Андрей Марковский - Принцип неопределённости. роман Страница 14

Жаль, что некому было разогнать эту маленькую компанию, жаль рано ушедшего тестя, которому не дала пожить нелепая смерть любимой дочки – Павел Сергеевич очень переживал, Кирилл это заметил. Да что тут замечать! Когда он сам только-только начал отходить от этой страшной для себя потери, он увидел гораздо большие страдания тестя, скрыть их тот и не пытался; ему замена дочери внучкой никак не помогла – он пережил дочь меньше чем на год.

Тёща вообще редко когда просила Кирилла о чём-то, только если вопрос заключался в технической, инженерной помощи, поэтому он удивился, когда она вдруг в понедельник вечером позвонила и попросила приехать: «Мы тут с Машенькой без вас не справимся никак».

Он постарался вырваться быстрее. К его глубокому разочарованию, причиной послужила необходимость установить, настроить и научить пользоваться очередным новым телевизором, как теперь стало модным, размером в полстены. Кира не стал ругаться, хотя знал, что на тёщину пенсию купить такого богатства у неё ни за что бы не получилось. Значит, это его деньги. Деньги, предназначенные для дочки, для её развития, здоровья, правильного питания, беззаботного детства, эти не самые маленькие деньги оказались припрятаны с целью потратить на нелепый инструмент оболванивания мозга и убийства времени. Невысказанные эмоции были отражены у него на лице, поэтому Зинаида Матвеевна бросилась в атаку. Атака, как известно, лучшая из защит.

– Сейчас из-за этих американцев всё дорожает, товары импортные, вот я и решила, чтоб деньги не пропали, наш-то телевизор уже старый, – объяснила она. По её тону выходило, будто она и есть единственная разумная спасительница всего состояния.

– Это вам по первому каналу подсказали или по НТВ?

– Нет, по телевизору такого не скажут, они наоборот говорят, что всё будет хорошо, как прежде. Правильно, нечего народ пугать, – с жаром соглашалась с телевизионщиками тёща.

– Но вы же им не поверили? Отчего же валюту тогда не купили? Если не умеете сами – меня попросили бы.

– Этих долларов скоро совсем не будет, в Госдуме сказали, – уверенно заявила она.

– Ну, если в Думе! – тоскливо улыбнулся Кира. – А эти умники не доложили вам, когда рубля не будет?

– Да вы что, Кирилл! Президент всё предусмотрел. У них там всё рассчитано, европейская экономика разрушится без нашего газа и нефти, а мы расширяем программу импортозамещения, – рубила она пропагандистскими лозунгами.

– Ну-ну, – сморщился Кира. – Питайтесь отечественной химией, если иноземные колбасы и сыр вам нехороши.

– Да мы на картошке с капустой проживём, обойдёмся без заграничных товаров, мы привычные! Зато Крым наш!

– Так, всё, хватит с меня этого Намкрыша, – он поморщился от набивших оскомину слов. – Нужен вам этот Крым так же, как берег турецкий! Вам телевизор нужен, круглосуточно открытые в задний проход каналы номер один, номер два и номер четыре, и к ним ещё штук пятьдесят таких же. Чем вас Тошиба не устраивала? Работает прекрасно, ей ещё пяти лет нету, по-моему. Ничем не хуже этой Соньки.

– Но ведь тот старый уже телевизор, не дай бог сломается.

– Хорошо, если бы все телевизоры в стране сломались, вы бы хоть на небо глядели иногда. И вокруг себя. Слишком легко вам живётся с суфлёрами из телеящика.

– Мы сами всё отлично понимаем, – возразила тёща. – К тому же я хотела старый в спальню поставить, чтобы Машеньке не мешать, когда она спать ложится. Вы перенесёте? Я люблю засыпать под телевизор.

– Везёт вам, Зинаида Матвеевна. Вам с вашими привычками и под бомбёжкой будет хорошо спать.

– Как вы можете такое говорить! Какая бомбёжка?

– А какая бывает бомбёжка? Артиллерийская или миномётная, как в Украине. Бывает ещё авиационная. Если радиоактивный пепел случится, как ваши пропагандисты в ящике обещают – все заснём очень легко и надолго.

– Вечно вы всё перевернёте, Кирилл!

– Я не переворачиваю. Я экстраполирую. Знаком вам такой термин? Почему-то вы думаете, что лично вас это не коснётся, когда ваш любимый президент решит повоевать со всем миром. Ну да ладно, давайте включать монстра-уносителя вашего мозга. Теперь я наконец-то понял, почему знаменитый роман называется «Унесённые ветром». Просто в то время телевизоров ещё не было.

