Найду тебя во тьме (СИ) - Грант Игорь "IGrant" Страница 41

  Остаток дня пролетел на волне приподнятого настроения. Приготовив на ужин какую-то чепуху из крабовых палочек, риса и морской капусты, впрочем, вполне съедобную, Степан встретил вернувшегося Бехтерева чуть ли у порога. Как ни странно, обрадовались этому оба гулёны. Фишка запрыгала с таким энтузиазмом, что чуть на голову не залезла, а Сват немного растерянно улыбнулся. Студент тут же увёл собаку мыть лапы. И уже позже, минут через пятнадцать, фотограф и практикант сидели за столом, поглощая ужин. Пару раз Степан ловил Свата на том, что тот с некоторым удивлением замирает на долю секунды. Было видно, что Бехтерев начал расслабляться. Когда еда была уничтожена, на кухне ещё какое-то время раздавалось чавканье Фишки, накинувшейся на свой корм оголодавшей пираньей. Сват с умильным видом послушал самый лучший концерт для любого собачника и сказал:

  - Знаешь, Аркадьевич, боюсь, мне начинает нравиться, что меня встречают с улицы. И не кто-нибудь, а именно ты.

  Стёпа смутился, но тут же ринулся в омут с головой:

  - Нам надо поговорить.

  - Что-то случилось? - Бехтерев мгновенно напрягся, застыв на табурете.

  - Когда твои друзья приходили в первый раз... При мне, то есть, - уточнил студент. - Антонина мне кое-что показала. Да чего там, кое-что... Твои фотографии на компьютере.

  С лица фотографа словно схлынула жизнь, но Степан не придал этому значения. Его распирало от желания поделиться своим восторгом. Он продолжил:

  - Ты не представляешь, что ты делаешь с фотоаппаратом. Эти снимки прекрасны. Почему ты не устраиваешь выставки? Там у тебя такое! Просто закачаешься! Один кот рядом со снеговиком чего стоит. Это же настоящее искусство! Мне мама всегда говорила, что ты гений с фотоаппаратом, теперь и я так считаю.

  По мере того, как Стёпа говорил, Бехтерев мрачнел всё больше, а студент не унимался:

  - Я отобрал штук сорок фотографий в отдельную папку, которые можно выставить в любой галерее, как мне кажется.

  - Кажется, значит? - в голосе Свата зазвенела такая холодная ярость, что студент осёкся. - Креститься не пробовал? И позволь спросить тебя, парень, вот о чём. Как ты посмел влезть в мой компьютер без разрешения?

  - Но я... - начал Степан, и был остановлен тем, что Сват вскочил на ноги, с грохотом опрокинув табурет. Сват был бледен и предельно напряжён. Он тихо продолжил:

  - Тебе никто в детстве не объяснял, что читать чужие письма нельзя? Никто не рассказал, что лазить в чужих вещах - это плохо? И для начала вот что, Степан Аркадьевич. Больше ты не суёшь нос, куда не просят. Это понятно?

  - Да, - тихо ответил Степан, чувствуя, как ноги становятся ватными. Это не был страх. Что-то намного хуже проникло в тело. И это что-то было сплетено из понимания, что он опять натворил полной хрени, и родившегося горького чувства, что не надо было забывать, кто есть кто. В своём восторге Морзе потерял разум, но ведь ему хотелось сделать для Свата хоть что-то по-настоящему хорошее. Губы парня дрогнули, глаза подёрнулись блестящей плёнкой, но он больше не издал ни звука. Бехтерев постоял в полной тишине с полминуты, а потом снова заговорил:

  - Во-вторых, парень, ты забыл, что находишься здесь только потому, что я позволил. Пошёл навстречу Ирине Валерьевне. И завтра я ей позвоню и спрошу, знает ли она, что подселила ко мне практически вора?

  Степан судорожно втянул в себя воздух. Его пальцы сжались, а в голове зазвенела струна слепящей обиды. Морзе, не веря своим ушам, посмотрел в лицо фотографу и сказал: