Барбара Фритти - Подарок золотой рыбки Страница 12

Инстинкт подсказывал Райли: это не просто опоздание, что-то случилось, тот же самый инстинкт, который подсказал ему, что этот проклятый дракон чего-то стоит. Тогда мурашки бегали по рукам, и сейчас тоже. Он подался вперед, постукивая костяшками пальцев по крышке стола красного дерева.

— Мне наплевать — опоздал ваш отец на встречу или нет. Я хочу получить дракона обратно.

— Я не могу материализовать его из воздуха.

— Почему бы вам просто не принести его сюда? Разве он не в хранилище или в какой-то там чистой комнате? — Ему не нравилось, что Пейдж избегает его взгляда. — Не так ли?

— Дракона, кажется, нет в лаборатории. Мой отец, должно быть, забрал его оттуда.

— Вы говорите, ваш отец вынес дракона из магазина? Не думаю, что мы давали на это разрешение.

— Я не говорила, что отца нет в магазине, просто пока не смогла его найти. Понимаю, вы сердитесь, но ничего не случилось. Могу заверить вас в этом. Хатуэи никогда не теряли произведения искусства, и мы не собираемся начинать с вашей вещи. Сожалею о доставленных неудобствах.

— Неудобствах, черт побери!

— Райли, я не люблю, когда ты ругаешься, — упрекнула его Нэн. — Перестань кричать на мисс Хатуэй. Она ничего не может сделать с этой задержкой. Я уверена, мистер Хатуэй все объяснит, когда вернется.

— Конечно, так и будет, — подхватила Пейдж.

Дверь кабинета открылась. Райли обернулся, ожидая увидеть Дэвида, а не еще одну нервную молодую женщину.

— Мне очень жаль, что перебиваю вас, мисс Хатуэй, — сказала она.

— Все в порядке, Моника. Знаете ли вы, где отец?

— В том-то и дело. Его, кажется, нет в магазине. — Она замолчала, бросив озабоченный взгляд на Райли. — И дракона тоже нет.

4

Виктория Хатуэй села за туалетный столик и перед зеркалом принялась расчесывать волосы. Этот непременный ритуал перед сном она сохранила с самого детства, когда жила в небольшой квартире с двумя спальными, с матерью-пьяницей и старшими сестрами. Мать занимала одну спальню, две сестры — другую. Ей достался диван, ухабистый, комковатый. Он был ярко-красный, и мать считала его красивым.

Теперь Виктория обитала в другом мире. Ее элегантная кровать с балдахином отражалась в зеркале с позолоченной окантовкой. Дэвид купил его на пятую годовщину свадьбы. Проводя щеткой по волосам, прямым и светлым, она вспомнила времена, когда Дэвид сам расчесывал ее. Казалось, она и сейчас видит в зеркале не только свое отражение, но и его темную взлохмаченную шевелюру, карие глаза, теплые и заботливые.

Глупо оборачиваться — она ничего не увидит, кроме пустоты. Его нет рядом, и она это прекрасно знает. Виктория не могла вспомнить, когда в последний раз он приходил к ней в спальню. Дэвид перебрался отсюда несколько лет назад. Он сова по натуре, а она — ранняя пташка. Он любил читать допоздна в постели, а она вставала рано, чтобы успеть сделать в своей комнате без посторонних глаз сто приседаний. Не дай бог, кто-нибудь узнает, как усердно она трудится, желая сохранить фигуру и не выйти за пределы привычного шестого размера. Но это повод, а не истинная причина. Истинная — очень личная, она возникла так много лет назад, что не сосчитать.

Виктория посмотрела на себя в зеркало и тяжело вздохнула. Она могла поддерживать свое тело и мышцы в тонусе, но даже самые дорогие кремы в мире или ботокс не способны справиться с морщинами. Она уже видела их, крошечные, предательские — вокруг глаз и губ. Их можно спрятать днем, но стоило удалить макияж, и они являли себя. Возможно, некоторые женщины просто отмахнулись бы от них, но она заставляла себя смотреть на них, изучать, решать, как бороться с ними. По-другому Виктория не умела.

Будучи еще совсем молоденькой, она заставила себя пристально взглянуть на собственную жизнь, на свою семью и ее образ жизни. Она хорошо помнила, как вырезала картинки из журналов — красивые особняки, модные рестораны, светские приемы. Она составляла список того, что хочет получить в жизни, и следовала ему. Она хотела получить образование, когда многие друзья отказались от этой мысли, она брала любую работу, даже грязную, чтобы заработать деньги на учебу в колледже, она всегда была нацелена на успех. Она добилась положения, при котором могла встретить Дэвида на вечеринке, выйти за него замуж, проложив себе путь в бизнес Хатуэев. Все шаги она совершала в соответствии с точным планом. И вот она больше не Вики Симински, она Виктория Хатуэй, и никто никогда не сможет отнять это у нее.

Виктория снова подумала о Дэвиде. Он отложил свою очередную поездку в Китай, когда эта старая женщина обнаружила статуэтку дракона у себя на чердаке. Дэвид никогда не откладывал поездки, а это означало только одно: дракон особенный. Она не знала, чем он отличается от любого другого артефакта, явившегося на свет, но, видимо, есть нечто, сообщавшее ему особую цену. Дэвид что-то знал о драконе, чем не счел нужным поделиться с ней, и этой не нравилось. Не нравилось и то, что его не было в офисе весь день.

Стук в дверь спальни прервал ее мысли. На мгновение тихий стук напомнил ей о других случаях, когда одиночество становилось слишком острым и Дэвид подходил к двери. Дрожь пробежала по ее позвоночнику. Что она сказала бы, если бы он пришел к ней сегодня вечером?

Постучали снова, а затем она услышала голос дочери:

— Мама, ты не спишь?

Пейдж. Не столько разочарование, сколько гнев почувствовала Виктория. Да не нужен ей Дэвид! У нее есть все, что она хотела в жизни.

— Входи, — откликнулась она. — Что ты тут делаешь так поздно? — добавила она, когда Пейдж вошла в комнату. Дочь была в кроссовках, в облегающих синих леггинсах и короткой спортивной куртке. — Что происходит?

— Я приехала прямо из тренажерного зала, — объяснила Пейдж. — Прости, что так поздно, но мне нужно с тобой поговорить.

— Почему? Что случилось? И ты знаешь, что можешь тренироваться здесь, в доме. В тренажерном зале внизу современные снаряды и никаких сторонних глаз.

— Мне нравится заниматься рядом с другими людьми. Это вдохновляет.

— Там такая антисанитария. Все тренажеры потные после других. Бог знает что можно подцепить.

— Я все вытираю полотенцем, но я пришла поговорить не об этом. — Пейдж села в кресло рядом с кроватью. — Ты видела папу сегодня днем или вечером?

— Нет. — Виктория взяла щетку и провела ею по волосам, наблюдая за Пейдж в зеркале. Ее дочь грызла ногти, малоприятная привычка, с которой Виктория не смогла справиться. Она вспомнила, как красила руки Пейдж противным на вкус черным лаком, чтобы стало ясно, сколько раз она засунула пальцы в рот. Это сработало на некоторое время, но не избавило от дурной привычки навсегда. Чему она удивляется? Пейдж многое переняла от отца.