Татьяна Герцик - Роман в утешение. Книга первая Страница 10

Парень взял меня за руку и, отведя подальше от стола с игроками, подвел к дивану, стоявшему у самого окна. Усадил, сел рядом и, всё так же не выпуская моей руки, заглянул в глаза.

– Если бы я знал, кто ты, давным-давно согласился бы с навязчивой бабушкиной просьбой прийти сюда в гости. Итак, ты Маргарита Петрова. Завидный прогресс в наших отношениях, не находишь?

Я с недоумением посмотрела на него. В каких таких отношениях? Нету у нас никаких отношений.

Не дождавшись ответа, он спросил:

– А почему ты на берег не ходишь? Не хочешь со мной встречаться?

А вот в этом я ему никогда не признаюсь. Ведь, если я не хочу его видеть, значит, он мне не безразличен. Поэтому ответила откровенной чушью, надеясь, что таких тонкостей он не знает:

– Да просто в это время здесь вода уже цветет. Здесь же дно не чистят никогда.

Он как-то странно посмотрел на меня и недоверчиво хмыкнул. Но спорить не стал, оставив это высказывание на моей совести.

Я по привычке села в самый уголок дивана, стараясь быть как можно незаметнее, и парень, воспользовавшись тем, что отодвигаться мне было некуда, сел ко мне так близко, что я ощущала сквозь тонкий ситец своего простенького платья его горячее бедро.

Повернувшись ко мне вполоборота, он так пристально рассматривал мое лицо, всё чаще задерживаясь на губах, что я всё больше и больше заливалась стыдливым румянцем. И не могла понять, что это со мной. Обычно я вовсе не так застенчива. Во всяком случае, одноклассника, попробовавшего вести себя со мной подобным образом, ждала бы весомая оплеуха.

Но с Георгием мне ничего подобного делать не хотелось. Наоборот, я была бы не прочь, если бы он обнял меня и поцеловал. Каким-то шестым чувством я понимала, что того же хочется и ему, но здорово мешают ненужные свидетели.

С досадой посмотрев на азартно играющих на другом конце комнаты стариков, Георгий спросил, чуть понизив голос:

– У тебя кто-то есть?

Я не поняла:

– В смысле?

– Ты с кем-то встречаешься?

Я надменно фыркнула.

– Нет. И не собираюсь! – и со значением посмотрела ему в глаза, чтобы он понял, что это касается и его.

Но он внезапно с облегчением засмеялся и придвинулся ко мне еще ближе, заставив меня откинуться на спинку дивана.

– Давай съездим завтра на катере, покатаемся?

Мне с ним ехать никуда не хотелось. Или нет, ехать мне очень хотелось, но постоянные мамулины внушения о ненадежности всей мужской части человечества сделали свое дело, и я неуверенно отказалась.

Почувствовав нерешительность в моем голосе, Георгий прибег к тяжелой артиллерии:

– Бабуля, представляешь, Рита боится ехать со мной кататься. Боится, наверное, что у меня мотор заглохнет посредине Волги.

Анастасия Ивановна немедля кинулась на помощь внуку:

– Да что ты, Риточка! Гера такой аккуратный мальчик, у него вся техника в образцовом порядке! Если бы не он, этот катер давно пришлось бы сдать в металлолом.

Моя умненькая бабушка тут же внимательно посмотрела на нас, подняв очки на лоб. Чуть принахмурясь, она протянула:

– Ну, дело тут, похоже, не в технике.

Тут же отодвинувшись от меня на вполне приличное расстояние, Георгий обидчиво протянул:

– Да я разве ухаживать за ней собираюсь? Просто я скоро уезжаю, хочу в последний раз по Волге прокатиться, а одному скучно. Только и всего.

Его голос звучал так разочарованно, что моя отзывчивая бабушка заколебалась. А когда Анастасия Ивановна непонимающим тоном протянула:

– Да что, Гера насильник какой-то, что ли? Он приличный мальчик из хорошей семьи. – Ей явно хотелось добавить, что его семья не чета моей, но она сдержалась, не желая обижать бабушку.

В общем, чтобы не раздувать скандал, мне пришлось согласиться. Он назначил встречу на нашем старом месте в десять часов. Единственное, что мне удалось ввернуть – что поеду я с ним только в хорошую погоду, на что он неохотно согласился.

На следующий день ровно в десять я нехотя спускалась по пологой тропке, досадуя на свою коварную судьбу. Ну, почему бы небесной канцелярии не устроить сегодня такой же дождик, как вчера, избавив меня тем самым от разного рода искушений?! Тогда бы я сейчас с чистой совестью сидела дома с хорошей книгой в руках, а не шагала с пистолетом у виска на совершенно не нужное мне свидание.

Катер Георгия уже качался у импровизированной пристани. Завидев меня, он быстрым шагом пошел навстречу.

– Пришла всё-таки! – его радость была столь откровенной, что я невольно улыбнулась в ответ.

Он вскинул руки, явно намереваясь меня обнять, и мне пришлось сделать шаг назад, сухо пообещав:

– Будешь протягивать руки, я немедленно уйду!

Засмеявшись, он пошел к катеру, приговаривая на ходу:

– Да разве ж я посмею, ты же железобетонная девственница, и обжиманий на дух не переносишь!

В его тоне, несмотря на якобы легкий смех, явственно слышалась досада. Хотя мне не понравился использованный им эпитет, я осмотрительно промолчала. Устроившись на переднем пассажирском сиденье, подождала, пока Георгий отвяжет канат, оттолкнется от берега и запустит мотор.

Но вот катер под глухое урчание мотора понесся вдоль берега, и у меня радостно забилось сердце. Как же я любила Волгу и всё, с ней связанное!

Но вот почти посредине реки рокот смолк, и я вопросительно посмотрела на спутника.

– Что случилось? Мотор заглох?

Он немного хмуро ответил:

– Да нет, просто я завтра уезжаю и мы не увидимся очень долго.

В его голосе зазвенела настоящая тоска, и я удивилась.

– Ну и что?

– Я не хочу уезжать, не попробовав, так это или мне только кажется.

Не поняв, что он имеет в виду, я подняла на него глаза и поразилась странному выражению его лица. Все его черты обострились, глаза горели каким-то зловещим огнем, губы сложились в твердую узкую полоску. Не успела я испугаться, как он рывком пересел ко мне и, запустив руку в мои волосы, заставил запрокинуть голову. Прильнул к моим губам, и его тут же жутко затрясло. От чего, я не поняла – погода была теплой.

Парень принялся клонить меня на борт, пока я не уперлась боком в какую-то железяку. Его поцелуй мне не понравился. Он был не нежным, а требовательным. Георгий явно хотел от меня того, чего я ему дать не могла. Я протестующе замычала, отталкивая прильнувшее ко мне сильное тело, но он не реагировал, всё сильнее терзая мой рот.

Наконец мне это надоело, и я с силой двинула ему по ребрам. Он оторвался от меня и смутным взглядом окинул мое пылающее от стыда и возбуждения лицо. Встряхнувшись, как мокрая собака, хрипло спросил:

– Неужели тебе не нравится?

Я зло выпалила:

– Кому это вообще может нравиться?

Он разочарованно засмеялся.