Александр Лекаренко - Бегущая зебра Страница 12

— Не то, чтобы плохая, — Нелли пожала плечами. — Но у нее есть задатки. Как и у мамы.

— Как и у бабушки, — продолжил генетический ряд Жоржик.

— Бабушка работала всю жизнь! — возмутилась Нелли. — И ни у кого не сидела на шее.

— Ну и что ты наработала? — спокойно спросил Жоржик. — Пусть уж лучше она сядет кому-нибудь на хрен — и будет богатой и счастливой.

— Сесть на хрен — это еще не гарантия счастья, — сварливо ответила Нелли. — Это гарантия очень больших неприятностей в будущем, уж мне ли не знать.

— Так не брызгай слюнями, а помоги ей выбрать правильный хрен, раз ты такая умная, — не менее сварливо заметил Жоржик. — Серьезная девочка Валя ей никак в этом помочь не сможет, — добавил он. И будучи правым в деталях, сильно ошибся.

Чувственность Вальтро была разбужена в чрезвычайно раннем возрасте — насильственно. В течение последующих оранжерейных лет надорванный бутон закрылся, превратившись в бомбу замедленного действия. То, что другие девочки познавали постепенно и взрослея, Вальтро не хотела познавать. Отвращение к мужчинам завязло в ней на уровне подсознания. Ко всем, кроме Жоржика, который мужчиной не был. В свои семнадцать с половиной она знала о сексе все, кроме той половины, которая относится к физической чувственности. Но эта половина, темная половина, спрятанная от света ее глаз, разбухала непомерно, отравляя ее ядом причудливых фантазмов и неисполнимыхжеланий. Никто не знал об этом, даже Жоржик, но в конце каждого лунногомесяца она почти сходила с ума в своей мокрой и скомканной постели, она грызла пальцы, но пальцы не могли выпустить то, что рвало ее изнутри. Вальтробыла не просто зрелой женщиной, чрезвычайно сильной физически, — она была сверхчувственной женщиной, наглухо закупоренной волею обстоятельств, это не могло продолжаться долго, это должно было взорваться — и оно взорвалось.

Когда, после легкого завтрака, оставив стариков допивать кофе, они с Юлей удалились в лес, Вальтро была настроена легко, скептически и не подозревала, что до взрыва бомбы остались считанные минуты. Она позволила втянуть себя в эту прогулкус фотоаппаратом, потому что Юля развлекала ее, потому, что в любом случае, следовало выгулять Грету, и потому, что снежнаяКрасная Шапочка не знала леса. Напряжение начало нарастать с первого кадра, когда Юля застыла посреди мелкого ручья, слегка приподняв подол легкого летнего платья. Столбы солнечного света, пробивая кроны деревьев, падали в воду вокруг нее, она улыбалась, ее зубы блестели, ее грудь была приоткрыта. Потом они шли через лесную тишину по высокому разнотравью, источающему пряные ароматы под жарким солнцем, напряженно звенели цикады. В тени высоких кустов боярышника Вальтро позволила сфотографировать себя обнаженной — раздеваясь, она остро ощутила запахи своего тела и острое возбуждение от своей наготы. В лесу это было совсем не так, как дома перед зеркалом, волосы собственного лобка показались ей особенно густыми и черными по сравнению с подбритым треугольником белокурой Юлии. Несмотря на то, что соски Вальтро отвердели, а дыхание стало глубоким и частым, возможно, ничего бы и не произошло, если бы опытная Юлия не прихватила с собой фляжкус коньяком. Запах бальзама, подаренного Вакхом, смешался с запахом их дыханий, когда опытная Юлия поправила локон, упавший на горячую щеку Вальтро. Юлия сфотографировала ее с раздвинутыми ногами, бомба взорвалась, когда, не спуская глаз с Вальтро, она легла набок и подтянула колено к животу.

Грета, принюхиваясь, наблюдала расширенными глазами, с языка ее свисли длинные нити слюны.

Глава 12

Вальтро неслась кроллем через речку, ее руки не выбрасывали брызг, ноги вспенивали воду, как двигатель моторной лодки, Юля двигалась рядом, почти не отставая от нее. — Во дают, — смачно произнес полковник, пользуясь случаем употребить хорошее русское выражение. — Вдвоем они похожи на одну касатку — черно-белую.

— Юля училась плавать в Северном море, — очень уместно и гордо пояснила Нелли.

— Потому что ей не нашлось места в Черном, — хмыкнул Жоржик.

— В Северном море таких не разводят, — со знанием дела, возразил полковник. — В Европе таких девок вообще не увидишь вот так просто, в речке. Там они все упакованы в лимузины или плавают в бассейнах за высоким забором. Это дорогой товар.

— Купи на развод, — предложил Жоржик. — Недорого отдадим — по лимону за штуку. — Нелли навострила уши.