Он прикрутил к телевизионной панели стенной крепёж, без проблем прикрепил кронштейн к стене. Повезло, что тёща живёт в старом «сталинском» доме на Московском проспекте, здесь стены не такие, как в современных бетонных муравейниках, в которых без перфоратора никак не обойдёшься; в доме Кирилла по мере заселения война с бетоном шла почти непрерывно года два, теперь, к счастью, канонада возобновляется только при смене жильцов, и то не очень надолго.

Краткий курс пользования пультом нового телевизора тёща совместила с ритуалом питья чая, однако чаем она называла процедуру одновременного употребления вприкуску с ним колбасы, плюшек, печенья и конфет. Кира с грустью посмотрел, как дочка увлечённо поедает сладости и понял: очень скорое достижение ею сорока килограммов собственного веса станет простым промежуточным рекордом, проходной величиной на её жизненном пути.

Он старался ничего не говорить, не хотелось сегодня распалять нервы и в очередной раз бесполезно портить отношения. Жаль, что самой тёще этого никогда не понять. Иногда Кирилл удивлялся, как женщина, вырастившая собственную дочь, столько лет проработав в образовании, начиная с учителя, которая была завучем и директором школы, и только последние лет десять работала в районном управлении, то есть рядовым чиновником, – как она умудрилась при всём этом настолько не понимать в воспитании детей. Точнее, по-своему она понимала, но её понимание казалось ему ущербным, сводящимся к написанным, закреплённым должностными инструкциями нелепым правилам, устаревшим задолго до их появления в руководящей бумаге.

В этом была её огромная разница с собственной дочкой, по-настоящему интересовавшейся воспитанием детей и родительско-детскими отношениями. Таня прекрасно закончила пед-университет, но продолжала учиться, ходила на семинары, читала литературу и могла бы стать хорошим специалистом, но её мать отчего-то считала, что дочь работать не должна. К чему тогда все учения и мучения? Кирилл не понимал подобной бессмысленности, потому что понять такие установки можно было в прошлом веке, ещё лучше – в позапрошлом. И то только в том случае, если их семья владела бы имением в отдалённой губернии, человек пять ребятишек и соответственную необходимость дать им образование без отрыва от помещичьего быта. Но тёща происхождением состояла из крестьян, до сих пор хвалила старые советские нормы и законы, и не погнушалась присоединиться к временам и нравам нынешнего совково-имперского правления. Поэтому Кира не понимал, откуда в бывшем советском человеке с невытравленным, неистребимым в душе «совком» вдруг брались «барские» мысли. Неужели сказывался период маленького, но безраздельного властного командования над директорами школ и детсадов района?

Становясь чиновником, люди вообще-то быстро меняются, как правило, в худшую сторону. Правда, в первую очередь стать чиновником от всего сердца стремятся именно те, кому меняться не нужно, они, собственно, оттого и стремятся властвовать. Ошибки их работы почти незаметны, делятся за счёт всех на всех поровну и не становятся такими катастрофичными, как ошибка, совершённая в небольшом бизнесе. Во всяком случае, человеку с чиновничьим характером руководить бизнесом можно, только если это не собственный бизнес. Президенты госкорпораций это вполне убедительно доказали.

– Маш, может, ты бабе Зине расскажешь, как пультом пользоваться? Это намного проще, чем iPad, – попросил он. Хотя дочка не отличалась особым стремлением к технике, но использование любых гаджетов у детей теперь воспитывается с момента зачатия, и начинает получаться, когда ребёнок научится осмысленно двигать хотя бы одним пальцем.

– Нет, ты сам покажи, а то она будет всё время меня просить, – не согласилась дочка, разворачивая ещё одну конфету.

– Она так и так будет просить. Ты же умнее бабушки? – ему захотелось прибавить Маше уверенности. – А когда будет просить, ты не показывай, пусть сама учится.

– Куда мне уже учиться? В моём возрасте? Каждый день что-то новое придумывают, всё время что ли учиться? – возмутилась тёща.

– Как вы хотели, конечно постоянно надо учиться. Вы знаете, мама моя все дни рождения и телефоны на память помнит, и знаете почему. Потому что учит. И каждую неделю новое стихотворение учит. Хоть она вас старше на шесть лет, но по-другому никак, – Кирилл обрубил единственный постоянный тёщин аргумент о возрасте (у мамы совсем скоро семидесятилетний юбилей).