120 миллиметров между нами - Антония Эдельвейс Страница 16

Мы с Оксаной лишь посмеивались над этим, и хотя в глубине души я ощущала некое беспокойство, но старалась его скрыть. И вот, уже после выпуска, когда наша троица сидела в летнем кафе, к нам подошла эта девушка и сразу начала виснуть на Саше. Смутно помню её бормотания, ведь я тогда больше следила за скривившимся Сашиным лицом. Мне было важно понять его реакцию на вызывающее поведение девушки. Долгое время тот пытался спокойно сидеть, сохраняя остатки своей вечной невозмутимости и явно дожидаясь момента, когда Кристина сама отцепится от него, но этого всё не происходило. Под конец не выдержав, тот резко поднялся, отстраняя от себя девушку.

Оправив толстовку и выдохнув, он вновь придал лицу бесстрастное выражение.

- Значит так, Кристина, - подозрительно спокойно проговорил он, - говоришь, что любишь меня?

- Больше всего на свете! – с жаром ответила та, а я удивлялась, как у неё ещё сердечки из глаз не сыплются.

- И со мной встречаться хочешь?

- Ты ещё спрашиваешь?!

Я искренне не понимала: то ли девушка до невозможного глупа, то ли слепа от своей любви, как иначе она могла с таким восторгом реагировать на Сашины слова, если в них слышится открытая угроза? Да, голос спокоен, но ясно же, как день, что друг раздражён! И взгляд стал холодным, цепким.

Внутренне поёжившись от предстоящего вероятного исхода диалога, я взяла с тарелки круассан, чтобы хоть как-то отвлечь себя, но следующие слова друга стали полной неожиданностью.

- Тогда хорошо, - спокойно кивнул Саша.

Я благополучно уронила круассан, когда Сана поперхнулась кофе и чуть не вылила его на меня. Вышеупомянутая Кристина же стояла с открытым ртом, во все глаза уставившись на молодого человека. О, в этом мы с Оксаной были с ней солидарны! Только вот наши взгляды отличались: Кристинин кричал «Ура!», тогда как мой и Оксанин молча говорили «Ты совсем рехнулся?».

Сашка же, словно бы не видя всеобщего ступора, невозмутимо продолжил:

- Но при одном условии.

Кристина тут же вновь кинулась к нему.

- Что угодно, любимый!

Скривившись на последнем слове, как от зубной боли, Саша остановил её, не позволив на себе вновь повиснуть.

- А условие в том, что ты дождёшься меня из армии. Подождёшь годик, а потом и можем встречаться.

Шатенка, поражённая услышанным, сделала шаг назад.

- К чему всё это? Ты хочешь меня проверить? Не веришь в мои чувства?! – последние слова она практически прокричала, кинув сумку на стул и обиженно уперев руки в бока. – Ты таким деликатным образом меня отшиваешь?!

Вообще, нас удивляла эта раздражительность девушки. С чего вдруг такая резкая перемена настроения? В противовес ей, невозмутимость Саши внушала уважение.

Я с подругой с замиранием сердца наблюдала за развернувшейся на всеувиденье сценой, боясь проронить хоть слово.

- А пусть и поверка, - пожал тот плечами, смиряя бывшую однокурсницу тяжёлым взглядом.

- Ах, вот оно как? – злобно протянула девушка, окидывая Сашу оценивающим взглядом и усмехаясь. – Тогда по рукам.

Схватив свою сумочку, она собиралась уже уходить, но замерла на тротуаре, обернувшись.

- Готовься обзавестись девушкой. Посмотрим, какой ты у нас недоступный.

И гордо вскинув голову, она удалилась, звонко цокая каблуками по плитке. Правда, она почти сразу чуть не навернулась, попав в выбитую ямку шпилькой, но, удержавшись, пошла ещё быстрее, под наши смешки.

- Что, Санёк, наступает конец твоей свободе? – весело подмигнула Оксана.

Я же с натянутой улыбкой молча дожидалась Сашиного ответа.

- Ой, да брось! – отмахнулся тот, усаживаясь за столик. – Ни с кем я встречаться не буду.

- Так чего ты просто её не развернул? – не понимала подруга. – Можно же просто русским языком сказать: «Ты мне не нравишься. Чао, крошка». В чём проблема?

- И таким образом я стану тем, кто разбивает девичьи сердца.

На этих словах я встрепенулась. Уж слишком сильно они мне что-то напоминали.

А Саша продолжал:

- Не, мне это не интересно. Вот увидишь, она сама от меня откажется за этот год.

- Ну-ну…

Но Саша оказался прав. Когда его забрали в армию, Кристина исправно ходила к нему в течение трёх месяцев, однако после этого её запал угас. Ни слова не говоря, она просто в один прекрасный момент перестала приходить, чему Саша был только рад, а ещё через пару месяцев я увидела её, сидящую в кафе с молодым человеком, и всё стало на свои места.

Я же практически и не заметила, как пролетел этот год. Конечно, было непривычно, что я не могу просто зайти в соседнюю квартиру, чтобы поговорить с ним, тем не менее, я заскакивала к нему в часть каждую неделю, да и он пару раз брал увольнительные, чтобы заехать домой.

Когда служба закончилась, он стал обдумывать дальнейший план действий. Ему ещё с университетских лет предложили место в коллегии адвокатов нашего города, пусть пока и с должностью помощника адвоката, с перспективой стать государственным адвокатом, но он так же мог пойти работать в контору отца. Выбор был сложен: быть в самом низу и постепенно подниматься по карьерной лестнице, но увидеть самые разнообразные дела со всех сторон, либо же быть помощником там, где тебя все знают и точно не посмеют шпынять? Саша пока не знал. Второй вариант был более заманчив, но сужал возможности. Саша хотел познать все сложности профессии, понять какого это, быть без тёплого крыла, что прикроет тебя от удара, пройти этот путь самому.

Я до сих пор не знаю, быть может, действительно наши мысли материальны, и мы должны их чётко формулировать, дабы избежать бед? Как бы то ни было, судьба Саши решилась сама собой, при том самым жестоким из всех возможных способов.

В один день Саша ввалился в нашу квартиру, и я впервые его не узнала. Не узнала этот потерянный пустой взгляд и бледное лицо. Пока мы встревоженно смотрели на парня, не зная, что и думать, он стоял, словно бы глядя сквозь нас, а потом выдохнул всего два слова, перевернувшие жизнь: «Родители погибли».

Ещё днём дядя Влад взял жену и поехал за город отмечать день рождения одного из своих друзей, Саша же остался дома, так как приболел на