Николай Щербаков - Северная ведьма. Книга вторая. Наследие Страница 16

Растягивать не стали, и Виктор ушел. В управлении горестно качали головами, негодовали на медицину, но быстро сошлись на одном мнении. Сейчас в море Виктору Павловичу уходить нельзя. Надо разобраться со здоровьем и только тогда будет решение о дальнейшей работе. Хороший пароход для такого капитана всегда найдется. Предложили лечь в центральную городскую больницу, предложили взять путевку в хороший санаторий. Но Виктор решил лететь в Ленинград и там обратиться к специалистам и пройти обследование. У Наташи были знакомые среди медицинских работников. Собственно это и было её решением. Стоило ему в телефонном разговоре сказать, что с ним происходит, и она, ни минуты не думая, заявила: «немедленно лети в Ленинград». И вот он в Ленинграде, в Пулково, идет на выход из здания аэропорта к стоянке такси. Наташа не смогла приехать встретить его, работа не позволила.

Как будто окликнул его кто-то. Слева. Виктор поднял голову и, еще не повернувшись до конца, вдруг понял, кого сейчас увидит. Уже боковым зрением, без каких либо сомнений и возможных ошибок, он увидел Варю. Она шла в нескольких метрах от него в сторону той же двери, что и он, смотрела вперед и, конечно, не могла его окликнуть. Потому, что разговаривала с идущим рядом человеком, который шел по другую сторону и не был виден Виктору. Варя закрывала его собой и вдруг замедлила шаг. Её попутчик вышел вперед, и у Виктора что-то шевельнулось в груди, под горлом. На несколько секунд стало трудно дышать. Он остановился. Рядом с Варей шел он сам, только очень молодой, такой, каким он еще в училище поступал. Даже прическа была его.

Остановилась и Варя. Стояла спиной к Виктору, потом медленно повернулась. Уже поворачиваясь, Варя улыбалась, как будто тоже знала, к кому поворачивается, как будто готова была к этому. Глаза встретились. Сколько они так стояли, Виктор сказать не смог бы. Молодого спутника Вари, по-видимому, поразило то же, что испытал Виктор. Он ведь не мог не увидеть поразительного сходства. И глянув на Виктора, уже не отрываясь, тревожно смотрел на него. Как тяжело дались Виктору эти несколько шагов. Остановился, не дойдя двух трех шагов. Не знал, что говорить, не хотел ничего говорить и вообще не понимал, что происходит. Мелькнула вдруг странная мысль: «наконец то!». Как же все это неожиданно! Не готов он к этому! Опять больно шевельнулось под горлом. Но боль сразу ушла, а тяжесть в груди осталась. Варина рука взяла его за левое запястье. Какие-то мгновения Виктор не видел ничего кроме её глаз. Тяжесть в груди уходила, появилась приятная легкость и, как будто, остановилось время. Очнулся на пластиковом стуле, что рядами стоят у стены. Напротив Варя стоит, и рядом с Варей …, голос внутри подсказывает: «ну говори же, говори, ты же понимаешь, кто это». Варя пристально смотрит ему в глаза, юноша хмуро, тревожно молчит. Виктор встал.

– Ты напугал нас. Давно это у тебя?

Она абсолютно не изменилась. И голос и глаза. Да. Вот, только одета …, и шляпка…, какая же она все-таки красивая!

– Здравствуй, Варя.

– Здравствуй, Витя, как я рада тебя видеть. Какой же ты солидный стал! Красавец! – улыбнулась, – ну, что? Знакомьтесь? Можете подать друг другу руки. Виктор Павлович Мороз, – взяла под руку юношу, – а это Герман Викторович Берг. Гера, ты извини меня. Я тебя не предупредила.

– Ничего, мама, не волнуйся, со мной все в порядке.

Отец с сыном держали в пожатии руки и, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза.

– Так вот ты какой. Герман.

– Я твой сын?

– Да.

Перед тем, как это сказать Виктор глянул на Варю. Варя, прищурившись, и чуть улыбаясь, смотрела мимо Виктора. И когда он сказал «да», ему показалось, что она, как будто, вздохнула.

– Вы оба меня извините, но не познакомить вас вот так, неожиданно, я не могла. Вы ведь, милые мои, увидели друг друга. А от взгляда на вас все тайны в прах рассыпаются. Ну, отпустите друг друга. Витя, что ты молчишь? Скажи что-нибудь. Что с сердцем? У тебя ведь с ним проблемы, – сказала утвердительно.

– Да. Вот, приехал показаться кардиологу. В рейс не пустили.

«Боже мой! Ну что я ерунду говорю? Кому это интересно? Рейс…, пустили…, не пустили…».

– Как ты себя сейчас чувствуешь? Ты домой доедешь? Дело в том, что нам надо идти. Нас ждут. Дай мне еще раз руку.

– Все в норме. Не беспокойтесь, – говорил, а сам не сводил взгляда с сына.

– Доедешь, – отпустила руку.

