Вероника Кузнецова - Робин Страница 10

Все эти мысли вертелись в моей голове, не нарушая естественного хода действия.

— Доброе утро, леди Кэтрин, — сказал я, полагая, что старухи более чувствительны к проявлению внимания, чем мужчины, и, пожалуй, она обидится, если я не поздороваюсь с ней следующей.

— Доброе утро, Роберт, — милостиво ответила она и посмотрела на моего отца.

Конечно, предпочтительнее услышать в свой адрес слово «горшок», чем оказаться в печи, поэтому я был рад хотя бы тому, что, назвав меня не «Робин», а «Роберт», она на меня не сердилась.

— Доброе утро, мистер Эдвард, — поздоровался я с братом хозяина.

— Доброе утро, мальчик, — сдержанно отозвался тот.

Спасибо, что отозвался.

— Доброе утро, отец Уинкл, — сказал я.

— Доброе утро, сын мой.

Что за манера у священников навязываться в отцы?

Хорошо, что за столом было всего четыре человека, а не то из-за нелепой церемонии приветствия завтрак бы дважды успел остыть.

— Садись, Робин, — пригласил меня отец, указывая на место между собой и священником.

Еду разносила Фанни и по дружбе положила мне самые лучшие куски, во всяком случае я такой вкуснятины никогда не ел. А уж тарелок она наставила! Хватило бы на десять таких больших семей, как семья миссис Хадсон. Сначала я даже подумал, что они решили сделать что-то вроде праздника, воспользовавшись, как предлогом к нему, моим появлением, и сейчас накинутся на еду так, что только хруст пойдёт, но они никакой радости при виде угощения не выразили и взялись за вилки вяло, словно уже наелись. Ну, а уж я привередничать не стал. Вилкой мне было непривычно орудовать, ну да ведь на то мне и даны пальцы, чтобы управиться в трудном деле. Я уже чуть заглушил терзающий меня голод, когда заметил, что леди Кэтрин надменно сидит над своей тарелкой, не прикоснувшись к еде, а остальные лишь слабо ковыряют вилками. Поначалу я решил, что они не хотят есть, а потом заподозрил, что дело во мне. Что-то я делал не так, как полагается, и в замешательстве посмотрел на свою тарелку.

— Не стесняйся, Робин, — поддержал меня отец каким-то тусклым голосом. — Нед, ты кого-нибудь послал справиться о Джулии?

— Тебе самому следовало об этом позаботиться, — ответил мистер Эдвард. — Всё произошло по твоей вине.

— Не я, так кто-то другой, — беспечно возразил отец. — Джулия не отличалась высокой нравственностью и назначала свидания каждому, кто ей нравился.

— Тебе надо остепениться, Чарли, — вмешалась леди Кэтрин.

— Я давно уже думаю об этом, мама, — согласился отец. — Ты не ответил на мой вопрос, Нед.

— Я послал Томаса.

— Спасибо.

Мистер Эдвард вроде бы осуждал брата, и мне это не понравилось, потому что его братом был мой новый отец, и я при любых обстоятельствах должен был держать его сторону, даже если ничего не понимал.

— Не хочешь ли ты добавки, Роберт? — спросила леди Кэтрин.

Я был ей благодарен за заботу и с удовольствием съел бы ещё, но не решился продолжить трапезу, опасаясь, что вновь сделаю что-то не так.

— Нет, спасибо.

Спасибо прежде всего миссис Хадсон, которая научила меня этому слову. Отец им не пользовался и не считал нужным упоминать его в моём присутствии.

— Фанни, можете убирать со стола, — распорядилась старая дама, так и не притронувшись к еде.

Отец увёл меня из столовой и показал дом, но я, конечно, должен был сам по нему пройтись, чтобы осмотреться как следует, очень уж сложно вместить все впечатления сразу. Я запомнил, где лестницы, парадная и чёрная, и как отсюда можно выбраться на улицу. Хорошо, что хоть на это у меня хватило памяти.

— Теперь ты сможешь найти свою комнату? — спросил отец. — Или я тебя совсем запутал?

Я нерешительно пересёк большой зал, вышел в другой, очень длинный, ведущий на лестницу, и показал на какую-то дверь.

— Ошибся, — засмеялся отец. — Вот твоя комната. Её легко найти.

Я и сам должен был догадаться, что угловая комната не может быть расположена невдалеке от центральной лестницы, на то она и угловая. Я присмотрелся к двери, на которую указал, и подумал, что комната за ней, должно быть, унылая и мрачная и спать в ней было бы беспокойно.

— А что здесь? — спросил я.

Но отец словно бы не слышал моего вопроса. Я не сводил с него глаз, и он неохотно ответил:

— Здесь жили жена и сын мистера Эдварда. Они умерли, и теперь эти комнаты стоят запертыми. Никого о них не расспрашивай.

Оказывается, здесь всё не так-то просто. Я-то думал, что эти люди не знают ни забот, ни печалей, а они, как и все смертные, тоже несут свой крест.

Я не стал говорить об этом с отцом, но решил при случае выспросить подробности у Фанни, потому что не люблю недомолвок.

— Отец Уинкл обещал с тобой заняться после обеда, — сообщил отец. — Думаю, что ты не умеешь читать и писать.

Он правильно думал, и я не стал скрывать своего невежества, раз уж оно всё равно откроется после обеда. Мне бы очень хотелось научиться грамоте, но известие, что меня будет обучать священник, который мне не нравился, меня не радовало.

— Сегодня он с тобой просто побеседует, а завтра начнёт обучение.

У меня немного отлегло от сердца. Всё-таки страшно вот так сразу приниматься за незнакомое дело, а до завтра ещё надо дожить.

— Отец, мисс Агнесс выбросила мои папиросы вместе с одеждой, — сказал я, не сомневаясь, что сейчас получу желаемое. — Можно здесь достать что-нибудь покурить?

Он был неприятно поражён.

— Ты куришь, Робин?! — воскликнул он, словно курение было ему в диковину.

— Ну да.

— Детям в твоём возрасте вредно курить, так что бросай эту привычку. Давай договоримся больше не возвращаться к этому вопросу. А теперь ты можешь погулять в парке. Только не ходи на задний двор, потому что там живёт злая собака. И на улицу выходить тебе не следует, чтобы не попасть в руки твоего врага. Ты его не знаешь, а он может тебя узнать.

Ну, уж Громилу Уолтера я узнаю издали, однако мне, и правда, не следовало пока искушать судьбу. Пусть себе думает, что я покинул город. А там всё затихнет, и он, может быть, поймёт, что я его не выдал и выдавать не собираюсь… хотя, вряд ли.

Я спустился на первый этаж, но решил подождать выходить наружу и прошёл внутрь дома. Пока мне не удалось достать курево, моя естественная и вежливая просьба встретила неожиданный приём, но я особо не огорчился, потому что если отец не курит, то курит кто-нибудь ещё.

Я не успел зайти далеко, лишь заглянул в открытую дверь и понял, что там кухня.

— Зачем пришёл? Нечего тебе здесь делать! — закричала толстая пожилая кухарка. — У меня нет времени следить за столовым серебром! Если господа не боятся за своё добро, то это их дело, а я ничем не позволю тебе здесь поживиться.