Анна Берсенева - Все страсти мегаполиса Страница 15

Другая машина, стоявшая у обочины, черная большая «БМВ» с тонированными стеклами, вдруг вырулила на середину проезжей части и быстро поехала за синим красавчиком, объезжая его почему-то справа, со стороны тротуара. Когда машины поравнялись, у «бумера» опустилось водительское стекло, и Соня увидела, что из окна высовывается рука с большим зеленым яблоком. Через секунду яблоко полетело в синий автомобиль и глухо ударилось о его крыло. «Бумер» сразу сделал рывок вперед и резко, с визгом встал поперек дороги прямо перед синим. Тот вынужден был затормозить. Из «бумера» выбрался обезьянообразный качок и направился к синему. Перед этим он сделал почти неуловимое движение рукой. Соня расслышала противный скрежет, какой бывает, если по стеклу провести наждаком. И тут же догадалась, что именно наждаком качок и провел, только не по стеклу, а по боку своего «бумера».

Только теперь Соня поняла, что происходит. Что-то подобное случилось однажды, когда они с Ником ехали из Симеиза. Соня сказала, что давно не лазила на скалу Кошка, и Ник сразу предложил съездить и залезть, делов-то! Накануне Соня простудилась и решила поездку отложить: очень уж неохота было мчаться на мотоцикле с распухшим от соплей носом. Но Нику жаль было отказаться от того, чтобы провести с ней целый день, и он взял у матери «Нексию». На этой «Нексии» они и влипли в историю, когда возвращались обратно в Ялту.

Соня подошла поближе к «бумеру» и синему автомобилю; вблизи она разглядела, что это новенький «Ниссан».

Качок тем временем уже колотил кулаком в стекло «Ниссана» и матерился так громко, что поверить в праведность его гнева мог разве что наивный ребенок.

– Выходи!.. – прорывалось сквозь этажи мата. – Глянь, че ты сделал, да? Выходи, сказал!..

«Ниссан» безмолвствовал. Тогда качок грохнул кулаком по его дверце с такой силой, что дверца наконец открылась.

Мужчина, выбравшийся из машины, был так на нее похож, словно они приходились друг другу родственниками. Даже полоски на его галстуке, синие, в тон автомобильной эмали, свидетельствовали об этом. И весь он был так же элегантен, как его автомобиль.

Выражение его лица было если не испуганным, то все-таки растерянным. И очки в тонкой золотой оправе он зачем-то снял и положил в карман. Будто собирался драться с качком.

Представив себе, как могла бы выглядеть подобная драка и, главное, чем она должна была бы закончиться, Соня почувствовала что-то вроде жалости к владельцу «Ниссана».

Качок, впрочем, драться с ним, кажется, не собирался. Зато явно собирался облегчить его бумажник.

– Хер в ухо засунул? – заорал он. – Не слышишь, что чужую тачку стукнул?

– Мне показалось, просто что-то ударилось о крыло... – пробормотал мужчина из «Ниссана».

В его голосе слышались оправдывающиеся интонации. Те самые, которых в такой ситуации допускать нельзя было категорически. Даже если бы он в самом деле был виноват.

– Вынь из ушей!.. – продолжал надрываться качок. – «Просто что-то» ему! Не что-то, а мне тут ремонта на штуку баксов!

– Какого ремонта? – В голосе мужчины наконец прорезалось возмущение. – У вас же только маленькая царапина! И ту без лупы не разглядеть.

– Я тебе счас дам лупу! – Качок коротко ткнул элегантного локтем под грудь. Тот охнул. – А если у меня раму повело? Тогда ты минимум на три штуки попал!

– Да какую раму?!

В любой другой день Соня только ускорила бы шаг; что здесь происходит и чем все закончится, было понятно. Но, наверное, злость, которой она была охвачена после разговора с оператором Мишей, заставила ее вести себя иначе. Других объяснений своему поступку она просто не находила.

Соня шагнула с тротуара на дорогу и, оказавшись прямо за спиной у качка, постучала его кулачком по плечу.

– Эй! – сказала она. – Какие претензии?

Владелец «Ниссана» стоял напротив, поэтому их взгляды встретились. Соня не ошиблась: в глазах его мелькала та самая растерянность, которая всегда обещает только поражение.

– Че надо?

Качок обернулся и в развороте отбросил от своего плеча Сонину руку. Хамство, направленное не вообще на кого-то, а именно на нее, рассердило ее еще больше.

– Вечно ты, Петя, с каким-нибудь уродом свяжешься, – обратилась она к мужчине в галстуке. – Что в детстве, что сейчас. Не брат, а наказанье божье.

На Петю он был похож примерно так же, как Соня на Прасковью Феофановну. И сияющая машина, и очки в золотой оправе, и дорогой шелковый галстук, и светлая рубашка из мягкого льна, и, главное, выражение лица свидетельствовали о десяти поколениях жителей Сивцева Вражка, составивших его родословную.

– Тебе че надо? – тупо повторил качок. – Вали отсюда!

Соня снова обернулась к нему. Глаза ее сузились.

– Я что, по-твоему, зря на шпильках хожу? – сквозь зубы процедила она.

– На каких шпильках? – опешил он.

– Вот на этих!

Одновременно с этими словами Соня вскинула ногу так, что ее тонкий каблук оказался на уровне его глаз; вот когда пригодились спортивные танцы, которыми она занималась в шестом классе! При этом резком движении ее белые трусики бесстыдно мелькнули под короткой джинсовой юбкой. Но бесстыдство было сейчас как раз кстати, это она тоже знала.

Качок невольно отшатнулся.

– Нет, не зря я шпильки ношу, – прошипела Соня. – В глаз каблук задвину – через затылок выйдет, понял? Петь, запиши его номер. Или не надо, я и так запомнила. Поехали.

Соня хозяйским жестом взяла растерянного товарища под руку и почти втолкнула за руль «Ниссана», потом обошла автомобиль вокруг и села рядом на пассажирское сиденье.

– Поехали, – повторила она. И поторопила, захлопнув дверцу: – Да скорее же!

Упрашивать не пришлось. Видимо, растерянность у этого недотепы все же прошла – он рванул с места так, что качок отпрыгнул в сторону.

По пустой улице машина пролетела два квартала за минуту, не больше.

– Остановите, пожалуйста, – сказала Соня увлекшемуся водителю.

– Зачем? – спросил он.

– Я выйду.

– Ну что вы! За такой подвиг я просто обязан довезти вас до дому.

Другой на его месте произнес бы что-нибудь возвышенное или хотя бы витиеватое, а этот прямо сказал то, что думал: ты мне помогла, я тебя за это отвезу домой. Ты мне – я тебе. Соня невольно улыбнулась: уж очень непосредственной была его реакция.

– Я здесь рядом живу, – сказала она. – Везти никуда не надо. И вообще, извините.

– За что? – удивился он.

– За фамильярность.

– Ваша фамильярность оказалась очень уместна. Единственно уместна, как я теперь понимаю. А откуда вы узнали, как меня зовут? – с любопытством спросил он.

– Я не знаю, как вас зовут, – пожала плечами Соня.