Герцель Давыдов - Десять дней в ноябре Страница 15

рию картин и в старости организовать выставку. В глу-

бокой, глубокой старости…

– Ты так романтично говоришь о старости, а я вот

очень боюсь постареть. – Лея пристально посмотрела

на Гарри. – Если бы у тебя была возможность, хотел

бы ты никогда не стареть и жить вечно?

– Я много думал об этом, но каждый раз прихо-

дил к мнению, что нет. В вечной жизни не будет ника-

кого развития. А так ты постоянно подгоняешь себя,

чтобы больше успеть… А ты?

– Если мы не берем в расчет вариант вечной мо-

лодости, то тогда я хочу пожить лет до пятидесяти,

пока еще сохраняется красота. А потом – или больше

не стареть, или умереть…

– Я тебе этого не позволю, ты для меня и в семь-

десят останешься красивой. Внешняя красота – это

просто оболочка. Если человек красив изнутри, то это

навсегда. Я уверяю тебя, ты и в пожилом возрасте

сохранишь привлекательность, и я даже через пятьде-

сят лет, когда у нас будут дети и много внуков, не пе-

рестану смотреть на тебя с восхищением.

– Ты уже все распланировал? – с ухмылкой

спросила Лея.

– Да, я давно решил, что мне нужна только одна

женщина, которой могу посвятить всю свою жизнь

и, встретив тебя, Лея, понял, что это именно ты, —

внимательно смотря в глаза девушки, произнес Гарри.

– Если как ты говоришь, что уже все распланиро-

вал до глубокой старости, тогда скажи, как бы ты хотел

покинуть этот мир?

– Ну и вопросы у тебя… – почесал голову Гарри.

– Разве ты никогда об этом не задумывался?

– Наверное, как и все остальные: в глубокой ста-

рости, рядом с любимым человеком.

– А поконкретнее?

– Погоди, надо подумать… – неуверенно ответил

Гарри. – Если конкретнее, то, наверное, в преклонном

возрасте, глядя на свои картины… Чтобы играла клас-

сическая музыка, предположим, Бетховена… И самое

главное – чтобы рядом был любимый человек. А ты?

– Я часто об этом думаю. Скорее всего,

в Иерусалиме.

– Почему именно там?

– Мой дедушка был раввином. Однажды в компа-

нии других раввинов он посетил Иерусалим. Дедушка

много рассказывал об этом древнем городе, о незабы-

ваемых впечатлениях, о том, какие эмоции пережил,

вступив в старый город Иерусалима и помолившись

у стены, которая осталась от Храма.

– Не знаю… Я как-то нейтрально отношусь

к религии.

– Я тоже не могу причислить себя к религиозным

людям, – сказала Лея, – но там наша родина. Сейчас

1929 год, и только представь, что через две тысячи лет

скитания люди начали ездить туда и заново обживать

эти земли. И я думаю, что это некий знак.

Гарри поразмыслил над ее словами и ответил:

– Я с тобой согласен, в этом есть некая истори-

ческая справедливость, но если быть откровенным,

я не считаю Палестину своей родиной, даже истори-

ческой. Не знаю почему, но меня туда совсем не тянет.

Моя родина здесь, в Германии, в том месте, где я ро-

дился и вырос.

Лея посмотрела на звездное небо Майнца

и сказала:

Может, ты прав, родина человека там, где он ро-

дился, но я уверена, что в том месте что-то есть. Если

ты внимательно посмотришь, то увидишь, что свя-

тыни всех религий находятся именно в Иерусалиме,

на маленьком участке. Дедушка говорил, что, согласно

иудаизму, то место, где раньше стоял Храм, является

вратами в духовный мир. Поэтому этот город так всех

притягивает и является причиной бесконечных войн

не одно тысячелетие.

Лея продолжала смотреть куда-то в даль реки

и эмоционально рассуждать:

– Может, слушая рассказы дедушки в детстве,

я была излишне эмоциональна и все у меня уложи-

лось в памяти в ярких красках. Он с такой любовью

рассказывал об этом городе, что на меня, ребенка, это

произвело большой впечатление. Может, эти истории

и послужили тому, что в моем понимание Иерусалим

– это что-то волшебное, что-то неземное.

Гарри внимательно слушал свою спутницу, хоть

и не разделял ее впечатлений. Продолжая смотреть

на нее и внимать ее мягкому голосу, он снова и снова

ловил себя на мысли, что готов слушать эту женщину

всю свою жизнь. В то время Лея продолжала:

– У дедушки после возвращения из Иерусалима

была одна мечта, увести нас всех в Палестину. Он хо-

тел остаток жизни провести именно там, купить ма-

ленькую квартирку в еврейском квартале старого горо-

да и оттуда отправиться на Небеса. Но он умер не там,

а я бы хотела покинуть мир в том самом месте, куда

столько веков стремились наши предки, в старом горо-

де Иерусалима.

Гарри, дождавшись, когда она выскажется,

заметил:

– Знаешь, в старину верили, что один из призна-

ков того, что человек попадет в рай, – если он покида-

ет этот мир так, как хотел. Но, если честно, я не верю,

что есть что-то после жизни.

– Не знаю почему, но мне хочется верить, что наша

жизнь здесь не заканчивается. Что мой дедушка, ко-

торый десять лет назад покинул этот мир, наблюдает

за мной с Небес, оберегает меня, и когда я умру, то обя-

зательно встречусь с ним.

По щекам Леи потекли слезы.

Гарри взял девушку за руку и, нежно поглаживая,

произнес:

– Лея, хватит о грустном. У нас впереди целая

жизнь, и нам рано об этом думать.

– Хорошо! Будем надеяться, – вытирая слезы,

произнесла девушка.

– Я собираюсь прожить долгую и счастливую

жизнь рядом с любимой женщиной и детьми. И если

ты ответишь согласием на мое предложение, то я по-

стараюсь сделать тебя самой счастливой в этом мире.

– Ты думаешь, что наша совместная жизнь ока-

жется удачной?

– Я буду все для этого делать. Баловать тебя и де-

тей и стараться радовать вас каждой минутой. Лея, по-

жалуйста, доверься мне, дай шанс, уверяю, что с Пау-

лем ты никогда не будешь так счастлива.

После некоторой паузы Лея сказала:

– Гарри, не знаю, что уготовила мне судь-

ба, но я сегодня поговорила с Паулем и сообщила,

что между нами все кончено. Но он ответил, что все

равно будет ждать и любить меня.

– Ты все правильно сделала, – обрадовался

новости Гарри. – Пауль должен понимать, что вы —

совершенно разные люди. С ним ты просто потеряла

бы себя, он бы подавил в тебе личность. А мне ты нра-

вишься такой, какая есть, и я ничего не хочу в тебе

менять. И я был бы счастлив, согласись ты стать моей

женой.

Лея внимательно посмотрела на молодого челове-

ка и произнесла:

– Гарри, я согласна стать твоей женой.

* * *

Было уже одиннадцать, когда мисс Уотсон взяла с пол-

ки стопку листов сценария, аккуратно уложила их