Обещание сердца - Эмма Скотт Страница 4

Я раздраженно поерзал в кресле. Признаться в собственных ошибках и так было довольно сложно. Но в миллион раз хуже, когда ты не видишь лица человека, перед которым облегчаешь душу. Наверное, я ждал его реакции с тем же чувством, с каким пленник с завязанными глазами ожидает удара вражеского топора. А может, и нет.

Наконец, кресло Люсьена скрипнуло. Я представил, как он задумчиво откидывается на спинку и выпускает ленивые завитки сигаретного дыма, вившиеся вокруг его серебристых волос.

– Тогда позволь узнать, что ты собираешься делать? Ты попросил Шарлотту тебя дождаться. Но чего ей ждать?

– Не знаю. И я не понимаю, какого хрена вообще делаю. – Я потер лицо руками. – Если есть блестящие идеи, поделись со мной, не стесняйся.

– Даже будь у меня ответ, Ной, – возразил Люсьен, – но тебе предстоит отыскать его самому. Я просто хочу напомнить, что тебя любит потрясающая молодая женщина. Пожалуйста, не забудь об этом, если вдруг решишь погрязнуть в ненависти к себе.

Я все никак не мог выбросить из головы слова Шарлотты, сказанные в полицейском участке:

«Дикон оттеснил меня в угол лифта… с силой схватил за подбородок… хотел заставить меня открыть рот…»

Я содрогнулся.

– Слишком поздно.

– Quoi?[1]

– Ничего.

Я потер затылок, чувствуя, как постепенно начинает нарастать боль. Похоже, чрезмерно дерьмовая ночь еще не подошла к концу. Монстр просыпался.

– Мигрень? – с беспокойством поинтересовался Люсьен.

Я кивнул и порылся в карманах смокинга в поисках лекарств. Ну разумеется, дома перед вечеринкой Шарлотта догадалась сунуть их мне в карман.

– А еще чертово похмелье.

– Ты пил? – Удивление Люсьена, казалось, осязаемо повисло в воздухе.

– Ну да. Вчерашний вечер был полон неудачных решений.

Заскрипело кресло, потом раздались шаги и звук льющейся из крана воды. Вскоре Люсьен вернулся и вложил мне в руку стакан. Я сунул в рот таблетку и запил ее водой.

– Пойдем, – предложил Люсьен, опуская ладонь мне на плечо.

Он проводил меня в комнату для гостей, пахнущую чистотой, но явно необитаемую. Я присел на кровать, только сейчас понимая, как сильно устал. Головная боль была несильной, притупленной. Возможно, лекарства и сон помогут с ней справиться. Впрочем, сейчас меня это не волновало.

«Ну и поделом мне».

– Напротив кровати слева ванная комната, – сообщил Люсьен. – Отдохни сперва, а потом мы поговорим и, возможно, придумаем, как тебе преодолеть эти трудности.

– Спасибо, Люсьен, – проговорил я прежде, чем он закрыл дверь.

– Конечно, мой мальчик. Спи спокойно, – отозвался он, как настоящий друг, а не человек, получивший от отца кучу денег за заботу обо мне.

Ну наконец-то этой ночью случилось хоть что-то хорошее.

Я рухнул на кровать и вскоре, когда боль в затылке отступила, погрузился в пустоту.

Глава 2

Книга откровений

Мало что так сильно напоминает о кошмарной ночи, как пробуждение в одиночестве и в холодной постели. Проснувшись, я сразу потянулся к Шарлотте, к ее теплу, коже и мягким волосам. Мне хотелось, чтобы она коснулась губами моих губ и с улыбкой прошептала: «Доброе утро». Я делил с ней постель в таунхаусе чуть больше недели, но уже начал привыкать к подобной жизни.

Однако сейчас ее не оказалось рядом. Конечно, ведь меня не было в таунхаусе. Лишь спустя пару мгновений я смог упорядочить окружающие запахи и звуки и вспомнить, что ночевал в гостевой комнате в квартире Люсьена на Парк-авеню. Он жил на двадцать третьем этаже, из окон открывался великолепный вид на Центральный парк. Впрочем, в последний раз я приходил сюда еще тринадцатилетним мальчишкой, которого ничуть не волновал городской пейзаж. Тогда мне хотелось лишь забраться еще выше.

Я верил, что непобедим.

Я медленно сел на кровати. Мигрень прошла, но, судя по ощущениям во рту, я будто бы всю ночь поедал горстями грязь, и желудок явно этому не радовался. Держась рукой за стену, я добрался до ванной комнаты и на ощупь отыскал чертов унитаз, мысленно проклиная себя за то, что не приходил к Люсьену почаще – в те времена, когда еще мог видеть планировку квартиры. И его лицо. Детали внешности Люсьена ускользали из памяти, словно медленно стирающийся набросок. Как и лица родителей и Авы. И только Шарлотту помнил, поскольку очень часто прикасался к ее лицу. Но теперь ее не будет рядом. Неужели и ее черты в скором времени позабудутся?

От этой мысли затошнило сильнее, чем от похмелья.

Казалось, поход в туалет занял целых десять часов. Потом я, все так же придерживаясь за стены, побрел в кухню. К счастью, Люсьен услышал шаги и провел меня к столу, после чего налил чашку крепкого черного кофе.

– Есть хочешь? – поинтересовался он. – Уже далеко за полдень.

Я покачал головой.

– Я отвлекаю тебя от работы?

– Вовсе нет.

Люсьен, как и мой отец, частично отошел от дел. Он снимал офис на Уолл-стрит, откуда, даже при наличии других клиентов, в основном управлял деньгами отца и проводил сделки с недвижимостью. Люсьен практически превратился в члена семьи и теперь вовсю занимался пенсионным обеспечением родителей. А после несчастного случая был назначен моим опекуном и заботился обо мне, когда я вычеркнул всех остальных из своей жизни.

Почему именно он?

Трудно сказать, но отчего-то из всех людей я мог выносить только лишь Люсьена Карона, даже когда пребывал в самом мрачном настроении. Было в нем что-то постоянное, нечто, что меня успокаивало. Или, возможно, он просто оставался глух к моей язвительности, тогда как всех прочих она отталкивала. В любом случае, я искренне надеялся, что так будет и впредь.

– Хорошо спал? – мягко спросил Люсьен.

– Наверное. Никакие озарения меня не тревожили.

Люсьен что-то промычал, щелкнул зажигалкой, и по комнате поплыл запах дыма.

– А Шарлотта? Собираешься поговорить с ней?

– Нет, – ответил я. – Лишь в одном я не сомневаюсь: лучше держаться от нее подальше. И не мешать. Пусть готовится к прослушиванию, не отвлекаясь на меня.

– Ты уверен, что она вообще туда пойдет?

– Конечно. Она сильная и храбрая. – Я сглотнул. – Шарлотта пройдет прослушивание, и ее возьмут. Нужно быть идиотами,