Дарья Волкова - Падение Рыжего Орка Страница 11

— А синей книжкой было, видимо, полное собрание сочинений английского классика?

— Не, — помотал головой Тихон. — Это Махал Саныч у нас за работой любит в паузах на кухне почитывать классика. И фразы этого Уэллера у него на каждый случай жизни припасены. Так что весь ресторан уже в курсе. Вот так-то… Варежка.

— Что?! — магия того интимного момента, когда он перебирал ей волосы, рассеялась окончательно — сначала радикальным лечением косоглазия, а потом — Варежкой.

— У сестры подружка есть. Варвара. Лиза зовет ее Варежкой.

Варя подумала — и улыбнулась. Варежка. Мило. И вдруг осознала — Тихон сказал ей что-то, не касающееся ресторана. Что-то личное.

— А меня дома папа зовет Вареником, — поделилась в ответ семейным секретом.

Тин улыбнулся. Подпер щеку ладонью.

— Ой, как я люблю вареникиии…

— И с чем больше всего? — Варя весьма успешно сделала вид, что подтекста не заметила. Но угол рта неудержимо полз вверх.

— С вишней! Вишня вообще самая вкусная ягода. Вареники, пирожки — с вишней все вкусное!

— Ты прямо как мой брат Коля — тот за вареники с вишней Родину продаст! И за сырники.

— Сечет фишку! — рассмеялся Тихон. — Этот тот брат Коля, который хирург?

— Он у меня один брат, слава Богу. Двоих таких я бы не выдержала. А у тебя есть еще сестры, кроме Лизы? Или братья?

— Угу, — нейтрально улыбаясь, ответил Тихон. — А расстегаи сегодня с грибами. Ты же грибы ешь, я ничего не путаю?

— Ем. Не путаешь.

Расстегаи превзошли всю выданную им рекламу и авансы. Варя гордилась своими пирогами с капустой. Теперь поняла, что совершенно зря. Зато ясно, к чему стремиться.

А еще они пили какой-то невозможно ароматный чай. И ели мед с брусникой и кедровыми орешками. Тоже невозможно вкусные. Варя собиралась допросить с пристрастием Тихого, а вместо этого развлекала его историями своей студенческой юности. И он так заливисто хохотал, что о своих планах она забыла.

Уже ближе к концу чаепития Варвара вдруг спохватилась. Ведь она снова не обратила внимания…

— Тихон, а как называется твой ресторан?

Он молча подтолкнул ей меню в кожаной папке, лежащее на углу стола. Темно-зеленая кожа, тисненая надпись. «Ресторанъ Тинъ»

— Да уж, от скромности вы не умрете, Тихон Аристархович!

— Три раза не умру, — он почему-то не улыбнулся в ответ на шутливую реплику. — Вообще не умру.

— Бессмертный?

— Не доживу до кончины — не тот типаж.

Фраза показалась странной, чужеродной. Словно снова цитата. Из Диккенса или откуда-то еще. И Варя решила не уточнять. Многия знания — многия печали, как любит говорить отец. Вместо этого спросила другое.

— А почему целых три раза?

— Три ресторана потому что.

— Ого. И все Тины?

— Нет, — Тихон задумчиво покрутил меню по столу, словно размышляя над ответом. — Этот, самый первый — «ТинЪ», — подчеркнул пальцем название на папке. — Второй, в Филях — «ТинТин». Третий…

— Можно, я угадаю?

— Попробуй, — все-таки улыбнулся он.

— ТинТинТин.

— Не угадала, Варвара Глебовна. Штраф тебе.

— Не может быть!

Тихон полез в карман и вытащил оттуда визитку. Варя расхохоталась, только взглянув на нее. Улыбнулся еще раз Тихон.

— Вообще, ты была почти права. Изначально ресторан на Щелчке назывался «ТриТин». Но посетители почти сразу его перекрестила в «Тритона». И мы быстро провели ребрендинг.

— Тритон… — Варя покачала головой. — Ты натуральный уникум, Тихий.

— А я тебе что говорил!

— Слушай… — ей не хотелось уходить из ресторана. Хотелось отсрочить очередное напрашивание Тина на чашечку кофе-чаю-какао. — А можно мне еще?

— Конечно, — он послушно наполнил ее чашку из стоящего тут же пузатого чайника под разноцветной тряпичной грелкой. — Чабрец, липовый цвет, медуница. Фирменный сбор! Нравится?

— Очень, — Варя отхлебнула душистого напитка. — А ты на самом деле считаешь свой ресторан… свои рестораны одними из лучших в Москве?

— Я бы считал их самыми лучшими. Но есть один, который мне не переплюнуть.

— Ух ты! И кто же это смог обскакать Тихона Тихого, самого главного московского трактирщика? Кто этот смелый?

— «Седьмое небо».

— Ооо…

— Вот именно — «Ооо». Вот это заведение я бы с удовольствием прикупил. Но… — Тихон развел руки. — Увы, не по карману.

— Прикупил бы… — рассмеялась Варя. — Вместе с Останкинской башней, видимо?

— Конечно! — ухмыльнулся Тихий.

— Ну да, ну да… Как же иначе. Фаллоцентрическая модель мира во всей красе.

— Эй-эй, полегче с выражениями! — Тихон страдальчески наморщил лоб, демонстративно прижал пальцы к вискам.

— Что, от умных слов голова болит?

— Нет. Но начало умного слова почему-то заставило вспомнить о… какао. Ты не в курсе, почему?

Варя чертыхнулась про себя. Ни хрена себе оговорочка по Фрейду. И не первая, причем, в обществе Тихого.

— Сходишь со мной туда? — Тихон великодушно не стал развивать тему моделей мира. — Ради тебя и «Седьмого неба» я сделаю исключение из правила не есть в чужих ресторанах.

— Посмотрим на твое поведение, — в легендарном ресторане в Останкинской баше Варя не бывала, но попасть, конечно же, хотелось. Культовое место. И вид, наверное, шикарный.

— Я буду себя хорошо вести.

Конечно, она ему не поверила. И правильно сделала.

Тихон снова проводил ее до квартиры. Варя поняла, что спорить с ним бессмысленно. Самое эффективное — захлопнуть перед его носом дверь. Если успеет, конечно.

— Какао по-прежнему нет. — Варя решила не ждать очередного «подката» от Тихого.

— Кошмар какой-то! — вдохнул тот. — Просто кризис на рынке какао. Логистика ни к черту! Пора брать дело в свои руки!

— Эмн… какое дело? — Варя на самом деле, конечно, отлично представляла, какое «дело» Тихон может взять в свои огромные лапы.

— Какое-какое… Рынок какао, естественно! Я прямо обеспокоен сложившейся ситуацией.

Варя едва слышно фыркнула. Он шагнул к ней вплотную.

— Я в щечку поцелую?

Это был вопрос. На который ответ не предусматривался. Но Варя попробовала взбунтоваться.

— Ты не умеешь целовать в щечку!

— Еще как умею! — твердые губы слегка коснулись скулы. — Я несколько вечеров… — его руки легли ей на плечи, двинулись назад, вниз, по спине. — Изучал… анатомию… — ладони скользнули еще ниже, легли ей на ягодицы, сжали. — Чтобы не ошибиться.

— Тихон!

— В щечку же… — дыхание обожгло ухо и шею. — В щеку целую. Что не так?

Она не придумала ничего лучше, чем со всей силы наступить ему на ногу. Пока не стало слишком поздно. Пока она сама не закинула свои руки ему на шею.