Ирина Лобусова - Две недели у моря Страница 11

Я знала по опыту, что большинство мужчин терпеть не могут женщин с короткими стрижками. Но это никогда меня не пугало, тем более, у меня всегда хватало поклонников. Но поклонники мои были обычными земными парнями, а не такими небожителями, как Филипп Рубинов. Страшная правда настойчиво лезла в мозг: ради такой женщины, как эта Хуана, большинство моих парней, и в том числе и мой жених, с радостью переступили бы через меня.

Фотографии из журнала не внушали оптимизма. Рубинов и красотка-мексиканка на пляже. Рубинов в закатанных джинсах и белой рубашке навыпуск, девица – в полуголых шортах, обнажающих её сексуальные ягодицы, и с распущенными волосами. Парочка, обнимаясь, идёт по кромке моря, под пальмами. Мексиканка в вечернем платье, Рубинов в смокинге, выходят из какого-то ресторана. Платье мексиканки огненно-алое, просто умопомрачительное, и она настолько яркая по сравнению со мной, как может быть только оранжерейная сортовая роза по сравнению с придорожным простеньким лютиком, чудом выросшем в гудроновой дорожной пыли.

И почти на каждой фотографии Рубинов обнимал её – то за талию, то за плечи, и, казалось, вовсю наслаждался этим процессом. Голливуд. Карибские острова. Кинозвезда-миллионерша. Мало того, что миллионерша, так ещё и писаная красавица. Я вдруг поняла, что это конец. Теперь Филипп Рубинов был потерян для меня навсегда. Более чем смешно было бы думать иначе. Только человек, полностью лишившийся рассудка, мог бы подумать о том, что после такой женщины, как эта изломанная Хуана, можно вернуться ко мне. А я не была сумасшедшей. Я всегда гордилась – по крайней мере до зимы – тем, что живу в реальности. И реальность заключалась в том, что рядом с Рубиновым на пляже нежилась красотка-мексиканка. Не я.

Я тупо смотрела в иллюстрированные страницы, закусив губы, чтобы не заплакать. Изо всех сил кривила в улыбке рот. Мне казалось, что меня ударили. Наверное, это действительно было именно так.

Я всё смотрела и смотрела, не переворачивая страницы, и не заметила того момента, как рядом со мной возникла хозяйка дома. Она пролепетала – мол, это старый журнал, если хочешь, можешь его забрать. Я натянуто улыбнулась и отказалась. Тогда она, стараясь быть любезной как, скорее всего, строго приказал её муж, вдруг вспомнила, что у неё есть альбом репродукций Филиппа Рубинова. Ей кто-то подарил.

Знаете, есть такая хорошая поговорка: бутерброд всегда падает маслом вниз. Дальше всё произошло именно по такому закону подлости. Мало того, что я изо всех сил держалась, чтобы не разрыдаться, так вдруг, как по мановению «волшебной» палочки, все в комнате услышали наш диалог с хозяйкой, и обернулись к нам. Мгновение – и все в голос заговорили о Филиппе Рубинове, о его известности и, конечно, о его богатстве. И сразу отреагировали на статью, которая была открыта мной.

– С ума сойти, какая красотка! А этот Рубинов хитрый бес, такую девку отхватил.

– Был бы поумней, сразу бы на ней женился, всё-таки миллионерша. Хотя ради такой фигуры и нищую можно вытерпеть.

– Рубинов? А мне никогда не нравились его картины! Они какие-то искусственные, как будто он фотографии раскрашивает. Абсолютно никакой жизни! Стоит безумно дорого – а, спрашивается, за что?!

– Рубинов? Да обычный мазила! Шарлатан! Рисовальщик мёртвого искусства! Но жутко хитрый бизнесмен. Научился втюхивать свою мазню разным лохам на Западе, тем и прославился. У нас на арт-рынке на каждом углу по пятьсот штук таких рубиновых, копии с «Трёх богатырей» Васнецова продают. И эти копии, если по-честному, намного лучше бездарной и дешёвой мазни Рубинова.

– Точно! Эти бизнесмены от искусства не имеют ни вкуса, ни мозгов. А Рубинов вообще хуже их всех. Я и то лучше нарисовать могу!

– А вы думаете, он женится на этой девке? На кой хрен он ей нужен, старый козёл! Наркоман вообще, наверное. Они там все в этой Москве такие – наркоманы и потасканные козлы.

В разгар этого красочного бурного обсуждения я вдруг поймала на себе странный взгляд своего жениха.

– Никогда бы не подумал, что ты увлекаешься живописью, тем более, каким-то Рубиновым.

– Мне просто нравятся его картины, – я смело выдержала его взгляд, – а что, нельзя?

– Они же бездарные!

– Ты их видел?

– Нет. Но так все говорят. Да и что может нарисовать придурок, который связался с такой дешёвой голливудской потаскушкой. Переспала со всем Голливудом, теперь там никому не нужна, так новую жертву нашла. Я бы ни за что не стал встречаться с девушкой, которая так неразборчива в своих связях и шляется, с кем попало, особенно с таким, как этот Рубинов. Какое счастье, что у меня есть такая девушка, как ты!

