Андрей Марковский - Принцип неопределённости. роман Страница 13

Мало существует на свете способов вызывать чувство отделения души от тела и полёта её над планетой – музыка, которую ты делаешь сам, одно из самых доступных. Ведь невозможно заниматься любовью целый день, а музыкой – можно. Нельзя вечно восхищаться красотой природы в любом, даже самом красивом месте планеты – это красота лишь немного переменчива от рассвета до заката, от дождя до урагана, от расцвета весны до заката осени, от снега до летней солнечной яркости. Музыка, какую ты играешь, может быть самой разной, соответствовать настроению, но музыкой можно настроение менять, она бывает грустной, а может стать весёлой. Она может нравиться всем, может не нравиться никому, но от этого не становится хуже лично для тебя – это твоя музыка. Она – твоя Галатея.

Когда у Вани с непривычки устали подушечки пальцев – мягкие, неприспособленные к зажиманию металлических струн, Кира с улыбкой заметил: будешь тренироваться постоянно, пальцы затвердеют, у тебя там образуется толстая кожа, как у носорога, тогда станет легче. В разговоре плавно перешли на музыку вообще, и Ваня вспомнил про обещание показать, что получается у их школьного ансамбля.

Ребята играли какую-то жуткую помесь электронного транса и диджеевского хауса, на фоне которого пытались что-то петь по-английски. Где на фоне повторяющихся электронных сэмплов и ритма драм-машины можно вставить хотя бы кусочек своей, уникальной мелодики – Кирилл не очень понимал, ему оставалось лишь надеяться, что времена увлечения сыном этого приземлённого до уровня танцев с бубном стиля уйдут в прошлое, как прежний интерес к трэшу и готик-металлу. То, что гитара нужна прежде всего для музыки, он почему-то не сомневался. Конечно, можно с её помощью через разнообразные приставки получить почти любой звук, воющий или ревущий, и сидя в лодке грести, если нет вёсел, тоже ею возможно, – однако это второстепенное, запасное использование гитары. Двуручная пила гораздо чаще нужна, чтобы пилить дерево, а уникальный мяукающий звук с её помощью получают крайне редко.

– Вань, ты мне скажи: отчего вы на английском поёте? – он намеренно причислил сына к числу лиц, сотворивших эту музыку, Ваня всё же участвует в составе, пусть пока чисто технически.

– А на каком петь, на русском что ли? – фыркнул в ответ Ваня. – Как можно под такой ритм на другом языке, кроме английского?

– Я рад, что у тебя хорошая школа и с английским всё в порядке. Но вы ведь тут живёте пока? Почему не на родном?

– Да ну, отстой. Я вообще не слушаю русских песен.

– Понятно, ты не хочешь вникать в смысл. А без смысла нет песни, ты её не слышишь. Я в своё время тоже много иностранного слушал, все наши слушали, я до сих пор слушаю, потому что хороших наших песен мало. Поначалу мы тоже много английского пели, чужого. Но когда начали свои песни писать, писали на родном. Не нашлось среди нас таких людей, кто на чужом языке смог бы написать, как на своём.

– У нас Вовчик пишет, у него нормально выходит.

– Это вам нормально, а для английского уха наверняка полная хрень. Ты знаешь сам, как сложно говорить на чужом языке, прозу тяжело написать, а тут стихи! Ты попробуй на родном хотя бы одно четверостишие написать, чтобы самому смешно не стало. Не банальность, а хотя бы простую мысль.

– Кому это надо?

– Тому, кто хочет услышать что-то для себя новое. Без текста есть только музыка, ритм и вокал, который просто исполняет роль ещё одного инструмента. Ты слышишь не песню, а музыкальную композицию «тро-ло-ло». Значит, ты сам у себя отбираешь большую часть, потому что песня – это не просто музыка, это музыка со смыслом.

– А ты о чём писал? Ты писал когда-то стихи?

– Да, но перестал, когда понял, что ерунда выходит. У нас был поэт, мы музыку сочиняли на его стихи. … Что-что? – Ваня спросил о чём-то, но Кира задумался, он вспомнил Витьку, и вопроса не услышал.

– Я помню, когда я был маленький, вы с мамой слушали твои песни, – повторил Ваня. – Дай, я что-нибудь послушаю, интересно.

– Не на чем слушать, на старых кассетах всё записано – где взять магнитолу в наше время? Дядя Саша обещал сделать копию, он оцифровал. Даст диск – послушаем.

– А сыграть и спеть слабо? Ты же пел когда-то!

– Не сейчас. Я забыл. Мне нужно время, чтобы вспомнить.