– Мам, а давай я …, – смущенно кивнул на Виктора, – провожу… отца.

Варю это решение нисколько не смутило. Она достала из сумочки белую картонку и протянула Виктору.

– Я очень прошу тебя, позвони мне сегодня же, вечером. Я направлю тебя к кардиологу. Гера, чемодан к машине, а потом поступай, как считаешь нужным. Вы на такси поедете? – глянула на Виктора.

– Э! А что это вы за меня все решаете?

– Ты не хочешь, чтобы я с тобой проехал? – вдруг надтреснутым детским голосом спросил Герман.

– Не-ет, почему? Я не против, – Виктор тряхнул головой, – что вообще происходит? Так, давай сюда чемодан, – взял у Германа ручку чемодана на колесиках, – где машина? Пошли.

– Пошли, – обрадовался Герман.

– Капитан! – многозначительно, глядя на сына, сказала Варя.

Подошли к серебристой иномарке. Открывающий багажник машины мужчина еще издалека демонстративно радостно поприветствовал Варю с сыном, вежливо кивнул Виктору и поинтересовался, как прошел полет, какая погода на трассе. Говорил на английском. Виктор заглянул на номер машины. Дипломат, и судя по цифрам – высокого уровня. Ай да Варя! Что бы это значило? Через стекло отъезжающей машины Варя улыбнулась, зажмурившись, так знакомо, будто они вчера расстались.

Такси взяли быстро. Виктор с Германом сели на заднее сиденье. Молча ехали до Пулковского парка, изредка поглядывали друг на друга. Герман, если встречались взглядами, не отворачивался. В какой-то момент спросил:

– Ты как себя чувствуешь?

– Нормально, не беспокойся.

– Ты извини, я тебе напомню. Ма дала тебе визитку, позвони ей вечером.

– Хорошо. Обязательно.

Виктор достал из кармана белую картонку с золотым тиснением. С двух сторон было написано на русском и на английском: «Натали Берг. Генеральное консульство США. Ленинград. СССР». И телефоны.

– Это чья визитка? – удивился Виктор.

– Мамы, – тоже удивился Герман.

– Но здесь написано – Натали?

– А-а. Так это её второе имя. Я знаю, её еще зовут Варвара. Так? Варя. Вар-ва-ра. Так?

– Так, – Виктор молча ждал, что еще скажет сын. Не хотелось расспрашивать.

– Это они с Майклом решили, что в американском паспорте она будет Натали. А ты не знал?

– Не знал. А кто такой Майкл?

Повисла пауза. Герман долго посмотрел в глаза Виктору, потом отвернулся в окно. Ехали уже по Московскому проспекту. На светофоре остановились среди забрызганных грязным снегом машин. За окнами такси из тяжелых низких туч прямыми, как дождь струями падал мокрый снег.

– Майкл – это муж мамы. Он работает в Американском консульстве.

Виктор молчал и Герман продолжил:

– Имя Натали они с Майклом выбрали, когда ма получала американское гражданство. Это она мне рассказывала. А новое имя она взяла, потому, что её имя Варвара в английском языке отсутствует, или произносится с изменениями. Ма это не нравилось. Это некрасиво, когда имя искажают. Правильно я сказал? Ты понял?

– Правильно, – Виктор ответил, потому что видел, что Герман ждет ответа.

– А давно она получила американское гражданство?

Теперь Герман замолчал и отвернулся в окно. Виктор тронул его за рукав.

– Если не хочешь, не отвечай.

– Мне кажется, отец, что у тебя еще будет возможность задать многие вопросы Натали. Ты так не думаешь?

– А почему ты назвал мать Натали?

– А что в этом удивительного? Я часто называю её так. Когда мы одни. И мне кажется, что ей это нравится.

Герман опять заглянул отцу в глаза.

– Я бы и тебя называл Виктором. Мне это было бы удобнее. Ведь я еще не привык к тебе.

Виктор не ответил. Герман нахмурился, взял из его рук мичманку, которую тот держал на коленях и принялся рассматривать «краб». Первым не выдержал молчание.

– Почему ты молчишь? Я тебя чем-то обидел?

– Чем ты меня можешь обидеть? – пожал плечами Виктор, – ты мне скажи, ты знал обо мне?

– Конечно. Когда я был маленьким, мне никто, ничего не говорил. А потом ма начала о тебе рассказывать. Я знаю, что ты работаешь на больших э-э… fishing vessel, как сказать? Рыбные суда?

– Да. Рыболовные суда. Траулеры.

– Большим капитаном? Кэптеном?

– Капитаном-директором. Ты хорошо знаешь английский?

– К сожалению, лучше русского. Я ведь русский?

– Русский, – вздохнул Виктор, – так, значит, ты обо мне знал?

– Конечно. А ты разве не знал обо мне? Ты никогда обо мне не думал?

Виктор вдруг почувствовал, как горит у него лицо. Он сейчас соврет. Вот к этому он не был готов. А что делать?