— Чем я их буду разводить? — осклабился полковник. — Любая из них способна перекусить меня пополам.

— Тогда закатай губищи, — подвел итог Жоржик. — И разлей еще по сто грамм. — Нелли вздохнула.

Вальтро и Юлия вышли на берег, вода струями блеска стекала с их тел, их груди вздымались, бикини подчеркивали изгиб бедер. Вальтро встряхнула черной гривой волос, Юлия — белокурой, в воздух взметнулась сияющая водяная пыль, над их головами мелькнула радуга.

— Холера ясна, — хватаясь за стакан, хрипло произнес Жоржик на никому незнакомом языке. — Хай тоби грець.

Полковник выплеснул водку в так и не закатанные губищи, не почувствовав вкуса. Нелли задумчиво потерла третий подбородок.

Вдруг Вальтро стиснула кулаки и, приседая, открыла рот, — в воздухе пронесся пронзительный ведьмин визг, хлестнул по поверхности реки и ушел за грань слышимости, куда-то межверхушек деревьев. Нелли затрясла пальцами в ушах.

— Фак, — сказал полковник, выронив стакан из рук. — Что она делает?

— Это она так радуется жизни, — ухмыльнулся Жоржик.

Меж верхушек деревьев выскользнул ястреб и, пластая над водой встрепанные крылья, бесшумно пронесся вниз по течению реки.

Резко потемнело, как вечером, за лесом поднялись синие тучи, вспыхнула молния.

— Эй! — заорал Жоржик, подпрыгивая под деревьями. — Бежим домой! Сейчас ливанет!

— Мы уже голые и мокрые! — крикнула в ответ Юля. — Нам нечего терять! — Жоржик махнул рукой, и старики, наскоро побросав в корзину припасы, гуськом затрусили к нему на дачу — допивать.

Небо бугристой твердью нависло над притихшей землей, стало очень душно, зарницы освещали черно-зеленый занавес леса, затем с чудовищной силой ударил гром. Стена дождя вспенила реку, Вальтро и Юлия бросились в воду. Они визжали, ныряли и прыгали, обмениваясь с молниями блеском тел. Это было по-настоящему опасно, но небо не тронуло их, и электрическая буря ушла на запад, продолжая сечь головы сосен, вспыхнуло солнце.

Обессиленные, они вышли на берег другой реки, вспухшей от ливня и желтой, как Хуанхэ, упали на песок и лежали, пока солнце не начало припекать. Потом они собрали свою мокрую одежду и пошли по раскисшей дороге домой, их ноги разъезжались в грязи, разговаривать не было сил, но они смеялись.

Жоржик, Нелли и полковник сидели на свежепромытом газоне за свежепромытым столом и пили что-то из разнокалиберных посудин. Судя по выражению их лиц, времени они не теряли.

— М-да, — сказал Жоржик. — Вы что же, вот так и перли через весь поселок? — На Вальтро и Юле, кроме кроссовок и плавок, ничего не было, все остальное они держали в руках.

— Да оставь ты девочек в покое, — неожиданно вступилась Нелли, бросив косой взгляд на полковника. — Пусть себе загорают.

— Ну, пусть, — Жоржик пожал плечами, бросив косой взгляд на Нелли. — Малышки ведь совсем, сиськи-то — не больше пятого размера.

— Теперь уже нет таких размеров, — заметила Нелли.

— Да? — удивился Жоржик, скользнув взглядом по ее груди. — По-моему, и больше есть.

— Теперь их обозначают буквами, — пояснила Нелли, — латинскими.

— Слава Богу, сиськи-то хоть остались, — вздохнул Жоржик, — отечественные.

Юля улыбнулась, Вальтро чмокнула Жоржика в щеку, проходя мимо. Жоржик задумчиво посмотрел им вслед.

Они сидели наверху, в комнате Вальтро, Юлия расчесывала спутанные волосы, Вальтро взяла с полки книгу и начала читать вслух: «Пришло время великой печали, умер бог Фаммуз. Прекрасная богиня Иштар последовала за ним в чертоги Вечности, не страшась демонов, которые охраняют Врата Времени.

У первых врат страж-демон принудил Иштар снять сандалии. Мудрецы говорят, что это символизирует отказ от Воли. У вторых врат ее заставили снять ножные браслеты, украшенные драгоценными камнями, что по мнению мудрецов означает отказ от Эго. У третьих врат она сняла свое одеяние, что символизирует отказ от Разума, как такового. У четвертых врат она сняла золотые чаши с грудей, что означает отказ от своей Половой Роли. У пятых врат она сняла ожерелье, что означает отказ от Восторга Просветления. У шестых врат она сняла свои серьги, что означает отказ от Магии.

И, наконец, у седьмых врат Иштар сняла тысячелепестковую корону, что означает отказ от Божественности. Только так — нагая — Иштар могла вступить в Вечность».