Охраняемое сердце (ЛП) - Леблан Блэр Страница 40

Я поцеловал дочь сенатора в национальном гребаном торговом центре.

Она притянула меня к себе и поцеловала, как будто не могла остановиться. Но… кто-то же должен быть взрослым. Я взял ее за запястья, надеясь, что она не почувствует мою чертову эрекцию.

— Это безумие, — мое сердце бешено колотилось.

И все же я не мог отпустить ее.

Она тяжело дышала, выглядя столь же пораженной.

— Что мы делаем?

А я и не знал.

Что бы это ни было, всё ведёт к катастрофе.

========== Глава 11 ==========

Рейн

Мамины рыдания разрывали меня на части. Слушать ее плач всегда было больно. Потребовалось пять попыток, прежде чем она произнесла хоть одно слово.

— Рейн, я не знаю, что случилось, — сказала она. — У всех объявления на дверях.

— В смысле у всех?

— В нашем районе. Трэвис вне себя. Это ужасно.

Я схватила ключи, прежде чем вспомнила, что нахожусь в Вашингтоне.

— Ты разговаривала с хозяином?

— Он не отвечает на звонки.

Я беспокойно ходила по комнате.

— Он прикрывается законом Эллиса.

— В смысле?

— Акт Эллиса. Он хочет поднять арендную плату выше, чем ему позволено. Это незаконно. По крайней мере, я в этом почти уверена.

Арендодатели ссылались на спорный закон, чтобы избежать ограничений на выселение в этом районе. Этот акт должен был дать им выход из бизнеса, но большинство использовало его как лазейку.

Через четыре месяца мама станет бездомной. Тем временем я сидела на двадцать третьем этаже роскошного отеля, окна которого выходили на темно-зеленые лужайки и реку Потомак. Ужасное, клокочущее чувство вины разъедало мой желудок.

Я схватила свой ноутбук. Я открыла десятки вкладок, несколько сайтов адвокатов по выселению.

— Мы будем бороться с этим. Наймем кого-нибудь, кто знает все тонкости прав арендаторов. Такие случаи происходят каждый день, — я ждала, что она перестанет плакать, но рыдания не прекращались. — Я сейчас же прилечу.

— Нет. Ты ничего не сможешь сделать, и я не хочу вставать между тобой и твоим отцом.

— А что Трэвис делает?

В ее голосе послышалось беспокойство.

— Он написал хозяину грубое сообщение. Ты же его знаешь. Он не самый лучший коммуникатор.

Я со стоном хлопнула себя по лбу.

— Дай угадаю. Он писал все на матах?

— Хуже, — пробормотала она. — Домовладелец пожаловался в полицию.

Мое горло сжалось, и я боролась с волной печали.

— Я пришлю тебе список адвокатов. Они предлагают бесплатные консультации. Ты должна позвонить сегодня.

— Да, может быть.

— Мам, ты должна связаться с ними. — я оттолкнула свой компьютер, нахмурившись. — Сейчас не время стесняться. Ты теряешь свой дом. Ты должна что-то сделать.

— Ну, Трэвис говорит, что мы должны переехать в Дэвис.

К западу от Сака находился скучный университетский городок — Дэвис. Много сельскохозяйственных угодий. Я узнавала об этом университете, но бурый ландшафт, усеянный домашним скотом и стойким запахом коровьего навоза, не впечатлил меня. И это было слишком далеко.

— Это в двух с половиной часах езды. Я с тобой видеться тогда вообще не смогу, а это именно то, чего он хочет.

— Нет, милая. Речь идет о более дешевой арендной плате и меньшем количестве ограничений для арендаторов.

Мое разочарование переросло в гнев.

— Мама, это ужасная идея.

— Я так не думаю.

Я чуть не закричала, но прикусила язык. Я научилась держать язык за зубами после многих лет попыток докопаться до истины — что у моей матери ужасный вкус на мужчин. Она не видела, как они обманывают ее своими обольстительными улыбками. Картонные мужчины, которые прячут неуверенность под двусмысленными комплиментами. Я видела их насквозь, и меня бесило, что она этого не видит.

Кассиан тоже это заметил. Он через пять минут заметил как Трэвис оскорбил меня, под видом комплимента. Это была одна из причин, почему мне нравился Кассиан. Он не обманывал. Он уважал меня.

Меня никогда не волновали скрытые мотивы. Кассиан объяснил, чего он хочет — секса без обязательств. Мама гонялась за страстными романами с горками эмоций. Я не потерплю безумных взлетов и падений. Мне нужна была стабильность, а Кассиан был настоящей скалой.

Однако моя бедная мать была рабыней. Она принимала одно плохое решение за другим во имя любви. Расставания бросали ее в пучину отчаяния, с которым мне неизбежно приходилось справляться.

Чувство вины кольнуло меня изнутри.

— Мам, тебе не придется переезжать. Я попрошу папу о помощи.