Джудит Майкл - Наследство Страница 11

Глядя на сосны, буковые деревья, дубы и огромные ели, которые росли на этой части побережья в песках, с островками дикой травы, гнущейся на ветру, Лора испытывала нечто удивительное, странное и поразительное. Само существование лесов пугало ее. Как она найдет там дорогу без уличных знаков, указывающих направление, знакомых тротуаров, на которые падает тень домов, так близко стоящих друг к другу, где всегда можно спрятаться от дождя или скрыться, если кто-то почувствует, что ты залез к нему в карман?

На пляже негде было укрыться, но этим утром тишина и пустынность нравились Лоре. Впервые она почувствовала покой безлюдного пляжа и когда увидела кого-то неподалеку, почувствовала неудовольствие оттого, что не одна, поняв, что океан принадлежит не только ей. Это был пожилой человек. Подойдя ближе, она увидела, что он очень высок и худ, с белыми свисающими усами и седыми, длинными, до плеч, волосами. Когда она еще приблизилась, ее поразил контраст тяжелых, густых волос и широкого, чувственного рта на таком худом, почти изможденном лице.

— Вы когда-нибудь видели ракушку, настолько замысловато закрученную? — спросил он, завязывая разговор, когда она проходила в нескольких шагах от него. Они говорили, как старые друзья на утренней прогулке. — Это, знаете, необычная форма для этой части побережья. Мне такие никогда не попадались.

Лора остановилась и взяла ракушку, которую он протягивал ей. Ярко-розовая с белым и нежно-розовым, она напоминала водоворот, в котором отразился солнечный закат. Лора провела пальцем по выпуклым окружностям, гладким, как шелк, с крошечным шероховатым гребешком в середине.

— Я тоже таких не видела, — ответила Лора, не признавшись, что раньше вообще не видела ракушек.

— Как люди, — сказал пожилой мужчина, — как отпечатки пальцев. У каждой ракушки свои особенности. Нет, оставьте себе, — добавил он, когда она протянула ему ракушку. — Мне нравится отдавать их людям, которые могут оценить их красоту. Так же, как нравится проводить одинокие утренние часы с теми, кто ценит их прелесть. — Он наклонился, чтобы рассмотреть ее поближе. — Я нарушил ваше одиночество, так ведь? Вы думали, что все здесь принадлежит вам, а тут появился я и все испортил.

Непроизвольно Лора оглядела необъятные пустынные просторы пляжа, и легкая улыбка тронула ее губы. Пожилой человек заметил это и широко улыбнулся в ответ:

— Вы думаете, здесь найдется место для нас обоих? Конечно, мы можем разойтись в разные стороны, но можем и хорошо провести время вместе.

Он говорил очень галантно, что напомнило Лоре те книги, которые она читала, а улыбка была очень теплой, обращенной только к ней, и это привлекало к нему.

Но она сдержалась. Он знал, что ей хотелось побыть одной, а ни один вор не может себе позволить общаться с человеком, который способен читать мысли. Она взялась за руль велосипеда, готовая уйти.

— Это мне не принадлежит. Пляж — чья-то частная собственность, нам даже не следует здесь находиться.

— Но сейчас мы здесь и можем наслаждаться этим, — веско проговорил он, и она встретилась со взглядом глаз цвета серого сланца, очень серьезных, пристально смотрящих на нее. — А у вас есть что-нибудь, что принадлежит только вам и что вы хотели бы защитить от непрошеного вторжения?

— Нет, — резко ответила Лора. И почему люди так любопытны? Она повернулась, чтобы уйти. — У меня ничего нет, — бросила она через плечо.

— Вы сами, — спокойно отозвался он. Лора нахмурилась.

— Разве вы сами не представляете собой ценность, которой владеете?

Она оглянулась, чтобы взглянуть на него.

— Я никогда не думала об этом.

— Я думал, — продолжил он. — Думал о себе. Как дорого я ценю себя. Насколько я горд собой. — Он выразительно посмотрел на нее, а она стояла в некотором отдалении, как певчая птичка, готовая вспорхнуть и улететь в любую минуту. — Может быть, вы недостаточно гордитесь собой. Я уверен, вы размышляете о себе, но, может быть, мало или не в том смысле, в котором следует. Подумайте об этом. Поверьте в себя.

Лора кивнула, совершенно восхищенная, но несколько напуганная, потому что старик еще раз как будто заглянул в ее мысли. Как он мог знать о вещах, которые волновали ее, которых она ждала вот уже больше года и чего она хотела больше всего на свете?

Он все еще изучающе смотрел на нее. «Около восемнадцати, — думал он, — и все еще неуклюжа, совсем еще не женственна. Длинные, красивые ноги, хотя несколько мускулисты, наверное, от езды на велосипеде. Волосы зачесаны назад и схвачены ленточкой, хлопчатобумажный комбинезон и сандалии. Ей следует носить шелк», — он поймал себя на этой мысли и сразу же подумал, какое ему-то дело до вполне заурядной хорошенькой девушки с неправильной осанкой, в которой чувствовалась усталость? Вероятно, из-за ее глаз: темно-синих, очень больших для ее худого, нежного лица, в глубине которых светилась воля, еще не осознавшая всю свою силу.

— Конечно, — продолжал он, — обычно на это уходит много времени, чтобы поверить в себя. Я шел к этому семьдесят восемь лет. Но я думаю, ты добьешься этого. Когда-нибудь ты действительно поверишь в себя, и это будет самым ценным изо всего, чем ты будешь владеть. — Он опять улыбнулся. — И ты защитишь себя от вторжения.

Лора внимательно смотрела на него. Даже не осознавая, что делает, она подошла ближе и теперь стояла совсем рядом с ним.

— Я должна подумать об этом. Я хочу изменить свою жизнь. Я должна решить, как это сделать, но однажды изменится все, и даже выглядеть я буду по-другому.

— Мне нравится, как вы выглядите, — мягко заметил ее собеседник.

Лора покачала головой. С его стороны было очень мило так ответить, и это было приятно слышать, но он слишком стар. Что он понимал в этом?

— Я не красива и не ослепительна. Я не знаю, как правильно одеваться, даже не умею ходить, как нужно.

— Ставить одну ногу перед другой, — предположил он.

— Не шутите над этим, если бы вы знали, как это важно, — сердито ответила она. — Богатые люди ходят по-другому: они входят в комнату, словно им принадлежит все, и достаточно протянуть руку, чтобы взять то, что им хочется. Они счастливы и не боятся сделать что-то не так; они просто делают, что хотят.

— Ты хочешь сказать, что у них есть уверенность?

— Вероятно, — с сомнением сказала Лора, думая, что это не совсем то слово, чтобы объяснить, как добиваются такого впечатления богатые.

— Но их уверенность основывается на их деньгах, — сказал он. — А что можно сказать об их внутренней уверенности? Разве ты не думаешь, что их может волновать любовь, дружба, здоровье, добрые дела, чтобы быть тем, кем они хотят, глубоко внутри?