Робкая любовь - Виктория Лукьянова Страница 10

– Да? – притворилась, что все в порядке. Я вздрогнула, хотя она и не увидела.

– Про соседа. Думала, что из-за непрекращающегося шума ты себя чувствуешь некомфортно.

Я открыла удивленно рот. Шум? Откуда тетя могла знать, что там действительно днем шумели рабочие, когда что-то активно ремонтировали в доме. Она же была глуха на одно ухо, а во втором носила слуховой аппарат. В ее глухоте виновата была только я. Из-за меня она получила тяжелую травму, которая привела именно к этому. Но тетя изогнула бровь. Мол, она все знала и слышала. И была вполне себе здорова, несмотря на то, что ее беспокоил желудок, садящееся зрение и прочие неприятные мелочи, с которыми сталкиваются люди в ее возрасте.

– Нет, не беспокоят. Я даже не обращаю внимания. – Пожала плечами, продолжая буравить теперь взглядом тарелку. Нужно срочно заткнуть свой рот едой и притвориться, что все в порядке.

– Хорошо, – проговорила тетя. – Я уж хотела пойти поругаться с ними.

– Не нужно. Думаю, там скоро все закончат. И будет спокойно.

– Я тоже на это надеюсь, – недовольно проворчала тетя.

Все-таки она была не рада, что у нас вновь появились соседи. Ведь с другой стороны от нашего дома не было никого. Большая и пустая лужайка, на которой разве что животные появлялись. Дети там не играли. Виной тому были опять же те самые слухи, про которые я думала третий день подряд.

Матвей улыбнулся мне тогда. Но на этом наше вроде бы как общение закончилось. Он почти не появлялся. Рано утром уезжал, возвращался вечером. И опять же очень редко бывал во дворе. Рабочие занимались ремонтом, и что-то делали с бассейном. Конечно же, он нуждался в ремонте. Ведь им не пользовались почти год.

Вот же тетя разозлится, когда там опять будут появляться люди в купальниках.

В плавках.

Ох, ты ж!

Я залилась румянцем и чуть не подавилась. Матвей будет там плавать! Иначе бы не ремонтировали бассейн. А если будет плавать, то без одежды. Только плавки. И я… я увижу его тело.

Это кошмар. Или… Нет, это кошмар!

– Ты себя точно хорошо чувствуешь? Вон щеки покраснели. – Тетя уставилась на меня, вновь сощурив глаза. – Температуришь?

– Нет, просто жарко. – Я даже обмахнулась ладошкой.

Жарко, не то слово. Я помнила тело Матвея. То есть его торс, спину, руки… А что там было под спортивными брюками? Нет, Лола, хватит думать о мужском строении. То есть о конкретном мужском строении. Матвею бы точно не понравилось то, что кто-то не просто следил за ним, подглядывая. Так еще и то, что мечтал поглядеть на него в плавках. Или в шортах. Да какая разница. Безумие! Наверное, это гормоны – так бы выразилась тетя.

– Я доела! Пойду к себе? – Натянула беззаботную улыбку.

Тетя отмахнулась. Конечно же, она была не против. Вернется к своим кроссвордам. Или уйдет в спальню, чтобы тайком от меня посмотреть сериал. Телевизор находился только у нее в комнате. И с этим я давным-давно смирилась. Да и не хотелось смотреть непонятные сериалы, когда меня увлекали интересные журналы о путешествиях, о научных открытиях. Возможно, я бы смогла стать ученым, путешественницей или просто образованной девушкой с дипломом в руках, если не была такой трусливой, и все же окончила онлайн-курсы. Но даже с ними у меня возникла проблема. Проблема в общении. Чужие люди, голоса, лица. Они пугали. После очередной накатившей паники мне пришлось отказаться от занятий, но надежда, как говорится, умирает последней. Поэтому я не оставляла затею вернуться к занятиям. Когда-нибудь… Когда страх перестанет преследовать меня на каждом шагу. Трусливая Лола.

Я была трусливой девчонкой, которая даже поговорить не смогла нормально с Матвеем. Что-то мямлила себе под нос. Смущалась, бледнела и краснела, когда могла просто поинтересоваться как у него дела. Нравилось ли ему в новом доме. Хоть что-то узнать полезное, а не жить в мире, построенном на иллюзиях, фантазиях и догадках.

Ополоснув за собой посуду, я поднялась в спальню. Опять же по привычке выглянула в окно, встретив там совершенную тишину. Перевела взгляд на водную гладь.

Бассейн был полон кристально-чистой водой. И его голубое дно манило им любоваться. А в лучах дневного солнца так и вовсе был изумительный вид. Я уже успела позабыть, каким он был.

Вздохнув, я посмотрела на стопку журналов, затертых до дыр. Потом опять на водную гладь. Даже там было больше свободы, чем у меня в четырех серых стенах.

– Да так больше невозможно! – простонала я, падая на кровать.

Журнала зачитаны и выучены, дела по дому сделаны и переделаны. А я хотела чего-то. Не понимаю, откуда во мне появилось желание дышать. Поерзав на покрывалах, я услышала, как стопка из блокнотов рухнула на пол. Полезла следом за ними, намереваясь поднять. Собрать все в кучу и закинуть в коробку, но открывшаяся страница меня смутила. Надо же!

Я никогда не увлекалась живописью, да и мои рисунки были больше любительскими каракулями, нежели чем-то профессиональным. Неровные линий, живущие своей собственной жизнью тени и контуры. Но все же там, на открытом листе, было его лицо.

Матвей.

Из дома я выбралась в сад, решив, что послеобеденная прогулка на заднем дворе, пока тетя будет бродить по местному магазину и задержится у одной своей знакомой на лишний часок, никому не повредит.

Забравшись в садовые качели, я разложила перед собой блокнот и карандаши. Хотелось порисовать что-нибудь, что не будет напоминать лицо соседа. Но в итоге вместо цветочков и неба затянутого пушистыми облаками, на меня смотрели светлые глаза Матвея.

– Да за что?! – прорычала, комкая лист.

Моя одержимость соседом начинала выходить из-под контроля. Не хватало, чтобы еще тетя узнала про это. Тогда уже не только я не оберусь проблем. Она постарается испортить жизнь Матвею. Но хуже всего будет, если тетя сообщит родителям…

Бросив как можно дальше бумажный комок, я схватила карандаш и усиленно начала чиркать стрекозу, сидевшую на цветке. Вот такие рисунки были правильным и не вызывали ничего, кроме улыбки и спокойствия, когда черточки, отставленные на вырванном листе, заставляли сердце биться чаще.

Углубившись в свой очередной шедевр, я не сразу заметила, как мимо мелькнула тень. Подозрительная черная тень, каждый раз заставляющая меня подпрыгивать и ругаться. Соседский кот по кличке Бандит сел напротив качелей и, не мигая, смотрел на меня.

– Чего уставился? – проворчала я, усмиряя дыхание.

Пусть в этот раз я и не дернулась, но все же его появление настораживало. Ибо каждый раз, когда Бандит наведывался в