Ольга Дрёмова - Иллюзия любви. Ледяное сердце Страница 17

За свою почти полувековую жизнь Тополь успел многое: меняя жён как перчатки, он состоял в официальном браке вот уже в пятый раз, и, признаться, нисколько не раскаивался в том, что провёл лучшие дни своей жизни столь бурно. Не имея привычки сожалеть о том, чего уже не исправить, он почти никогда не вспоминал своих бывших, разве что в тот момент, когда, расписываясь за получаемые в зарплату деньги, видел графу отчислений по исполнительному листу в пользу маленьких Тополей, так некстати наплодившихся за два последних десятилетия. Четырежды разведённый, в общей сложности многодетный, он был готов к любому повороту судьбы, от нового развода до очередной женитьбы, но никогда, даже в страшном сне, не мог вообразить себе перспективу остаться вдовцом.

— Лидия, ты жива?

Представив себе мертвенно-бледное лицо и застывшие, закатившиеся глаза Загорской, Тополь передёрнулся и почувствовал, как его ладони покрываются липким потом. Только этого ему не хватало! Прилипнув к спине, желудок Тополя мелко-мелко затрясся, и к горлу, помимо воли, подступила противная тошнота. — Лида… — На ватных ногах он сделал несколько шагов по направлению к гостиной.

— Сними ботинки, ты же не в гостинице! — Внезапно мёртвая рука шевельнулась, и от неожиданности Тополь дёрнулся всем телом. — Что ты стоишь, поди сними свои лыжи, с них сейчас натечёт целая лужа!

— Так ты не умерла? — С трудом протолкнув в горло густые солёные слюни, Леонид по-гусиному вытянул шею, но подойти к жене ближе не решился.

— Пока нет. — Рука Лидии снова шевельнулась.

— Что значит пока? — Он приподнял один ботинок и увидел, что под ним действительно образовалось грязное мокрое пятно.

— Лёнь, я сегодня была у врача. — Голос Лидии трагически дрогнул и замер.

— И что?

Соображая, как лучше поступить — пойти разуться в прихожую или дослушать новости прямо так, обутым, Тополь нерешительно затоптался на месте и вдруг услышал, как из потёмок гостиной раздался длинный горестный вздох. Оглянувшись, будто проверяя, не наблюдает ли за ним кто со стороны, Леонид зачем-то поднял плечи и снова ощутил холодок дурного предчувствия.

— Лёня… — Лидия сделала паузу, и, поражённый до глубины души, Тополь застыл: впервые за всё время их знакомства, забыв претенциозно-официальное «Леонид», Загорская назвала его простым, человеческим именем «Лёня».

— Лидочка, что-то не так? — поспешно сбросив ботинки, Тополь шагнул в темноту комнаты и протянул руку к выключателю.

— Не надо, — безжизненно бросила она, и рука Леонида опустилась.

— Что с тобой стряслось? — Откинув угол одеяла, Тополь сел на постель и взял холодную ладонь Лидии в свою. — На тебе лица нет, — взволнованно произнёс он и, наклонившись ближе, вгляделся в осунувшееся лицо Загорской.

Откинувшись на подушках, Лидия лежала, скорбно сдвинув брови и сжав губы в одну линию. Бледная, постаревшая буквально за несколько часов, она не шевелилась, и только её карие, с жёлтой поволокой глаза смотрели на Леонида горестно и жалко.

— Что случилось, ты мне можешь сказать? — Ощущая, как подрагивают пальцы Загорской, Леонид сдвинул брови, и его красивые губы начали растягиваться в бледно-розовую посечённую резиночку.

Наверное, Лидия хотела что-то сказать, но не смогла: задёргавшись, бледный бантик её губ перекосился, пробалансировал ещё несколько секунд, как бы раздумывая, в какую же сторону ему лучше упасть, и вдруг, вздрогнув, пропал совсем, исчезнув с лица окончательно. Прерывисто втянув в себя воздух, она громко всхлипнула, и из её глаз покатились самые настоящие слёзы.

— Ты что? Ты что это?! — опешил Тополь. — Лида, не надо, перестань, слышишь?

— Лёне-ч-ка! — захлебнулась Лидия. — Я не хочу… понимаешь, не хочу!.. — Она замотала головой из стороны в сторону и, сморщившись, отвернулась. — Как всё нелепо… — хрипло прошептала она, и её плечи снова задрожали.

— Ты… у тебя… — замялся Тополь и замолк, не зная, с какой стороны лучше подступиться к деликатной теме.

Несколько минут Лидия всхлипывала, потом её плечи перестали дёргаться, и в комнате снова наступила тишина.

— У меня есть месяца полтора-два. Это всё. — Она оторвала заплаканное лицо от подушки и взглянула Тополю в глаза. — Лёнечка, как же так?..

— Боже мой, Лидочка… Как же теперь быть… — оторопело проговорил он, и тут же мысленно представил себе великую гору всяческих бумаг и бумажек, требующихся для оформления квартиры и машины… кучу документов, которую он теперь, судя по всему, оформить просто не успеет.

Лицо Лидии выделялось на белоснежной наволочке подушки тёмным округлым блином, бесформенным и студенистым, слегка расплывающимся в плотных мартовских сумерках. Сейчас, ненакрашенная и неприпудренная, без слоя дорогой импортной косметики, Загорская действительно выглядела на свой возраст. От самых уголков глаз, рассыпаясь широким веером к вискам, кожу покрывала частая сетка узких длинных морщин, похожих на застарелые бесцветные царапины, небрежно продавленные чем-то острым. Темнея некрасивыми ямами, глубокие впалые глазницы были покрыты тонкой фиолетовой паутинкой невесомых жилок, едва подёргивающихся под кожей, будто отслоившейся от лица.

Кривя губы, Лидия беспомощно глядела в глаза Леониду, словно ожидая от него каких-то слов, способных отогнать от неё нависшую беду, и её подбородок мелко-мелко дрожал.

— Лёнечка, неужели это — всё, неужели — конец?.. — Внезапно её горло перехватил спазм, и, будто подавившись, она натужно икнула. — Неужели вот так… как глупо… — хрипло выдавила она и прикусила нижнюю губу зубами. — Как же всё нелепо… нелепо и жестоко…

— Лидочка, ну ты же у меня сильная, не надо плакать, слышишь? — Леонид хотел коснуться руки Лидии, но, уже потянувшись, вдруг внезапно передумал и положил свою ладонь поверх её одеяла. — Лидочка, перестань!

Тополь осторожно покосился на жену, проверяя, заметила ли она его жест, но та, полностью погружённая в свои переживания, не придала никакого значения подобной ерунде.

— Лёня, я хотела тебя кое о чём попросить, — дрожащим голосом проговорила она и сделала глубокий вздох, как бы собираясь с мыслями. — Когда меня не станет… — Она на миг затихла, то ли прислушиваясь к собственным словам, казавшимся чужими и странными, то ли ожидая, что Тополь её прервёт. Но он молчал, и после недолгой паузы, так и не дождавшись его реакции, она продолжала: — Когда ты останешься один… мне бы хотелось, чтобы всё это, — она обвела комнату дрожащей рукой, — чтобы всё это осталось у тебя.

— Лидия, не говори так! — с укором произнёс Леонид, но тут же прикусил язык, опасаясь, как бы Загорская, внемля его совету, и впрямь не замолчала.