Елена Усачева - Каникулы любви Страница 16

– М-да, – протянул Никита, прерывая пение. – Красота.

Таня отодвинула кружку и встала.

– Я пошла. – Непонятная тревога гнала ее прочь от этого места.

– Уходишь? – снова заулыбался Никита. – Ну, бывай.

Жабина попятилась.

– Сейчас мы тебе что-нибудь подарим!

Никита оглянулся, и Лягушка поняла, что это самый подходящий момент для бегства. Она прыгнула за кусты и берегом реки побежала прочь от палатки.

– Эй, ты куда?

Таня прибавила скорости. Она больше ничего вокруг себя не слышала. Только сердце глухо стучало в груди да гулко отдавались в голове шаги. Чтобы больше не попадаться на глаза Никите, Таня сделала большущий крюк. Прошла вдоль пустого пляжа, поднялась еще выше, обогнула поселок и подошла к своему участку со стороны леса.

Она уже была почти у цели, когда из ближайших кустов высунулась морда коровы.

– Здрасти, – пробормотала Татьяна, останавливаясь. В голове у нее сидело одно вечное правило – от животного убегать нельзя, только хуже сделаешь. Ни в коем случае нельзя будить в нем звериные инстинкты охотника.

Корова внимательно изучила человека и протяжно замычала. Вдалеке щелкнул хлыст пастуха. Это немного успокоило. Коровы не дикие, а колхозные, за ними смотрят и, если что, Таньку спасут.

Корова мотнула головой и вышла из куста целиком.

Жабина все лето проводила на природе, но с самой природой особенно не сталкивалась. В лес разве только за грибами да ягодами ходила. Ну, еще мыши иногда в доме появлялись, в огороде попадались кроты. Вот и все.

Вблизи корова оказалась неожиданно большой. Она клонила лобастую голову, покачивая внушительными рогами.

– Хорошая, – пробормотала Таня, поняв, что за невидимку сегодня не сойдет. – Иди к своему стаду.

Но корова не спешила уходить. Она помотала головой и снова замычала.

– Иди, иди! – махнула на нее рукой Татьяна. Корова выглядела хоть и грозно, но особой опасностью от нее не веяло. Вряд ли она сейчас была готова сорваться с места и кинуться на беззащитную девочку, которой сейчас Таня себе казалась. Поэтому Таня стала потихоньку обходить большое животное.

– Молодец, – бормотала она, успокаивая скорее себя, чем корову. – Так и стой. Хорошая животинка.

Татьяна уже почти ушла, когда, с шумом раздвигая кусты, к ней вышло еще одно большое животное. Таня еще не увидела зверя целиком, но уже успела узнать его. Это был бык. Тот самый, что пропахал своей тушей половину ее огорода.

Бык звякнул колокольчиком на шее и выбрался на полянку. Больше медлить было нельзя. Жабина развернулась и бросилась бежать. Она направилась в ту сторону, где, как ей казалось, щелкал хлыстом пастух.

Но она ошиблась. Лес вскоре кончился, впереди показалось заброшенное колхозное поле, и только за ним спасительные заборы поселка.

Через поле шел человек. Сзади, ломая кусты, несся бык.

– Уходите! – завопила пешеходу Таня, огромными прыжками несясь через поле. Она не чувствовала под собой ног, тело ее работало самостоятельно от головы.

Человек на поле поступил странно. Вместо того чтобы скрыться, он побежал в Танину сторону.

– Сюда! – У кромки леса показался пастух. Он тряс над головой кнутом. Больше от него никакой пользы не было – догонять быка он не собирался.

– Мыу-у-у, – дико взревел бык.

Таньку с головой накрыл звериный страх. Ноги перестали ее слушаться, и она упала.

– А ну пошел отсюда!

Раздался странный шлепок, и топот, преследующий Жабину последнюю минуту, стих.

– Поворачивай!

Татьяна подняла голову. Никита стоял перед быком и чем-то, зажатым в руке, шлепал животное по морде. От каждого удара бык жмурился и все больше припадал на задние ноги.

– Пошел, пошел! – Никита подхватил палку и, зайдя быку сбоку, стал хлестать его по крупу.

Бык недовольно косился на подгоняющего его человека, но все же шел в сторону леса, откуда уже ковылял нерасторопный пастух.

– Чем это ты его? – Таня все еще сидела на земле, не в силах подняться.

– Рыбой, – хмыкнул Никита, поднимая с земли порядком измочаленную рыбешку. – Подарить хотел, а ты вдруг куда-то делась. Вот я и пошел. Думал, встречу тебя по дороге. И встретил. – Он отбросил бесполезный уже подарок в сторону и протянул руку. – Завтра свежую тебе поймаю. Ты же небось ни разу рыбу из своей реки и не пробовала. Ну, чего икаешь?

От пережитого ужаса Таня Жабина неожиданно начала икать. И чем больше она пыталась сдержаться, тем оглушительнее звуки из нее вырывались.

– Пойдем, что ли? – расхохотался Никита, подхватывая Таню под мышки. – Провожу тебя, а то ты опять в какую-нибудь историю влипнешь. Ты где живешь?

– Тут, – мотнула головой Татьяна. – Рядом. – Она пыталась справиться с непослушными руками и ногами, но у нее ничего не получалось.

Никита бесцеремонно приподнял ее над землей и встряхнул.

– Сама идти сможешь? – с тревогой спросил он.

В ответ Таня кивнула и попыталась снова упасть. Но сделать ей это не дали.

На следующее утро на кухне Жабиных жарилась свежая рыба. Никита сидел на стуле и довольно жмурился на солнце. Его клонило в сон.

В пять часов они с Татьяной были уже на речке. Первые полчаса ушли на то, чтобы объяснить Тане, как сажать на крючок наживку, как правильно забрасывать удочку и как ее потом держать. Хохоту было больше, чем толку. У Татьяны разбегались червяки, крючок задевал за речные водоросли, а поплавок прятался в кустах осоки. Но ей повезло первой. Борясь с уплывшим поплавком, она дернула удочку вверх и, к своему большому удивлению, обнаружила у себя на крючке небольшую серебристую рыбку с красными плавничками у пузика.

– Красноперка, – с уважением прокомментировал Танину добычу Никита.

Следующие три рыбины тоже были на счету у Жабиной, но потом и Никите стало везти.

И вот теперь Татьяна жарила свой первый улов. Никита сам предложил пойти к ней, на что Таня с радостью согласилась.

Рыба приготовилась молниеносно. Жабина всего пару раз повернула ее на сковородке, и вот она уже рассыпалась, обнажая белоснежное мясо.

– Все, готово! – Таня увернула газ и ловко перебросила рыбешки на тарелки. – Надо только сбегать за петрушкой…

Никита спал. Он неловко закинул голову на высокую спинку стула и от этого выглядел как-то особенно беззащитно. Таня опустилась рядом с ним на пол. У нее в душе рождалось какое-то странное чувство. Это были не радость и восторг и не все знакомые ей до этого ощущения. Было здесь что-то щемяще-тоскливое, отчего хотелось плакать. И Таня неожиданно для себя всхлипнула.

– А? – зашевелился Никита. – Подгорело что?

Спросонья он непонимающе смотрел вокруг.

– Ничего не сгорело, – чтобы скрыть слезы, Таня отвернулась. – Все готово, я за петрушкой в огород пошла.