Роберта Ли - Её лучшая роль Страница 14

Энн зевнула и попыталась прикрыть зевок ладонью.

— Вы устали, — быстро проговорил он. — Я отвезу вас домой.

— Но вы, должно быть, тоже устали. Ведь это вы весь день занимались творческой работой.

Он улыбнулся:

— Это что, острота на мой счет?

— О нет, — серьезно сказала она и коснулась рукой его руки. — Я это говорю как комплимент.

Они прошли через весь танцевальный зал, через фойе и, обойдя отель сбоку, подошли к его машине. Поездка по темным улицам пролетела мгновенно, и очень быстро они уже были у дверей ее дома.

— Это был чудесный вечер, Энн. Еще раз спасибо, что задержались на работе.

— Я рада, что смогла быть вам полезной.

Она повернулась посмотреть на него. Его лицо было почти не видно в слабом свете приборного щитка.

— Кстати, если вы и следующую неделю будете отсутствовать, мне бы не хотелось брать жалованье.

— А на что вы собираетесь жить? Будете питаться воздухом? Я могу позволить себе оплачивать ваше время, глупышка.

Его губы небрежно коснулись ее рта. Это был первый намек на что-то интимное, на ту близость, к которой она стремилась с самого начала, но сознание того, что он целует ее, принимая за совсем другого человека, лишило поцелуй всякого удовольствия. Ей захотелось, чтобы он поцеловал ее саму, а не вымышленную героиню. Видимо, ее колебания как-то передались ему, и когда она обняла его за шею, он тут же отпрянул:

— Вы очаровательный ребенок, Энн. Идите спать.

Наклонившись вперед, он открыл ей дверцу и почти что вытолкнул из машины.

Улыбаясь, Энн поднялась по ступенькам к входной двери, отперла ее и вошла в дом.

В течение выходных она много думала о Поле. Из всех мужчин, которых она когда-либо встречала, он был самым непредсказуемым, переходил мгновенно от раздраженной озлобленности к душевной теплоте, от сарказма к комплименту. Нисколько не льстя себе, она могла сказать, что за то время, пока она у него работала, он стал все меньше видеть в ней секретаря и больше воспринимать ее как индивидуальность. Но только в этот последний вечер, когда они танцевали вместе, когда он провожал ее домой и легко поцеловал перед домом, она почувствовала, что он увидел в ней женщину. Теперь, если все пойдет по плану, она скоро сможет осуществить замысел.

Она лениво размышляла, как он прореагирует на это. Если Марти права, это заставит его с еще большим недоверием относиться к женщинам, а это, в свою очередь, отразится на его работе. Она отогнала от себя эту мысль: он должен был думать о последствиях до того, как обидел Розали Дональдс.

Утром в понедельник она оделась с особой тщательностью, радостно сознавая, что бледно-лимонный цвет ее ситцевого платья точно совпадает с цветом ее волос. Высокая, загорелая, вся золотая, она напоминала колос пшеницы, с которым Пол когда-то сравнил ее. Весело мурлыкая какую-то мелодию, она вошла в дом на Хэмпстед-Мьюз. Повесив пальто в шкаф, она прошла на кухню. Смизи еще не вернулась со своего уик-энда, и задняя дверь была открыта. Она поставила чайник, чтобы выпить чашку чаю, и прошла в кабинет.

На столе стояли бокалы, пепельницы были полны окурков, на многих из них были следы помады. Энн быстро прибрала в комнате, опорожнив пепельницы, поправив подушки на диване и сменив в вазах цветы. Ей было интересно, спит ли еще Пол, и, решив приготовить ему чай, она отправилась на кухню. На пороге она остановилась в изумлении: Сирина ставила на поднос две чашки. В коротком розовом сарафанчике, с лентой из той же материи в волосах, она выглядела невинной и юной, но это впечатление быстро рассеялось, когда она подняла глаза и заметила Энн.

— Не рано ли вы приходите на работу?

— В мое обычное время. Сейчас больше девяти тридцати.

Сирина поглядела на кухонные часы:

— Действительно. А я и не обратила внимания. Я сегодня пришла сюда рано, чтобы сделать Полу сюрприз. Я знаю, что Смизи нет, и решила, что приготовлю ему завтрак.

Энн с усилием улыбнулась:

— Вы могли не беспокоиться. Я могла сама это сделать.

— Уверена, что могли бы.

Чайник засвистел, и Сирина отступила в сторону, ожидая, пока Энн выключит газ, наполнит заварной чайник и достанет из буфета молоко и сахар.

— Не знаю, хотите ли чего-нибудь еще, миссис Браун, — сухо проговорила Энн. — Не уверена, что вы сможете найти все сами.

— Вообще-то я хотела попросить вас быть ангелом и отнести для меня наверх поднос. Я могу споткнуться на своих высоких каблуках.

Без слова Энн подняла поднос и пошла наверх. Перед дверью спальни Пола Сирина забрала у нее поднос.

— Спасибо, теперь я справлюсь сама. — Не тратя времени на стук, она толкнула дверь и вошла. — Просыпайся, соня. Я принесла тебе чудный завтрак.

Через полуоткрытую дверь до Энн, стоявшей в холле, донесся голос Пола:

— Тебе не стоило так беспокоиться. Подойди сюда, я хочу поблагодарить тебя.

Энн захлопнула дверь кабинета и остановилась у своего стола, дрожа от ярости. Что ей за дело, если Пол Моллинсон позволяет Сирине распоряжаться в его доме и вести себя так, как будто он ее собственность. Они очень хорошо знали друг друга четыре года назад, и для них было вполне естественно, если они собирались продолжать свои отношения, продолжать быть накоротке друг с другом. Возможно, Сирина уже жалеет, что когда-то отвергла Пола? Энн нахмурилась, взяла чистый лист бумаги и застыла, напряженно глядя на его белую поверхность, будто надеялась прочесть на ней ответ на свои вопросы.

Она все еще задумчиво стояла над бумагой, когда молодая актриса вошла в комнату со шляпой от солнца в руке:

— Все готово к работе?

Чувствуя себя рядом с миниатюрной рыжеголовой куколкой великаншей, Энн ответила не очень вежливо:

— Конечно… если и мистер Моллинсон готов.

Сирина улыбнулась входившему в этот момент в комнату Полу:

— Дорогой, твоя драконша-секретарша сердится, потому что ты не готов с ней работать.

— Я этого не говорила. — Энн обернулась было к Полу, но тут же отвела глаза в сторону. Впервые она видела его одетым так вольно: в одних шортах, плотно сидевших на бедрах, с обнаженной заросшей грудью. — Я не знала, мистер Моллинсон, хотите вы сегодня утром работать или нет.

— Конечно хочу. — Он повернулся к Сирине: — Будь ангелом, поразвлекай немного себя сама.

— А ты долго будешь занят? Я не хочу одна сидеть в саду.

— Не очень долго. — Он полуобнял Сирину тонкой загорелой рукой. — Посиди в гамаке, согрей его для меня.

Сирина, не обращая внимания на Энн, вывернулась в его руках и подняла к нему свои губы для поцелуя. Энн демонстративно занялась бумагами у себя на столе, пока низкий голос Пола, в котором звучал смех, не заставил ее поднять глаза.