Если бы не ты - Чарли Ви Страница 11

— Ой, я, кажется, уснула, — голос хриплый, сонный.

— Наверное, — киваю я.

Нет, я не буду накидываться на неё с криком, как ты могла? ДЕвчонка устала, хрупкая, нежная, ей бы на шелковых простынях спать, а не в сараюшке хрен знает где. Зачем ей ещё стресс. Пусть думает, что всё хорошо.

— Добрыня, прости, я не специально. Думала, на секунду глаза закрою, — шепчет виновато, даже в глаза не смотрит.

— Всё хорошо. Я проснулся вовремя. Костёр горит, грейся.

— Спасибо, — снова шепчет и смахивает пальцами слезинку.

— Замёрзла?

Кивает.

— Иди сюда, — протягиваю руку.

И она подходит. Садится рядом под бок, маленькая, как птенчик. От этого ещё больше хочется её защитить.

— А ты хоть выспался? — заглядывает в глаза.

— Выспался, — киваю.

— а рёбра как?

— Всё хорошо.

На часах шесть утра, а у меня ощущение, что эта ночь у меня за год считалась. Страшно терять людей, и не только любимых.

Луна ярко освещает землю, небо чистое, кажется, все звёзды видно. Красиво, но тревожно. Ясное небо к морозу. А вот мороз нам сейчас совсем не нужен.

Скорей бы уже рассвело, чтобы отправиться дальше.

Глава 12. Замужем

Наконец, небо сереет, над лесом появляются первые лучи солнца. Можем отправляться в путь. Алеся ещё дремлет, стойко боролась со сном, но всё-таки глаза закрылись и сдалась. Щекой опирается на мою руку. Жалко её, будить не хочется, понимаю, что устала, но мысль, что мы можем скоро выйти к дороге, подгоняет, торопит.

Я осторожно придерживаю и укладываю на дверь, она что-то бормочет во сне. Встаю, подхожу к двери, чтобы выглянуть на улицу. Вчера уже шли по темноте, примерно дорогу запомнил. Надо хоть осмотреться.

Дверь с первого раз не поддаётся, только когда плечом со всей силы подпираю, сдвигается сантиметров на десять. И в щель, между косяком и дверью, заваливается снег. Вспоминаю, что сквозь сон слышал вой ветра, но думал, показалось. В голове ночью от усталости и голода гудело. Получается, не послышалось.

Налегаю на дверь ещё раз, и со скрипом она поддаётся. Забираюсь на сугроб, осматриваюсь. Все наши следы замело. Просто ровная поверхность, примерно мы оттуда пришли, прикидываю я. Значит, идти нам надо в сторону тех берёз. Я и вчера на них ориентировался.

Тишина вокруг, только снег под ногами скрипит. И скрип двери снова раздаётся. Из-за неё выглядывает сонное лицо Алеси.

— Добрыня, ты тут?

— Тут, — киваю ей и возвращаюсь.

— Я думала, ушёл, — шепчет тихонечко, а голос слышу, дрожит.

Испугалась спросонья.

— Тоже скажешь, — бурчу в ответ. — Что же я за мужчина такой, что женщину в беде оставить может?

— Поверь, и таких полно. А ещё истеричек и психов. Я этого уже вот так насмотрелась, — приставляет ребро ладони к шее.

— Хм, где же? — спускаюсь с сугроба и захожу в сараюшку вслед за Алесей.

— Так, везде. Мужчины измельчали. Ноют, что жизнь сложная, что женщины обнаглели и только на деньги ведутся. И за то, что я ночью уснула, мой муж мне бы уже весь мозг вынес. Сказал бы, что я безмозглая, мне ничего доверить нельзя и, что память у меня как у рыбки, тридцать секунд, — она приседает на дверь машины, которая стала для нас уже родной и грустно смотрит на меня.

Её понять можно. Я сам терпеть не могу таких женоподобных мужиков, которые вечно всем недовольны. Но вот что у Алеси муж такой… да и вообще, что она замужем оставляет внутри неприятный осадок.

— У тебя есть муж? — стараюсь придать голосу равнодушный оттенок, а у неё в глазах читается вспыхнувшая тревога. Как будто она что-то запретное рассказала. Странная она, эта Алеся. Но от этого не менее привлекательная. Будь мы не здесь, не окажись в этой ледяной ловушке, я бы обязательно взял у неё номер телефона, чтобы на свидание пригласить.

— Ну да, — говорит осторожно, точно по лезвию бритвы подушечкой пальца ведёт. — Я замужем. А что незаметно? — вскидывает бровь, словно вызов бросает.

— Кольца на пальце нет. И про мужа не говоришь. Первый раз за двое суток. Так что да, незаметно. Пора выдвигаться, — переключаюсь на другую тему. Не хочется мне слушать про её мужа. Для меня чужая женщина — это табу. Так что романтический ужин при свечах отменяется. А жаль, эта мысль вчера меня весь день грела и гнала дальше.

Алеся встаёт, даёт мне вытащить дверь на улицу. А когда хочу помочь ей дойти до своих санок самодельных, отдёргивает руку. Обиделась, что ли?

В тишине раздаётся громкое урчание желудка. Переглядываемся с ней.

— Это у тебя или у меня? — спрашиваю её, чтобы разрядить обстановку, хотя и так знаю, что у неё. Терпеть не могу обиженных женщин. Будь у меня ружьё или хотя бы лук, давно уже подстрелил бы хоть кого-нибудь. И сразу и обиды бы прошли, и жить стало намного веселее.

— У меня, — отвечает Алеся и слегка краснеет. — Есть хочется. Вторые сутки без еды.

— Угу, — киваю и снова пытаюсь её поддержать, когда она проваливается в снег. У меня даже мыслей в голове никаких нет для поддержания разговора. Тоже хочется есть.

— Я бы сейчас супчика горяченького поел.

Алеся усаживается на дверь, подтягивает ноги, а снова впрягаюсь в сани.

— А я бы шашлыка поела, — отзывается угрюмо спутница. — Такого тоже горячего, с зажаренной корочкой, а с него сок течёт, и лучок репчатый и овощи.

У меня живо перед глазами встаёт шашлык, рот наполняется слюной.

— Ну как выберемся, я тебе шашлык куплю, если муж не против будет, — дёргаю сани, и они легко скользят по свежевыпавшему снегу. Говорить больше ничего не хочется. Хочется только одного, поскорее добраться до трассы, позвонить друзьям и в одно мгновение очутиться дома перед камином. Мечты, мечты.

Помню, в детстве книгу читал про военного лётчика, который разбился и три недели полз с перебитыми ногами. Для меня это было верхом героизма и мужественности. И ещё долго я равнялся на этого лётчика. Как бы плохо ни было, вспоминал его и думал, а вот ему каково было, и ведь он полз, и ног лишился. А у меня по сравнению с ним вообще ерунда.

Сейчас же внезапно осознаю, что можно сказать, оказался в почти таких же условиях. Хорошо, что хоть ноги целы и за каждым кустом не сидит немец с автоматом. Так что у нас с Алесей тоже всё не так уж и плохо. Куда идти знаем.