Любить и беречь (СИ) - Радкевич Алекс Страница 42

- Мда…

Роман Исаевич критически осмотрел его и покачал головой.

- Есть у меня подозрение, Ташенька, что вляпался наш Глеб и по-крупному. Малыш Ники его просто утрахает. Тут уже ни концертов не захочешь, ничего. Вы круглосуточно этим занимаетесь, что ли?

- Да ну тебя! – возмутился Никита. – Я вообще-то работал. А Глеб спит. Погодите, я сейчас тапочки найду.

Таша засмеялась и взъерошила племяннику волосы:

- Ну ты прямо хозяюшка. Никит, в приличных домах гости не разуваются. Тапочки – это из советских времен.

- И в трусах гостей не встречают, в приличных-то домах, — продолжил Роман Исаевич.

Никита окончательно смутился, тем более, что он понятия не имел, где у Глеба хранятся гостевые тапочки. Но в этот момент с лестницы донеслись шаги и зычный, хорошо поставленный голос:

- Так, хватит моего мальчика дрессировать, вы оба! Затравили совсем! Никит, не обращай внимание, они просто прикалываются. Можешь ходить хоть без трусов, мне так даже больше нравится.

В холле появился Глеб в длинном темно-синем халате, причесанный и, Ник повел носом, кажется, надушенный.

- Привет! – Глеб пожал руку Ромке, поцеловал Ташу. – Проходите в гостиную. Я не уверен, что в доме есть пожрать, но бутылочка коньяка и конфеты точно найдутся. Вы с водителем?

Ромка кивнул.

- Насчет еды не беспокойся, моя умная жена понимала, куда мы собрались, и взяла все с собой. В машине три пакета провизии.

- Что за намеки? Я умею готовить, вообще-то, — оскорбился Никита.

- Но ценю я тебя совершенно не за это, — продолжил Глеб. – Правда, хватит мальчика подначивать, он и так тут стесняется. Никит, помоги Таше разгрузиться, а мы с Ромой пойдем коньячок поищем.

Никита все-таки смотался в спальню, оделся и пошел разгружать машину. Перетаскал пакеты на кухню, где Таша уже развила бурную деятельность, раскладывая еду по тарелкам, что-то разогревая, что-то художественно сервируя.

- Мы решили, что вас надо проведать, — рассказывала она пристроившемуся на табурете племяннику. – Ты прости, что без предупреждения, я была уверена, что Ромка тебе по телефону сообщил.

- Да глупости, вам мы рады в любое время суток. Можно подумать, мы к вам редко вваливаемся. И Глеб рад, видела, как он резво поволок дядюшку коньячок искать?

- Так что там на концерте произошло?

- Не знаю. Зал какой-то примороженный был. Но мне кажется, дело не в зале, а в самом Глебе. Он не хочет больше выступать, только боится сам себе признаться. Ему вчера Кароль звонил, еще три выступления предлагал, он отказался.

- Может, плохо себя чувствует?

- Когда это его останавливало? Да нет, сказал, что просто не хочет. Я думаю, он понял, что пора уходить.

- Раньше это надо было делать! Объявил бы юбилейный концерт прощальным, ушел бы красиво.

- Кто же знал, что так все получится? – вздохнул Никита, закуривая. – Не делай такие глаза, мне Глеб разрешил курить, где угодно. Получается, опять я кругом виноват. Только знаешь, я не жалею. Красиво он уйдет или не красиво – какая разница? Главное, что он уйдет сам, по своему желанию. И его не вынесут со сцены вперед ногами. Если он не будет себя гробить ради непонятно чего, мотаясь по всяким задницам нашей страны и кому-то что-то доказывая, то может, проживет подольше. И будет счастливее.

Таша как-то странно на него посмотрела, но ничего не сказала. Вручила большое блюдо с разогретым мясом:

- Неси в гостиную, пока эти двое без закуски коньячком окончательно не догнались.

@@@

- Так почему ты до сих пор ходишь с тростью?

Глеб возвел глаза к потолку. Таша уже замучила его сегодня. То за спящую на диване Динку начала выговаривать, то за пустой холодильник, теперь вот трость ей помешала. А как хорошо было, пока они с Ромкой вдвоем сидели. И слинять-то некуда, у него в доме ни бани, ни бильярдной, где можно спрятаться от излишнего женского внимания. И Никита не Ирма, на его попечение Ташу не оставишь.

- Мне с ней удобно, — вздохнув, ответил Глеб. – Я только дома ее беру. С ней и спина меньше болит.

- Глеб, так нельзя! Удобно ему! Завтра заявишь, что тебе удобно в вытянутых трениках и линялой майке и будешь так ходить? Я тебе покажу комплекс упражнений для спины, начнешь их делать. А ты, — Таша строго посмотрела на Никиту, — контролируй! А то знаю я тебя, во всем ему потакаешь.

- Потакаю. И потакать буду, — кивнул Никита и положил ему на тарелку добавки. – Кушай, родной. Он всю жизнь жил «как надо». Можно теперь пожить «как хочется»?

Глеб благодарно улыбнулся мальчишке. Со вчерашнего дня ему казалось, что они как будто стали ближе. Еще лучше начали понимать друг друга.

- Я серьезно, Никит, как тренер говорю. Нужно разрабатывать мышцы, а не облегчать им работу. Иначе его еще и сгибать начнет, слышишь, Глеб? Есть прекрасные восточные практики, которыми можно начинать заниматься в любом возрасте.

- Йога? – встрял Роман Исаевич. – Ой, я хочу посмотреть на Глеба в позе «Кузнечика, стоящего раком в лучах заката».

- И не мечтай! – ухмыльнулся Глеб.

- Не надо передергивать! – рассердилась Таша. — До йоги Глебу как до Луны пешком. Но есть, например, цигун. А если хотите чего-нибудь совсем простого и попсового, то йогалатесс.

- Так, хватит тут материться! – Глеб протестующе поднял руки. – Вот, смотри.

Он демонстративно положил трость на каминную полку и прошелся взад-вперед по комнате.

- И без гимнастики у меня все прекрасно. А упражнений мне в другом месте хватает.

Ромка многозначительно хмыкнул.

- Завидуй молча, — осадил его Глеб. – Ты поел? Пошли Диночку выгуляем.

Нашел-таки повод смыться. Во дворе, правда, было неуютно – снег растаял, стоило свернуть с дорожки, под ногами захлюпала жидкая грязь. Большинство многолетних растений на зиму Ирма укутывала пленкой, и теперь они стояли унылыми серыми фигурами. Садиться на мокрую лавочку не хотелось, пришлось бродить вокруг дома.

- Не люблю раннюю весну в Подмосковье, — Роман Исаевич зябко передернул плечами. – Сыро, слякотно, темно все время. И чего тебя в Москву потянуло? Я думал, вы обоснуетесь в Тель-Авиве. Моя б воля, я бы продал тут все к черту, купил там себе квартиру с видом на море и жил в тепле и радости.

- Ну да, а работа? Кому мы там нужны? — Глеб Васильевич мрачно посмотрел на Динку, притащившую ему ветку и с надеждой заглядывающую в глаза. – Дядю Рому проси, он тебе кинет.