Нарушаю все правила - Эми Эндрюс Страница 42

– Ладно, что уж там… – Игриво вытаращив на него глаза, она снова отняла блокнот и кинула на сей раз подальше на диван.

– А как ты отнесешься к предложению приехать к нам как-нибудь на ранчо и изобразить наш дом? Матушка уже не один год все предлагает кого-нибудь для этого нанять, а у нее как раз скоро день рождения. Я бы заключил рисунок в рамочку, и получился бы прекрасный подарок. Я заплачу.

Би даже оторопела. Заплатит? Бред какой. Это уже совсем выходило за рамки…

– Нет. Я не… – Она мотнула головой, чувствуя тяжесть в груди. – У меня не получится.

– Ну почему же нет? Ты ведь ищешь для себя какое-то новенькое занятие, верно?

Так-то да, но… Он смотрел на нее так, словно один и один непременно давали в сумме два – вот только сейчас это никак не складывалось.

– К тому же у тебя отлично получается, – добавил Остин.

Вот так просто? А что, на самом деле? Она свободна от всего, и у нее неплохо получается рисовать. Так почему бы и нет?

Рядом с этим розовощеким и самоуверенным оптимизмом Би внезапно почувствовала себя многоопытной старухой.

– Ведь ты же получила от этого радость?

Сознательное желание ответить «нет», не признаваясь в том, как взбудоражила ее эта поездка на озеро, пульсировало в мозгу и давило на голосовые связки, однако наружу вырвалось другое:

– Да.

Ее решение взять в руки альбом и угольный карандаш было внезапным и неодолимым. Впоследствии она испытала сильный душевный разлад – но пока Би рисовала… Она получала необычайное удовольствие! И никак не могла этого отрицать. Да и не хотела – хотя и понимала, что этот парень смотрит на нее через огромнейшие розовые очки.

– Вот видишь, – улыбнулся Остин. – Или тебе нужны еще какие-то доводы?

«О господи…» Би вернулась к тумбе с раковиной и вновь приложилась к вину, глядя на гостя поверх ободка бокала. Если бы все было так просто! Впрочем, стоило посмотреть на Остина в этот момент – все и впрямь казалось простым и легким. Или как минимум возможным. С Остином абсолютно все представлялось возможным. Даже риск перейти ту черту, которую она зареклась пересекать.

Разумеется, Остин значительно моложе ее, но… Спать с ним не равносильно тому, чтобы с ним сбежать? Более того, она, по крайней мере, вполне вольна делить с ним постель. Она не замужем, у нее нет ребенка, и вообще она свободна от любых семейных обязательств. К тому же, как сказал Остин, она действительно ищет для себя чего-то нового.

Ее ситуация была совершенно не такой, как некогда у матери. Так зачем же постоянно мучить себя этой надуманной аналогией?

Взгляд Би скользнул по его фигуре, отмечая и статную осанку, и уверенно расставленные ноги, и то, как сидела на нем форма, скрывая и вместе с тем подчеркивая рельефность его мускулистого тела. И то, как низко на бедрах держался форменный ремень с массивной бляхой, подчеркивая его узкие бедра и притягивая внимание к плоскому пространству под ним… и снова поднимая вопрос о той V внизу живота…

Сказать по правде, это был гораздо лучший способ занять мысли, чем разбирать вопросы искусства.

– Беатрисс?

Замерев от нежной шелковистости его голоса, Би подняла глаза и встретилась с ним взглядом. И с радостью обнаружила, что в его глазах светится тот же пыл, который ускоряет кровь и в ней самой. Словно она окунулась в термальный источник – ощущая и жар, и обволакивающий пар, и ласковое прикосновение теплой воды к обнаженному, проснувшемуся к жизни телу. Благословенной воды, что омывает томно ноющие соски, успокаивает и одновременно раздразнивает плоть между ног. А также сбегает у него по груди, по крепким кубикам живота, устремляясь ниже, к паху, и плескаясь в том самом месте, где прячется эта пресловутая V, на которой она уже не может не зацикливаться.

– Бог ты мой, о чем ты сейчас думаешь? – прозвучал в тишине его низкий, дрожащий голос.

По хрипловатому рокоту в его тоне было ясно, что Остин и так прекрасно понял, что ее захватили самые что ни на есть плотские мысли, – и все же озвучить их было совсем другое дело.

– Я… – Би сглотнула, застыв между желанием сказать какую-нибудь незамысловатую ложь и искушением выложить правду.

– Скажи же.

Би вся словно сжалась.

– Это… довольно неловко.

С еле заметной улыбкой Остин заткнул большие пальцы за ремень.

– Смелее, Беатрисс. Вдохни поглубже и скажи. Мне показалось, ты переворачиваешь в жизни новую страницу и теперь говоришь все, что приходит в голову.

Быть может, на нее так повлиял вызов в его словах – этот громкий призыв к новой Беатрис. Или, может, бокал вина, или принесенная ей Принцесса. Или то, как Остин восхитился ее рисунком и так естественно обмолвился насчет ее занятия искусством: «Ну почему же нет?» – в то время как Би, сколько себя помнила, всегда зарекалась за это браться. Или, может быть, так подействовал на нее вид заткнутых за ремень больших пальцев, приспустивших его как раз к тому месту, о котором Би никак не могла не думать. Но как бы то ни было, витавшие в ее сознании мысли внезапно обрели словесную форму, и потребность их произнести сделалась неодолимой.

– Я просто пытаюсь угадать, есть ли у тебя пояс Адониса. Такое, знаешь, характерное очертание между бедрами. – Би спустилась взглядом к обсуждаемому месту его тела. – С рельефными косыми мышцами.

Остин ничего не ответил, но блуждавшая на его губах улыбка исчезла. Затянувшееся мгновение он стоял неподвижно, лишь два раза глубоко, прерывисто вздохнул.

Затем взялся за пряжку ремня.

Глава 14

Когда его форменный ремень с тяжелым стуком упал на пол, сердце у Би часто и гулко забилось. Глаза их встретились, и в горле у нее сделалось сухо, точно после ветра Санта-Ана[19] в сентябре. Затем Остин поднял руки к верхней пуговице рубашки и, разомкнув ворот, стал не торопясь, одну за другой, расстегивать дальше.

«О боже, боже, боже…» Как она могла просто стоять и наблюдать, когда ее тело пришло в такое оживление. Внутри в ней все накалялось, расцветало и плавилось одновременно. Би сделалось настолько жарко, что хотелось немедленно сорвать с себя одежду.

Потихоньку, дюйм за дюймом, грудь у Остина обнажилась. Большей частью чистая и гладкая, за исключением легкой рыжеватой поросли на грудных мышцах и вокруг сосков. Эта небольшая растительность спускалась по его телу южнее – все ниже и