Татьяна Герцик - Роман в утешение. Книга первая Страница 9

Я ни разу не слышала, чтобы кто-то из бабушкиных друзей употребил не то что бранное, а даже резкое слово. Когда я спросила об этом у бабушки, та пояснила:

– Мы же уважаем себя, моя милая. Тот, кто хочет уважать себя, никогда не сделает ничего такого, что могло бы это уважение разрушить. А если совершишь что-то непорядочное, то покоя в твоей душе уже не будет никогда.

И я поняла, что главное в жизни – это уважать себя, а для этого не делать никаких пакостей – ни крупных, ни мелких.

На этих посиделках много играли в карты. Причем не в разного рода заурядных дураков, а в покер, винт и другие чересчур сложные, на мой взгляд, игры. Бабушка пыталась меня им научить, но они требовали такого напряжения, памяти и интуиции, что я, поняв, что мне эта наука явно не по силам, отказалась от даваемых мне бабушкой уроков.

Время шло, я даже на танцы не ходила, потому что не с кем было, да и не тянуло, если честно. О Георгии и не вспоминала, но в одно раннее августовское утро он напомнил о себе сам.

Спустившись вниз по скользкому от дождя откосу, я увидела, что он, как и раньше, пристально меня разглядывает, покачиваясь на носках у самой кромки воды. Поскольку во время спуска я сосредоточилась исключительно на тропке у себя под ногами и ничего вокруг не замечала, то его неожиданно возникшая передо мной одинокая фигура вызвала во мне настоящее смятение.

Покачав головой, Георгий укоризненно повторил то же, что сказал мне два года назад:

– Ты ноги переломать не боишься? Я вот смотрел сейчас на тебя, и у меня, признаюсь честно, до сих пор сердцебиение не прекратилось.

Воскликнув в ответ:

– Ну, это только твои проблемы! – я кинулась в воду.

Недолго думая, он отправился за мной. Плавал он неплохо, но до меня ему было далеко. Чтобы показать, кто здесь главный, я несколько раз ныряла, и, бесшумно проплывая под ним, щекотала его за пятки. Он тут же нырял следом, но я была гораздо увертливее и поймать меня ему не удалось ни разу.

Наконец парень выбрался на берег. Прокричав мне «Сдаюсь!», упал на песок. Поплавав еще немного, я выбралась за ним следом. Благоразумно сев поодаль, подставила мокрую спину набиравшему силу солнцу.

Георгий подошел к своему катерку и снова, как в позапрошлом году, кинул мне огромную махровую простыню. Чопорно сказав «спасибо», я завернулась в нее, наслаждаясь мягкостью и приятным запахом.

Парень сел на прежнее место и лукаво поглядывал на меня. Наконец тихо спросил, будто для него это было очень важно:

– Почему тебя не было в прошлом году?

Я передернула плечами. Не говорить же ему истинную причину моего отсутствия? Равнодушно сообщила:

– Почему же, в июне я приезжала. А потом пришлось уехать домой. У мамули были нелады со здоровьем.

Он разочарованно протянул:

– Понятно. А я был здесь в июле, после сессии. Навещал бабушку. Ты в каком классе учишься?

Решив, что это не государственная тайна, чтобы свято ее хранить, я ответила:

– Перешла в одиннадцатый.

Он улыбнулся.

– Кем собираешься стать?

Высоко вздернув брови, я призналась:

– Не знаю. Мне всё равно.

Георгий меня тут же осудил:

– Так нельзя. Вот я, к примеру, с десяти лет знал, что буду ученым. Закончу на следующий год МГУ, поступлю в аспирантуру, защищусь. Сначала кандидатская, потом докторская. Работать буду в каком-нибудь престижном московском НИИ.

Я ехидненько заметила:

– И жена с детьми в этот твой наполеоновский план никак не вписываются?

Он снисходительно опроверг мою провокационную подначку:

– Ну почему же. Ученые это не эстрадные артисты. Они серьезные люди. У всех нормальные семьи. Просто жениться я буду, когда прочно встану на ноги.

Мне почему-то стало обидно. Но, как обычно, я не подала виду.

– Что ж, я за тебя рада. Но я, видишь ли, несерьезный человек и серьезных не люблю. Так что желаю счастья в личной жизни! Адью! – и, бросив ему на колени простыню, быстро вскарабкалась наверх.

Он за мной не полез, и я не могла понять, довольна я этим обстоятельством, или нет.

Вечером осторожно спросила у бабушки, надолго ли приехал внук Анастасии Ивановны, и она немедленно поведала:

– На пару недель. Настя уж больно рада. У нее же сын в Литве живет, в Паланге. Места там изумительные, сосновый бор на берегу моря, туда со всего света люди отдыхать едут, но, несмотря на это, Гера всегда пару недель летом выкроит, чтобы бабушку навестить. Сын-то к ней почти не ездит, ему не до того, он потихоньку домик перестраивает, чтобы курортников пускать.

Чувствуя себя рядом с Георгием на редкость ущербно, уж не зная, почему, я решила эти пару недель купаться на городском пляже и свои вылазки на наш берег прекратила.

На общем пляже ранними утрами было так же пустынно, как и на нашем, и наплаваться всласть мне никто не мешал, но, конечно, на нем не было так уютно, как на своем, маленьком, знакомом до последней песчинки. На дискотеки я тоже не ходила, боясь встречи с Георгием. В общем, делала все, чтобы не увидеть его даже случайно.

Но вот в один из вечеров, когда мы с бабушкой мирно сидели в доме и слушали громыхающий по черепице дождь, в ворота раздался громкий стук. Бабушка пошла открывать, а я, в полной уверенности, что это пришли бабушкины друзья, помчалась на кухню ставить чайник.

Это была Анастасия Ивановна. Из прихожей доносился громкий голос слегка глуховатой гостьи:

– Наконец-то Гера согласился пойти со мной. А то всё дома сидит да сидит. Только с утра сходит искупается, а потом все в помещении торчит. Скучает небось жутко, а не признается.

Стремительно спрятавшись за буфетом, как ребенок, играющий в прятки, я принялась глубоко и методично дышать, стараясь справиться с охватившим меня неистовым волнением. При этом я напрасно пыталась убедить себя, что ничего особенного не происходит, подумаешь, какой-то парень пришел в гости. К тому же не ко мне, а к бабушке.

Но вот из гостиной послышался зовущий меня бабушкин голос. Захватив поднос с чашками, печеньем и прочим, я вышла к гостям и негромко поздоровалась.

Расставляя по столу чашки, краем глаза видела застывшего Георгия. Мне казалось, что он обомлел от изумления, но, конечно, это мне только почудилось. С чего бы такому потрясающему парню радоваться встрече со мной, такой неинтересной и неперспективной? Я была уверена, что, когда он решит жениться, его избранницей станет умная и образованная дочка какого-нибудь академика, а уж не такая глупышка, как я.

Но вот стол был накрыт по полной программе, и мне пришлось сесть рядом с Георгием. Вскоре пришли еще две бабушкины подруги и они, попив чаю, все вместе принялись за карты, с азартом перечисляя промахи друг друга.

Парень взял меня за руку и, отведя подальше от стола с игроками, подвел к дивану, стоявшему у самого окна. Усадил, сел рядом и, всё так же не выпуская моей руки, заглянул в глаза.