Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл Страница 58

– На этом самом камне. Это было здесь. Мы на ее картине.

Глава 26

Тео стоит у дверей внутреннего дворика, озабоченно вглядываясь, как мы с его отцом возвращаемся. Я благодарна, что он дал мне поговорить с Григором наедине.

Он смотрит мне в глаза, чтобы понять, о чем я думаю. Я слабо улыбаюсь, качая головой. Григор входит в дом, а я остаюсь с Тео.

– Поговорим потом. Не здесь, – шепчу я.

Тео притягивает меня в надежные объятия. Не знаю, как это повлияет на наши отношения, но для меня только все испортило. Только мы разобрали неясности, как появился Роберт, а теперь наша любовь вновь подвергается испытанию.

Тео сочувственно меня целует, его губы словно говорят, что мы переживем и это.

– Знаешь, Софи, это не конец. Это ровным счетом ничего не меняет. Наши родители отказались от большой любви. Печально, да. И странно, что это была твоя мама и мой отец. Но только и всего. Жаль, что они нам ничего не рассказали. Но если бы мы об этом знали, оказались ли бы здесь вместе?

Он прав, и мне нужно смириться с тайной. Уважать чужое право на личную жизнь, если человек хочет сохранить ее в секрете. Только та часть, которую хотела скрыть мама, совпала с моим настоящим и, возможно, будущим. Но Тео не так близок с Григором, как были мы с мамой. Мне это кажется предательством, и я потрясена.

Я вдыхаю цитрусовый аромат, который опускает меня на землю.

– Извини, я убежала на берег…

– Это шок. В большей степени для тебя, потому что ты горюешь по маме. Для меня, да, это сюрприз, но он объясняет, почему отец много лет был таким несчастным. Теперь все понятно.

Жаль, что я не умею видеть все так четко, сдерживать эмоции и слезливую сентиментальность из-за скрытых событий. Хотя, когда дело касается меня, Тео своему совету не следует. Верит ошибочному мнению, а не правде. Однако сейчас бесполезно пересматривать наши разногласия и ворошить прошлое. Важно то, что происходит сейчас, и я ощущаю запах апельсинового торта, манящего в кухню. Мне нужно закончить работу. Важно, чтобы ничто не осталось незаконченным, даже торт.

– А что, мой урок с бабушкой завершен? – спрашиваю я, надеясь, что она не осуждает меня за побег.

– Нет, все в порядке. Она, конечно, с нетерпением ждет, что ты придешь смотреть, как добавлять сироп. Она знает, что ты вернешься.

Он обнимает меня, и мы вместе входим в дом. Юлия у кухонного островка вытирает руки полотенцем. Она кивает, довольная, что мы вернулись, и зовет Григора на кухню. По ее команде мы собираемся вокруг острова. Она начинает говорить, показывая руками на Тео, Григора и меня, и в то же время продолжает работать, ставя готовый торт в центр рабочей поверхности.

Юлия заливает сиропом горячий торт. В разговоре, пока она возится, много кивков, пожатий плечами и поникших голов. Тео берет меня за руку и пожимает ее всякий раз, когда она упоминает мое имя и его. Но я до сих пор не понимаю содержания монолога – то ли это нотация, то ли нагоняй. Разобрать невозможно.

– Теофилос, parakaló… скажи Софии, – говорит она на ломаном английском, называя греческую версию моего имени.

Я поворачиваюсь к Тео для разъяснения.

В его глазах целый водоворот эмоций, он осмысливает слова бабушки, чтобы их перевести. Она жестикулирует, подгоняет его, выражая нетерпение.

– Она говорит: все эти годы я видела разбитые сердца и была бессильна отвести боль от дорогих мне людей. И есть нечто неизменное, как скалы в воде. Люди находят любовь и ее теряют. Мало кому удается ее сохранить. Вам повезло – у вас есть шанс на будущее. Когда я познакомилась с мужем, для меня его выбрала семья. Встретились впервые мы в день свадьбы. Хотя я его постепенно полюбила, это далось нелегко. Когда я была юной девушкой, брак по любви считался позором. Мне не разрешалось даже дружить с мальчишками. В те времена у нас не было выбора. Если счастлив с самого начала, то и в будущем будет много таких дней. Считай, везунчик. Тео и София, если вы захотите, то проживете счастливо все отпущенные вам дни. История всегда повторяется, но, если хватит смелости, можно перекроить модель, которую предлагает жизнь. Такова разница между жребием и судьбой. Первый – возможность, предоставленная вселенной, чтобы привести человека к судьбе. А судьба – то, что получится, если осмелишься воспользоваться этим шансом. София и Тео, вы переломите ход истории, пройдете по стопам родителей по песку, но выберете тропу подлиннее. Проложите новые пути. Оставьте на берегу новый след.

Он умолкает, и мы не в силах отвести глаз друг от друга. До нас доходит смысл бабушкиной речи. Пульс истории, отголоски прошлого питают наше будущее.

Я перевожу взгляд на Юлию, и она кивает, одобряя перевод Тео, из того немногого, что поняла, и поднимает брови, приглашая меня вдуматься в ее слова.

Мы стоим в центре семейного дома, и молчание растет, нагнетая напряжение. Юлия поднимает нож и, разрезав торт, который сочится глазурью, передает каждому кусочек на тонкой фарфоровой тарелке. Это похоже на ритуал, на благословение союза.

– Sto trapézi!

Бабушка подталкивает нас к столу, раздавая вилочки для торта.

Григор осторожно поднимает шкатулку и ставит ее на сервант, оставив на столе лишь драгоценные стопки писем. Для меня.

Я кладу в рот кусочек и смакую каждую мелочь. Мягкое легкое тесто тает во рту, вкрапление слоеного совершенно не чувствуется… божественно. Сладость теплого торта разнится с грустным осадком в моем сердце. Я пропустила возможность получить это откровение и избежать шока. Если бы я только открыла ту посылку, оставленную мне мамой. Но я не смогла ее открыть, прочитав открытку. Открытку с хайку.

Я с грохотом откладываю вилку, пораженная напоминанием, и все смотрят на меня. Тео сказал, что у Григора есть такая же открытка, вдохновившая его сделать тату, но записка внутри была от его матери.

– Григор, а мама посылала вам открытку с японским стихотворением?

Григор бодро кивает.

– Да. Сейчас найду.

Он, улыбаясь, поднимается из-за стола.

Я впервые вижу, как он улыбается и как меняется его лицо. Он с легкостью подходит к шкатулке,