Хорошо, если бы Ваня слушал разную, всякую другую музыку. Кирилл сейчас был далёк от мечты приучить сына к своему любимому рок-н-роллу или мелодичному року, уж не говоря про Битлов или Цеппелинов – хотя бы просто для понимания разнообразия музыкальных стилей. Кира в своё время сам слушал всё подряд, даже нисколько не уважаемые им нью-вэйв и трэш-металл – всё равно надо быть в курсе, если делаешь вид, будто сам музыкант. Принципиально не слушал только рэп – речетативное бубнение под некий музыкальный фон, отчего-то тоже называемое музыкой. Классики он в музыкальной школе наслушался довольно, и мало что легло на сердце, разве что фортепианные сонаты Бетховена и Шопена.

Оперу он не любил совсем – слишком много пафоса и к тому же полное несоответствие формы содержанию: партии Джульетты или Кармен исполняли до отвращения толстые взрослые тётки, причём видеть их во время пения совершенно не обязательно: он слышал это по звуку их трубного голоса. Дома при виде лысого и пузатого Ромео на экране он обычно начинал дико хохотать и кататься от хохота по дивану. Таня его понимала. К счастью для истинных меломанов и его самого, смотреть оперу ему доводилось только по телевизору. В отличие от оперных певцов ребята из Моторхед или Джудас Прист не прикидывались невинными юными пацанчиками, да и Шевчук с Макаревичем всегда вели себя более чем достойно, что особенно ярко и остро проявилось в нынешние сложные времена странного правления социалистов-капиталистов и ведомой ими партизанской войны с соседними странами.

Вспомнилась Маша, проведать которую за эти выходные не получилось. Кира не хотел себе признаваться, что ехать общаться с дочкой ему не хотелось из-за тёщи. Для своей дочки Кирилл ничего бы не пожалел, но уж раз так вышло, что всем заведовала тёща, оставалось только помогать деньгами. Раньше он пробовал разные формы помощи, помнится, некоторое время после смерти жены и переезда Маши к бабушке с дедушкой заезжал к ним каждый день, привозил продукты, старался провести с Машей хотя бы час, хотя делал этот благородный жест за счёт сына, уже считавшегося взрослым. Ване тогда было десять, и хотя ему помогала нанятая Кириллом нянечка, очень хорошая и добрая женщина-пенсионерка Людмила Михайловна, всё равно сравнивать её с родным человеком вряд ли было возможно. Временно переехать домой к Кириллу, чтобы помогать также и внуку, тёща отказалась.

Кира ждал, когда Маша немного подрастёт, окрепнет, и вернётся домой, к брату с отцом, но случилось очередное несчастье: тесть внезапно схватился за сердце и почти мгновенно умер – он за свою жизнь много наработался, обеспечивая семью, лез из кожи вон, особенно ему трудно пришлось в переходные времена от Советов к приватизированной России. Рабочему-гегемону при советской власти жилось легче, и доходы такая работа приносила соответственно всем его орденам и производственному плану выпуска тракторов (не сданные в металлолом до сих пор трудятся на теперешних фермеров). Начальные девяностые, кроме капитализма, гиперинфляции и отсутствию товаров, породили кризис неплатежей, бартер, мало работы и низкие доходы. Иногда тесть приносил домой вместо зарплаты мешки с крупой или сахаром, иногда им предлагали взять заработанное запчастями для техники, иногда бартерные товары оказывались причудливы настолько, что сложно было представить себе логику менявшихся. Семья жила тогда на доходы тёщи, небольшого районного начальника с такой же зарплатой, а самым выгодным приобретением обменной экономики тех лет вышла японская видеодвойка: телевизор и видеомагнитофон Panasonic.

Тёща Зинаида Матвеевна, выйдя на заслуженный отдых, всю себя посвятила единственной внучке, оставшейся без матери; это стало её жизненной целью, а после смерти мужа эта цель превратилась в единственную насущную необходимость. К величайшему сожалению Киры, второй насущной необходимостью, единственным окном в жизнь у тёщи было окно искусственное – телевизор, и к этому занятию она легко и вполне успешно приучила Машу. Телевизоры у неё дома были примерно тем же, что и одежда у модницы, – расходным материалом, замена старого на новый происходила не потому что износился старый, а потому что прошло время и появлялась какая-то особенная новая модель.

Жаль, что некому было разогнать эту маленькую компанию, жаль рано ушедшего тестя, которому не дала пожить нелепая смерть любимой дочки – Павел Сергеевич очень переживал, Кирилл это заметил. Да что тут замечать! Когда он сам только-только начал отходить от этой страшной для себя потери, он увидел гораздо большие страдания тестя, скрыть их тот и не пытался; ему замена дочери внучкой никак не помогла – он пережил дочь меньше чем на год.