Я смотрела на его попахивающее самодовольством широкое лицо, не отрывающее от меня влюблённых глаз, и вдруг поняла, что мне хочется его ударить. Да не просто ударить, а вмазать по-настоящему, до крови. Но всё, что я могла сделать, только впиться в собственную ладонь ногтями, чтобы не завизжать изо всех сил, и не сойти с ума от этого визга. Я никогда не думала, что обычный вечер в гостях может стать такой пыткой. Таких изощрённых мучительных пыток у меня не было до того дня.

Я так страдала, что голова налилась свинцовой болью, и, когда на обратном пути, в машине, мой жених предложит заехать к нему, я сказала, что у меня начинаются месячные, и я еле живая по этому поводу. Больше всего на свете мне хотелось теперь, чтобы он оставил меня в покое. На эту ночь и на всю жизнь.

Вернувшись домой, я сразу же уселась за компьютер. Во всех источниках в Интернете писали почти то же самое, что я вычитала в статье. Роман Рубинова с мексиканкой, бла-бла-бла…

Только одна статья отличалась от всех остальных. Это был какой-то культурологический портал, более сдержанный в своей стилистике и манерах. Там речь шла о том, что Рубинов сейчас работает над новой картиной. Эта картина называется «Триптих одиночества». Это название озвучил сам Рубинов в одном из многочисленных интервью. И это является настоящей загадкой. Никто не может понять, почему вдруг в разгаре нового любовного романа – «Триптих одиночества». Поговаривают даже, что этой актрисе предшествовала любовная драма. Или Рубинов влюблен в кого-то ещё, и тщательно скрывает свою любовь. Может быть всё, что угодно, потому, что для широкой общественности Рубинов всегда оставался тайной. Именно поэтому он и стал великим художником.

Все же прочие статьи были похожи одна на другую, как две капли воды. О Рубинове и голливудской красотке Хуане писали много. Но, как я поняла, это были простые перепечатки. Ничего больше. Больше читать смысла не было. Я выключила компьютер.

После этого я зашла в ванную и открыла кран с водой на всю мощь. Мне требовалось создать шум. Я не хотела, чтобы было слышано, как я плакала. Мне почему-то казалось, что я буду плакать. Но, как ни странно, глаза мои оставались абсолютно сухи. Я не плакала из-за Филиппа Рубинова. Вода с громким шипением ударялась о стенки ванны, а я всё ждала, когда точно так же слёзный поток будет катиться по моим щекам, смывая абсолютно всё, что я чувствовала внутри. Но слёз не было. Значит, ничто и не смывалось. Всё сохранялось в таком виде, как было – жгучая боль, разочарование, обида, ненависть, горечь, злость, оскорбление, зависть к счастливой сопернице, то есть всё то, чем всегда полон самый обыкновенный любовный роман.

В душе же моей, и без того отправленной этим «коктейлем», было пусто, как в использованной консервной банке. Пусто и безотрадно было в моей душе.

А через неделю я увидела Филиппа Рубинова на обложке одной из очень популярных газет. Он красовался в голубой рубашке навыпуск, щеголяя своим карибским загаром. Газета была из жёлтой серии, кажется, она так и называлась – «Жёлтая газета»). И, конечно, анонс – подзаголовок статьи: «Филипп Рубинов: мне не нужна обычная любовь».

Я купила газету, когда возвращалась домой из института, зашла в квартиру. Я прочитала всё совершенно спокойно. Вопросы были характерные для жёлтой прессы – разумеется, про женщин и про секс. Филипп Рубинов хвастался огромным количеством женщин, твердил, что даже не помнит имена всех тех, с кем спал. Гордо сообщал всему миру, что не видит себя в обычном браке, так как вообще не создан для семейной жизни. К тому же, ему вообще не нужна семья, и жениться в ближайшее время он не планирует. Намекнул, что отношения с голливудской красоткой Хуаной для него ничего не значат – мол, мимолетный эпизод, сколько у него было таких! Журналист не выдержал, и потребовал прямого ответа: собирается ли Рубинов жениться на голливудской звезде? И получил такой же прямой ответ: нет, не планирует. О браке и речи не было. Всё это так, развлечение. Конечно, Хуана красивая женщина, очень красивая, отношениями с такой женщиной можно только гордиться, но он не видит в ней свою спутницу. А, значит, его женой она никогда не будет.

Потом Рубинова понесло. Я запомнила кое-что из того, что он сказал: «Я влюбляюсь не в женщину, а в своё состояние рядом с ней. Для меня абсолютно не важна физическая красота. В женщине, в которую я влюблюсь, должно быть что-то такое… Неуловимое, особый вкус, или цвет, или запах, какой-то нюанс, который отличает её от всех и заставляет возвращаться к ней мыслями снова и снова. Идеальная для меня женщина – это та, которая будет понимать: я никогда не буду делить женщину с моей работой. Для меня искусство всегда останется на первом месте. И в тот момент, когда я прикасаюсь кистью к холсту, женщина должна понять, что она для меня умерла. Конечно, это фигурально выражаясь. Но женщины, способной вытерпеть то, что в момент создания картины она для меня просто не существует, в мире нет. Вот поэтому я один».