– Впервые слышу! Ты прикалываешься?

– Нет, я абсолютно серьезно.

Я думала, он надо мной смеется. Но по взгляду почувствовала, что не лжет. Он изменился после смерти Харуны. Не то стал более философски относиться к жизни, не то покорился судьбе.

– Так что не обижай тяжелобольного человека.

– Мне кажется, за себя о таком просить не положено, – съязвила я.

Хаясака усмехнулся, открыл альбом и принялся рисовать. Мне вспомнилась подруга, и сердце сдавило.

– Харуна знала?

– Думаю, что нет. Не хотел, чтобы она волновалась, и ничего ей не сказал.

– Да?

На какое-то время мы оба умолкли. Только шуршали по бумаге цветные карандаши. Приятный легкий звук.

– Что рисуешь?

– Отгадай, – предложил он, не отрываясь от работы.

Харуна тоже красиво рисовала, но и Хаясака ей не уступал. Кажется, он работал над пейзажем. Зеленела листва, пестрели цветы, а через небо перекинулась радуга. Красиво.

– Не знаю. Клумба какая-нибудь.

– Ответ неверный.

– Да неужели. И какой же верный?

– Небеса.

– Чего? – переспросила я, и Хаясака прыснул. – И чего ты смеешься?

– Не, просто вспомнил, как познакомился с Харуной.

– Да блин.

Я так и не поняла, чего смешного. И кстати, не к добру в его состоянии рисовать небеса. Я бросила взгляд на часы и поднялась:

– Мне пора. Ты там, в общем, береги себя.

– Миура-сан, какая ты нетипично добренькая.

– Че сказал?

– Ничего.

Я хмыкнула и ушла.

Никогда бы не подумала, что Хаясаке тоже осталось недолго.

Пыталась осмыслить новость, но не получалось. Харуны ведь не стало только прошлой зимой.

На обратном пути я так крепко задумалась, что чуть было не проехала свою остановку.

Дома первым делом набрала ванну. Чтобы спокойно подумать.

Погрузившись в воду, я все прокручивала в голове наш с Хаясакой разговор и вдруг кое-что припомнила. А ведь и правда Харуна при жизни оставила мне письмо, в котором среди прочего написала: «Поддерживай Акито-куна». Я тогда совершенно не поняла, к чему она это. С чего бы ему нужна моя поддержка? Полагается с уважением относиться к последней воле друга, но я ничего не поняла.

Наверное, она все-таки знала о его болезни. Иначе к чему такие просьбы? Хаясака не блещет умом, так что наверняка себя чем-то выдал, и Харуна догадалась.

Я вдруг вспомнила тот день, когда застала ее плачущей. Как раз через несколько дней после школьного фестиваля.

Я к ней тогда наведалась, а у нее глаза покраснели и опухли. Но сколько я ни допрашивала, что случилось, она ничего не говорила и только лила слезы.

Может быть, в тот день она все и узнала.

* * *

Хаясаку вскоре выписали.

Вообще, похоже, он попал в больницу исключительно для обследований по случаю летних каникул. Поддерживать я его, конечно, не собиралась, но, по крайней мере, заинтересовалась его делами.

Примерно тогда же заметила за собой, что во мне проснулось