Ирландский спаситель - М. Джеймс Страница 16

Он говорит что-то еще, но я не улавливаю. Я уже засыпаю и не могу сопротивляться наваливающейся на меня усталости.

Если честно, я и не хочу.

ЛИАМ

Вторая свадьба Виктора и Катерины такое же грандиозное событие, как и первая. И, как и ожидалось, Сирша здесь в качестве моей пары. Она ждет меня в машине, когда я спускаюсь, элегантно одетая в изумрудно-зеленое шелковое платье, присборенное на груди, чтобы наилучшим образом подчеркнуть ложбинку между грудями, тонкие бретельки удерживают его на ее бледных стройных плечах. Ее рыжевато-светлые волосы уложены в сложную прическу и закреплены золотыми и изумрудными заколками, а макияж безупречен. Она мило улыбается мне, когда я сажусь в машину, поправляя сшитый на заказ пиджак, и я знаю, что послание, которое ее отец посылает через нее, ясно.

Она — ирландское видение, принцесса из трилистника, одетая в зеленое. Грэм О'Салливан не смог бы проявить меньшую деликатность, даже если бы ударил меня по голове католическим катехизисом и вылил на меня пинту эля, чтобы я следовал ему во время исполнения песни Galway Girl. И она прекрасна сегодня вечером, я не могу притворяться иначе. Платье делает ее и без того зеленые глаза еще ярче, под стать моим, и она сияет, как свеча на подоконнике.

Слова Найла возвращаются, чтобы преследовать меня. Любой мужчина был бы счастлив жениться на ней. Любой мужчина был бы благодарен, если бы ему вручили такую девушку, как Сирша О'Салливан… любой мужчина, кроме меня, очевидно. Потому что, несмотря на то, как мило она выглядит, как мило улыбается или насколько мягка ее рука в моей, когда я подношу ее к своим губам, я ничего не чувствую к ней. Ни привязанности, ни возбуждения. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я укладывал женщину в постель. Я должен бы быть в восторге от одного вида ее грудей, обтянутых этим шелковым платьем, от которых у меня текут слюнки, но я не чувствую даже дрожи внизу. Мой член крепко и по-настоящему спит, и даже ее легкого вздоха, когда мои губы касаются тыльной стороны ее ладони, недостаточно, чтобы пробудить его ото сна.

— Это мило, ты не находишь? — Спрашивает Сирша легким и музыкальным голосом, и я вопросительно смотрю на нее.

— Что именно?

Она моргает, глядя на меня, как будто я немного медлителен.

— Свадьба, конечно. Их вторая свадьба, теперь, когда они влюблены. — Она делает некоторый акцент на последнем слове, и мне интересно, что она под этим подразумевает. Это ее признание того, что союз, который ее отец пытается организовать для нас, не является браком по любви, и что она не ожидает, что он будет таковым? Или это она намекает, что хочет от меня большего, какой-то знак привязанности и романтики?

Я надеюсь, что это не последнее, потому что даже если я приму контракт о помолвке так, как меня уговаривали Лука и Виктор, я не смогу любить Сиршу. Может быть, со временем, если я женюсь на ней, я почувствую теплую привязанность, которую, как я полагаю, любой порядочный мужчина должен испытывать к женщине, которая согревает его постель, ведет его дом и рожает ему детей. Но страстная любовь, такая, которая обжигает жарко и ярко и толкает мужчин и женщин на выбор, который они иначе не смогли бы сделать, такая, которая сводит человека с ума от потребности, такая, которая заставляет мужчину сжечь дотла весь мир, чтобы добраться до любимой женщины… я не могу дать ей этого. Я не могу представить это с ней, никогда.

Она была воспитана как хорошая дочь королей, ирландская принцесса, самое близкое к королевской семье существо, которое у нас осталось. Я не думаю, что она ожидала этого. И все же, краем глаза я вижу, как учащается ее дыхание, когда она почтительно отводит свою руку от моей, складывает их на коленях и смотрит в окно на проплывающий мимо пейзаж.

Я знаю, что она хочет меня. Я не настолько скромен, чтобы не осознавать, что я красивый мужчина. Я далек от того плейбоя, которым когда-то был Лука, но через мою постель прошла изрядная доля женщин, и ни одна из них не была принуждена к этому или осталась неудовлетворенной. У меня никогда не было проблем с поиском женщины, желающей переспать со мной. Я уверен, что Сирша ничем не отличалась бы. И если бы я женился на ней, я бы сделал все возможное, чтобы угодить ей. Но я знаю, что мое сердце не лежало бы к ней возможно, даже меньше, чем к другим женщинам, с которыми у меня был секс. Потому что сейчас у меня на уме кое-кто другой, конкретная женщина, от которой я не могу отказаться. И я знаю, в глубине души, что это причинит Сирше боль гораздо большую, чем простая отстраненность с моей стороны. Муж, который ее не любит, каждая дочь высокопоставленного криминального авторитета знает, что, скорее всего, это ее судьба. Влюбленный муж, даже одержимый женщиной, которую знал всего несколько дней? Я знаю, это задело бы глубже.

Но именно об этом мои мысли задерживаются, когда я открываю дверь Сирше, беру ее за руку, пока мы поднимаемся по ступеням Русской православной церкви, где Виктор и Катерина впервые обменялись своими обетами и теперь сделают это снова. Катерину вынудили сделать это в первый раз, но она делает это охотно сейчас. Все это очень мило и романтично, как и сказала Сирша, и я рад за них. Я рад, что они обрели мир друг с другом. Но я никогда не был так далек от ощущения умиротворения.

Я сажусь рядом с Сиршей, когда начинается церемония, Лука и София по другую сторону от меня. Виктор и Катерина пропустили повторное воспроизведение каждой части свадьбы, отказавшись от свадебной вечеринки, за что я благодарен хотя бы потому, что это означает, что мне есть с кем продолжить разговор, кроме Сирши.

— О, она выглядит прелестно, — восхищенно выдыхает Сирша, и я поворачиваю голову как раз вовремя, чтобы мы все встали для выхода невесты.

Я не из тех, кто разбирается в свадебных платьях, но Катерина действительно выглядит прекрасно хотя бы потому, что она практически сияет в выбранном ею кружевном платье. У него мягкие, ниспадающие с плеч рукава, позволяющие ее коже сиять в свете свечей, но при этом достаточно широкие, чтобы ее шрамы были демонстративно скрыты. Из того, что сказал Виктор, я знаю, что она все еще стесняется их, но никто в церкви при свечах не заметил бы, если бы на ней