Табита Сузума - Запретное Страница 13

— Идемте, — я встаю и тяну их за мной в коридор. — Поднимайтесь в свою комнату и развлеките себя на некоторое время. Я принесу вам несколько бутербродов через минуту.

Уилла испуганно бежит вверх по лестнице; Тиффин сердито смотрит, идя вслед за ней.

— Нам следовало остаться у Каллума, — я слышу его бормотание, и его слова заставляют моё горло болеть.

У меня не было выбора, кроме как вернуться на кухню в попытке предотвратить ссору, поэтому я обнаруживаю маму все еще кричащей, ее глаза сужены под тяжестью век.

— Не смотри на меня так, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. У тебя никогда не было девушки, блин, тебе даже никогда не удавалось завести хоть одного друга! Какое значение имеет быть лучшим в классе, если школа продолжает мне твердить, что тебе нужен психолог, потому что ты настолько робок, что ни с кем не разговариваешь! Единственный, у кого здесь проблемы, так это ты!

Лочен не двигается с места: в его взгляде читается нездоровый ужас. Его молчание лишь подстрекает маму, которая пытается оправдать свою вспышку разжиганием своего собственного гнева.

— Ты во всем пошел в него, думая, что лучше кого бы то ни было со своими длинными словами и высокими оценками. Но ты совершенно не уважаешь свою собственную мать! — взвизгивает она, от ярости ее лицо покрывается пятнами. — Как ты смеешь так говорить со мной в присутствии моих детей?

Я встаю перед ней и начинаю выпроваживать ее с кухни.

— Иди на встречу с Дейвом, — прошу я ее. — Встреться с ним пораньше или что-то еще. Удиви его! Уйди, мам, просто уйди.

— Ты всегда встаёшь на его сторону!

— Мам, я не встаю ни на чью сторону. Просто я думаю, что ты довела себя до не очень хорошего состояния, учитывая, что чувствовала себя неважно.

Мне удается вывести ее в коридор. Она хватает сумку, но не может не бросить через плечо последнюю колкость.

— Лочен, ты сможешь упрекать меня в том, что я — плохая мать только лишь тогда, когда начнешь вести себя как нормальный подросток!

Я выталкиваю ее за дверь, и с трудом сдерживаю себя, чтобы с силой не захлопнуть ее за ней. Вместо этого я прислоняюсь к двери, боясь, что мама может отпереть ее и снова ворваться. На секунду я закрываю глаза. Когда открываю их снова, то замечаю фигуру, сидящую на верху лестницы.

— Тиффин, разве у тебя нет домашней работы?

— Она сказала, что собиралась нас уложить, — в его голосе слышится дрожь.

— Я знаю, — говорю я быстро, выпрямляясь. — И она хотела сделать это. Но я сказала, что сделаю это вместо неё, потому что она опаздывала…

— Я не хочу, чтобы это делала ты, я хочу, чтобы это сделала мама! — кричит Тиффин, и, вскакивая, бежит в свою комнату, захлопывая за собой дверь.

Вернувшись в кухню, я вижу Кита, положившего ноги на стол, и сотрясающегося от тихого смеха.

— Господи, какая эта семейка чокнутая!

— Просто иди наверх. Ты не помогаешь, — тихо говорю ему я.

Он открывает рот, чтобы возразить, затем сердито встаёт на ноги, его стул скрипит по кафелю. Хватая со стола деньги Тиффина и Уиллы, отложенные на еду, он направляется к парадной двери.

— Куда ты собираешься? — я кричу ему вслед.

— Наружу, купить немного грёбаной еды!

Лочен расхаживает по кухонному полу. Он выглядит каким-то разбитым, запутавшимся. Его лицо пестрит красными полосами, придающими его коже любопытный больной вид.

— Мне жаль, я не должен был начинать это… — он звучит так, как будто трясётся. Я пытаюсь дотронуться до его руки, но он отпрыгивает от меня, словно ужаленный. Его страдание почти осязаемо: боль, обида, ярость — всё заполняющее маленькую комнату.

— Лочи, ты имел полное право потерять самообладание. То, что мама сегодня сделала, было непростительным. Но послушай меня… — я встаю перед ним и пытаюсь вновь до него дотронуться. — Лочи, послушай. Те вещи, которые она сказала, были просто её способом выплёскивания эмоций. Ты напомнил ей, что она пьёт, и она просто не может справиться с правдой. Так что она попыталась найти самую обидную вещь, чтобы наброситься на тебя…

— Именно это она и имела в виду, она имела в виду каждое слово, — он дёргает свои волосы, трёт свои щёки. — И она права. Я не… я ненормальный. Со мной что-то не так и…

— Лочи, не волнуйся об этом сейчас, хорошо? Это то, над чем можно поработать, то, что со временем станет лучше!

Отстраняясь от меня, он продолжает ходить, как будто непрерывное движение спасает его от падения.

— Но она как Кит. Она… она… — он не может заставить себя произнести слово. — Стыдится, — шепчет он наконец.

— Лочи, остановись на минуту. Посмотри на меня.

Я хватаю его за руку и удерживаю его спокойно. Я могу чувствовать, как он дрожит под моим прикосновением.

— Всё в порядке. Дети в порядке, и вот всё, что имеет значение. Не слушай её. Никогда не слушай её. Она просто жестокая старая корова, которая никогда не вырастет. Но она не стыдится тебя. Никто не стыдится тебя, Лочи. Господи, как может кто-то? Мы все знаем, что без тебя эта семья развалится.

Он сокрушённо опускает голову. Я могу чувствовать сжатые мышцы его плеч под моими пальцами.

— Она разваливается.

Я коротко и отчаянно встряхиваю его.

— Лочен, нет. Уилла и Тиффин в порядке. Я в порядке! Кит — типичный испорченный подросток. Мы все вместе — все эти годы, с тех пор как отец ушёл — с тех пор, как началась мамина зависимость. Мы не были взяты под опеку, и это полностью благодаря тебе.

Наступает долгая тишина. Всё, что я могу видеть — это макушка Лочена. Он немного наклоняется ко мне. Я протягиваю руки, обнимаю его и держу его крепко. Я опускаю свой голос до шёпота:

— Ты не просто мой брат, ты мой лучший друг.

5

Лочен

Я повторяю эту фразу снова и снова в течение ближайших нескольких дней. Это способ вычеркнуть из памяти все остальное — ужасный случай с Тиффином и Уиллой, ссора с матерью, постоянный ад в школе. Каждый раз, когда я отказываюсь отвечать на вопрос в классе, каждый момент, который я провожу в одиночестве, склоняясь над книгой, я вспоминаю, что моя семья думает обо мне. Жалкий. Социально неприспособленный чудак. Сын-подросток, у которого нет друзей, не говоря уже о девушке. Я стараюсь — я очень стараюсь: мелочи, например, спросить соседа о времени. Он наклоняется к проходу, чтобы попросить меня повторить вопрос. Я даже не слышу звук собственного голоса. Я все еще не до конца понимаю — мне удалось поговорить со школьным персоналом в день, когда пропали Тиффин и Уилла. Но это было чрезвычайное происшествие, и весь ужас ситуации отвергал все комплексы, которые у меня были. Разговоры со взрослыми терпимы, но разговаривать с людьми моего возраста невозможно. Поэтому я повторяю слова Маи в голове. Может быть, есть кто-то, кто не будет стыдиться меня, в конце концов. Возможно, еще существует один член моей семьи, которого я еще не разочаровал.