Его новенькая - Наталья Семенова Страница 16

Я смотрю в красивое лицо Оливера, искажённое злостью и… обидой, и понимаю зачем он это всё говорит. Правда, понимаю. Но всё равно предпринимаю попытку его образумить, шепчу:

– Ол, несмотря на всю твою ложь, уловки и прочее, я знаю, что в тебе есть что-то хорошее. Просто отпусти эту ситуацию…

– Отпустить?! – ревёт он, не позволяя мне договорить. – Какая-то тупая курица будет учить меня жить? Ты много на себя берёшь, Ани. Я лишь притворялся хорошим, чтобы отыметь тебя, выиграть у брата. И теперь… Теперь ты на своей шкурке узнаешь какой я на самом деле.

Оливер отталкивает меня от себя, словно стряхивает с руки какую-то мерзость, кривится высокомерно и зло, рычит:

– Все, кто будет общаться с этой русской дрянью, автоматически перейдут в разряд моих врагов. А я люблю уничтожать тех, кто идёт против меня. Уяснили? Передайте остальным. – Ол смотрит на меня и выплёвывает, прежде чем уйти: – Помойка, милая русская. Скоро я верну тебя в привычную среду обитания.

Пока остальные громко перешептываются, я с сожалением смотрю блондину вслед, размышляя над тем, как наши совершённые ошибки влияют на жизнь других людей. Если бы я не пришла… Если бы не пошла на поводу своих эмоций… Я бы не оскорбила Оливера, не унизила их с братом прилюдно, превратив тем самым одного из них в монстра.

И пусть я не виновата в том, что Оливеру слишком важен трон, на котором он сидел долгое время, наслаждаясь властью и популярностью, но я виновата в том, что одна из ножек трона сломалась. Оливеру Гроссу стало неудобно сидеть, вполне логично, что он хочет покарать виновного.

– Ты как, бро? – трогает меня за плечо Кейси, возвращая в реальность. – Не слушай Гросса, ок? Ни я, ни Ник не дадим тебя в обиду.

Ник…

Как же сильно разнится реакция двух популярных парней на поддёрнутую репутацию. Один хочет уничтожить, второй думает пригласить на свидание.

Впрочем, приглашения я так и не услышала, потому что в тот вечер ему позвонила мать и потребовала от него немедленного возвращения домой. И на следующий день от него тоже не было вестей…

Так что кто знает, но может, и поведение Никлауса в стенах колледжа будет совершенно другим. Как вариант, похожим на поведение сводного брата.

– Всё нормально, – коротко улыбаюсь я Кейси. – Спасибо.

Да уж… Все маски сняты, волшебство развеяно по ветру и пришла пора столкнуться с последствиями долгоиграющего обмана. С правдой. Ведь именно её я так жаждала добиться от окружающих, верно?

Я ни разу не встретилась с Никлаусом за этот день, что меня одновременно порадовало и огорчило. Странная смесь чувств, знаю, но как есть. Зато весть, что я теперь – персона нон грата для Оливера Гросса, расходится в мгновение ока. За моей спиной шушукаются, меня обходят за три километра и, если смотрят, то с долей жалости и страха быть пойманным. Многие не скрывают откровенного презрения. Другие словно чего-то ждут. Это касается тех, что были и остаются на стороне Оливера.

Другая половина ведёт себя, пусть и не сильно доброжелательно, но точно иначе.

Они как будто приглядываются ко мне, но явно знают и помнят, что их кумир на прошлой неделе красовался синяком на пол-лица из-за меня…

Что же касалось Бэлл и Лу – всё было по-прежнему. Именно от них я и узнавала об изменениях настроений этого до невозможно странного общества. И Лу к концу учебного дня находилась в бешенстве. Потому что именно она стала первой жертвой угроз Оливера. И я совру, если скажу, что не опасалась чего-то подобного.

– И эта кретинка посмела мне – мне! – сказать, что у меня нет вкуса! Ни на одежду, ни на парней, ни на друзей! Та, что всю жизнь пресмыкалась передо мной и другими, заявляет мне о том, что у меня нет вкуса! Уму непостижимо! Нет, ну вы представляете? А ещё эта тощая сучка во всеуслышание назвала меня шлюхой и идиоткой!

Лу переводит дыхание, осматривает ногти на правой руке и морщится:

– Теперь на коррекцию из-за неё записываться. Чёрт, отец не обрадуется вызову к директору.

Я поджимаю губы, с досадой оглядываюсь на тех, у кого, очевидно, нет собственного мнения, и порывисто обнимаю Лу и Бэлл, стоящих у шкафчиков:

– Не знаю, имею ли я право предлагать вам такое, но, может, вам временно не стоит со мной общаться? По крайней мере, в колледже?

– Сдурела? – тут же возмущается Лу. – Мы, можно сказать, революционеры, а им положено идти против толпы и слышать оскорбления. Ничего – прорвёмся!

Я отстраняюсь от подруг и кусаю губы:

– А если Оливер выкинет что-нибудь похуже? Натравит на вас, например, парней, а не девчонок?

– Как говорила моя бабушка: всё, что нас не убивает – делает сильней, – заявляет Лу. – Верно, Бэлл?

Та хмурится, но отвечает твёрдо:

– Мы справимся, Ани. Я не стану избегать тебя из-за того, что кто-то там «запретил» с тобой общаться. Не кто-то там, конечно, – поправляется она, закатив глаза, – но сути это не меняет. А унижения? За школьные годы я выработала стойкий иммунитет на придурков.

– Мы не сдадимся, да! – кричит на весь коридор Лу и показывает средний палец в оба его конца. – Правда, кидаться на всяких дур больше не стоит, а то разорюсь на маникюре.

Мы с Бэлл хохочем, и я снова их обнимаю.

Я не одна, а значит, мне не будет трудно.

Затем мы прощаемся до завтра, и я иду на парковку. Впереди два часа работы в кафе, ужин в компании мисс Лейн, которая крайне недовольна тем, что я больше не смогу готовить завтраки, а затем чтение фантастического романа, начатого накануне вечером.

А ещё надежда на то, что я увижу Никлауса перед или после его собрания в церкви…

Задумавшись, я не особо обращаю внимание на то, что