Кристи Риджуэй - Опрометчивый поцелуй Страница 11

Рори тут же бросился вниз и успел прежде, чем Джилли нажала на звонок. Посмотрев в ее зеленые глаза, он проверил свои чувства – да, теперь она казалась неприступной, и это ему понравилось.

– Проходите… – пробормотал он, неожиданно сконфузившись, и без всяких приветствий схватил кожаную сумку, которую она несла. – Вы будете работать в восточном крыле дома…

– Доброе утро, мистер Кинкейд… – произнесла Джилли Скай.

Но он решил, что не поддастся ее чарам, и промолчал, борясь с желанием безотрывно смотреть на нее. Она же, как бы ненароком, взглянула на него из-под пушистых ресниц и улыбнулась. На левой щеке у нее появилась ямочка, которую он прежде не замечал.

Он подумал, что это ее тайное оружие. «У нашей малышки ямочка!» – воскликнул он про себя, чувствуя, что уязвлен. Он не хотел, чтобы она была столь совершенной, как богиня. Это тайное оружие было направлено против его воли, дабы разрушить ее и привести к самым печальным последствиям в его жизни. «Нет! – твердо сказал он сам себе. – Ни за что на свете я не поддамся и не уподоблюсь тем мужчинам, которых, я уверен, соблазнила наша малышка!»

Потом они все так же молча вошли в восточное крыло и остановились у массивной двери, и здесь Рори в голову пришла дикая идея. Тут же, сейчас же перегородить коридор большим дубовым столом. Впрочем, один он явно бы не справился. Для этого следовало бы позвать садовника. А в довершение всего – выход восточными вазами, стоящими вдоль стен. И тогда она была бы его вечной рабыней. Он даже помотал головой, отбрасывая наваждение. Впрочем, виной всему были, конечно, ее ямочки на щеках и еще, пожалуй, маргаритки, вышитые на ее брюках. Но он тут же нашел более здравое оправдание своему необузданному желанию: ямочки у женщины на щеках вдвойне опасны для карьеры любого политика, не говоря уже о маргаритках.

Он, как показалось ему, равнодушно открыл дверь и сказал:

– Можете начать здесь. И двигаться из комнаты в комнату. Работы очень много…

Это была его хитрость: все десять комнат набиты барахлом. Уже теперь-то он не будет иметь повода увидеть ее без причины. А придумывать причины не входило в его планы. Он спешил отдать распоряжение прислуге. Деловая встреча должна была закончиться ужином, и еще не все было сделано. Однако Джилли застыла как вкопанная.

Для укрепления своей решимости не поддаваться ее чарам он пошел по коридору, открывая дверь за дверью. Втайне он надеялся, что она испугается.

Он подошел к ней.

– Мне надо было еще вчера показать вам полный объем работы… тогда бы вы точно отказались… Вы не передумали?

Он хотел показать ей, насколько он умен и предусмотрителен. И подумал, что теперь им не избежать глупых объяснений.

Джилли Скай вошла в комнату, которая действительно была забита вещами, висевшими на вешалках. Она была удивлена настолько, что не могла произнести и слова. Она прошла в глубь комнаты, и ее руки, казалось, ласкали одежду.

– Я берусь за дело, – сказала она не совсем уверенно. – Да, я берусь!

– Вы уверены? – спросил Рори, чувствуя тайное удовлетворение от ее слов. – В западном крыле творится то же самое.

Казалось, удивлению Джилли нет предела.

– То же самое… – как эхо, повторила она.

– больше… – пытался испугать ее Рори. – Одежда здесь везде. Даже в шкафах…

Она все еще наслаждалась видом всего этого богатства: всех этих костюмов, рубашек, брюк и галстуков – рухляди, по мнению Рори Кинкейда, которую за свою долгую жизнь накопил его дед.

Наконец она вышла в коридор. Ее глаза сияли, ямочки на щеках грозили поразить Рори в самое сердце.

– И это еще не все… – воодушевленно произнесла Джилли Скай.

Он с готовностью кивнул, словно в глубине души не желая, чтобы она отказалась от работы.

«Да… она твердый орешек!» – подумал Рори.

Десять лет назад он дал себе слово не связываться с сомнительными женщинами и пока держался.

– Вам действительно нравится? – спросил он.

– О-бо-жа-ю!.. – ответила она.

Он не смог скрыть своего удивления:

– Но почему?

Джилли потрогала костюм, висящий крайним в ряду. В котором, должно быть, дед Рори один раз ходил в кино, а потом повесил в эту комнату.

– Вы когда-нибудь носили школьную форму? – спросила она.

Он отрицательно покачал головой.

– А я носила. Серую с белыми оборками. Я носила ее с тринадцати лет. И дом моей бабушки был тоже серо-белым. Если задуматься, то он символизировал личность моей бабушки: холодный белый дополнялся серым. А это…

Она даже закружилась среди рядов одежды. И Рори почувствовал, что очарован ее энергией.

– Полотно, твид, голубое, зеленое… разные фасоны… стили…

Казалось, она готова была обнять всю гору одежды в этой комнате. Вдруг ее внимание привлекло еще что-то, она протянула руку, словно протягивая ее мужчине, и на свет божий показалось сценическое платье малинового цвета, совершенно чуждое официальному пуританскому стилю всей прочей одежды.

– Боже… как красиво… – прошептала она. Казалось, ее пальцы источают ласку, и Рори Кинкейд почувствовал, что возбуждается.

– Это… – ее голос был чуть громче шепота, – …так далеко от серого с белым. Оно говорит мне о живом, волнующем, как наша жизнь…

Рори Кинкейд даже взмок, слушая ее речи, от которых кровь в нем побежала быстрее, а перед глазами возник странный туман. Но почему? Он готов был убежать и не слушать Джилли Скай, но стоял как столб. А ведь ему сегодня предстояла важная встреча, а вместо этого он стоит и слушает о каких-то серых и белых цветах. Мало того, он почему-то делает шаг в комнату и рассматривает пресловутую одежду малинового цвета, которая оказалась женским бальным платьем в стиле Джинджера Роджерса. Может быть, это платье приоткрывало часть тайны из жизни его деда.

Джилли Скай ахнула, увидев, что платье расшито алмазами.

– Вот уж не думала, что в коллекции будут такие одеяния. Я думала, ваш дед был холостяком.

– Вот еще! – Рори засмеялся. – Разве можно назвать холостяком мужчину, который был женат шесть или семь раз?

Она странно взглянула на него.

«Идиот! – обругал он сам себя. – У тебя слишком длинный язык».

И он понял, что надо прекращать этот глупый разговор и идти заниматься приготовлениями к вечеринке. Рори Кинкейд никогда не говорил о своей семье, а если говорил, то как о покойнике хорошее. Однако вопреки своему решению он так и не сдвинулся с места. Джилли Скай словно пригвоздила его взглядом к полу. В этот момент она держала платье в руках, и воображение Рори вдруг нарисовало ее в этом платье – стройную, как греческая статуэтка, и соблазнительную, как карамель с корицей, которую он так любил. Впрочем, сравнение получилось не очень удачным. Однако возбуждение в нем достигло такого предела, что он опасался быть разоблаченным. Поэтому он повернулся боком и даже отступил за дверь.