Вера Колочкова - Партия для ловеласа Страница 16

— Да ты что, Кать! Ты думаешь, все так просто, да? Он же к родителям ушел…

— Ну и что?

— А то! Его же мамочка меня терпеть не может! Ты же помнишь, я ей сразу не понравилась. То-то сейчас, наверное, радуется! Да она меня уже и на порог своего дома не пустит! Та еще выдра сухопарая…

— Ну, правильно. И не пустит. А ты хочешь, чтоб она тебя с цветами и музыкой после всего встретила? Да если моему Костьке какая-нибудь чувырла рога нагло наставит, я тоже ее на порог не пущу! Да и вовсе она теперь не радуется… Кто же, Верка, вообще радуется, когда с их сыном такое вот вытворяют… Так что иди-иди, прогнись-ка перед свекровкой хорошенько! А то посмотрите на нее! Натворила делов, еще и прогнуться не желает…

— Да ладно, не заводись. Не собираюсь я ничьи пороги обивать в поисках прощения. Как получилось, так и получилось. Так теперь и буду жить!

— Ну что ж, живи… Только очки розовые не забывай хоть иногда снимать, ладно, когда смотришь своему «высшему промыслу» в рожу… Ой, Верка, не нравится мне этот твой Стасик, и все тут… Есть, есть в нем гнильца какая-то. Хоть убей, а не нравится…

Глава 5

Утром Вероника встала с больной головой, квелой и невыспавшейся. Стас же, напротив, вовсю радовался новой жизни, с удовольствием оглядывал кухонное пространство и с завидным аппетитом поглощал приготовленный Вероникой завтрак. Кухня в этом доме ему тоже очень нравилась. Веселенькая такая, со всякими интересными штучками вроде ярких пузатых керамических чашек и необычных салфеток в таких же ярких салфетницах — все так миленько и уютно и создает настроение утреннего праздника жизни. И кофе здесь был особенно пахучим и вкусным, и даже яичница расположилась на зеленой плоской тарелке так нарядно-красиво, что и есть ее было жалко…

— На работу вместе поедем или поскрываемся еще? — спросила Вероника, отхлебнув порядочный глоток кофе из своей чашки. — Как думаешь?

— Так, Вероничка, ты сама решай, как тебе удобнее! — пожал плечами Стас. — Мне-то что… Мне как скажешь, я так и сделаю…

— Ладно. Поехали вместе. Чего уж теперь…

— Ничего, что сплетничать будут? Не испугаешься? Ты же вся правильная вроде такая…

— Я? Это я-то правильная? После всего, что натворила в своей жизни, я еще и правильная? Ну, ты даешь… — грустно рассмеялась Вероника.

— А что ты такого натворила?

— А то… Надо вовремя за сотовый телефон оплату вносить, вот что…

— Это ты про мужа своего говоришь, да, Вероничка? Ты очень жалеешь, что он ушел?

— Не знаю, Стас. Не поняла еще. Да и какая теперь уже разница.

Стас ничего ей не ответил, только едва заметно вжал голову в плечи да кинул торопливый взгляд на кухонные настенные часы, безжалостно быстро съевшие утреннее время, потом произнес озабоченно:

— Слушай, меня шеф сейчас убьет за опоздание… Слава богу, хоть тетка эта, теща его, на работу на машине ездит и его с собой прихватывает, а то точно мне хана бы пришла…

— Все. Поехали. Бегу уже… — соскочила со своего стула Вероника и, на ходу развязывая пояс халата, помчалась в спальню надевать строгий свой офисный костюмчик, очень ловко, однако, сидящий всегда на ее худенькой, ладной фигурке.

На фирме они, конечно же, своим совместным появлением никого особо не удивили. Наоборот — разочаровали даже. Потому как неинтересны стали они местному обществу, потому как открытость и даже демонстрация своих отношений давно уже никого не удивляет. Тайны пикантной нету. И наблюдать не за чем. Скучно. Да и вообще, на фирме назревал новый тайный роман — уж что-то слишком старательно и по-хамски откровенно начальник техотдела стал ругаться с главной бухгалтершей. Каждый день к ней в кабинет шастает да нервно что-то выясняет. Ой, неспроста… Ой, как бы не проворонить тут первую психофизику зарождающихся да тщательно скрываемых новых отношений, а хамством да взаимными всякими ругательными словами нас, ребята, не проведешь…

Так что Вероника со Стасом, можно сказать, даже и взглядов любопытных не удостоились. Зашли и разбрелись по своим рабочим местам. Шеф тут же приспособил водителя ехать по своим делам, а Веронике надо было как можно скорее наверстывать за вчерашний день упущенное, чем она и занялась, полностью углубившись в интереснейший мир цифр, таблиц, расчетов, сводных колонок и всяких нужных коэффициентов-показателей. Работу свою она, в общем, любила. И работа отвечала ей такой же взаимностью, ловко доставая из ее светлой кудрявой головки нужные себе мысли и так же ловко преобразуя их в правильные и нужные цифры. Умная была женщина Вероника Андреевна. Не зря шеф ее ценил. Хороший экономист. Хороший сотрудник. Хороший человек. Только вот жена, как выяснилось, из нее вышла плохая…

Телефонный звонок свекрови Ольги Артемовны застал ее, можно сказать, врасплох. Не готова она почему-то оказалась к ее вежливо-холодным вопросам, заерзала на своем крутящемся стуле, будто нашкодившая девчонка. Она и без того немного свекровь побаивалась, а тут в первый момент вообще сердце в пятки ушло. Хотя в следующий момент она уже собралась и постаралась быстро взять себя в руки, и отвечать могла с некоторым даже достоинством — откуда что и взялось только…

— Вероника, ты можешь мне коротко объяснить, что у вас произошло? Хотя бы в двух словах?

— Могу, Ольга Артемовна. Отчего же нет? Ваш сын Игорь собрал чемодан и ушел в другое место. Я так полагаю, к вам. А его плохая жена и, стало быть, ваша плохая невестка осталась в своем доме. И вы этим обстоятельством должны быть, судя по всему, очень довольны. Ведь я никогда вам не нравилась. Так, Ольга Артемовна?

— Да при чем здесь нравилась, не нравилась, Вероника? Ты мне и сейчас не нравишься, что с того? Просто у вас же с Игорем сын растет… Для него это трагедия, между прочим…

— Я помню, Ольга Артемовна. Все понимаю. И думаю, мы с Игорем решим этот вопрос без вашего трогательного участия…

— Вероника, ну зачем ты так…

Голос свекрови дрогнул и будто растворился в трубке, потом возник снова сухим, горестным шелестом, отчего Веронике стало даже неловко за свое тихо-вежливое хамство. Хотя зачем она ей звонит? Чего хочет? Лишний раз убедиться в своей правоте? Вот, мол, предупреждала я сына — не женись на этой странной, молоденькой девушке, мол, все равно чует мое материнское сердце — что-то с ней не так… Имеется, имеется в ней изъян какой-то особый, непонятный…

— Вероника, но ведь Игорь не мог взять и в одночасье собрать чемодан. Он любит тебя, я знаю. Наверное, все-таки произошло что-то, да? Или ты просто не хочешь мне говорить? Конечно, это твое право…

— Да, Ольга Артемовна, это мое право.