Елена Гайворонская - Тет-а-тет Страница 17

– А это обязательно? – Максим тоскливо покосился на шприц с длинной острой иглой.

– Вот только не говори, что боишься уколов, герой-любовник, – рассмеялся Сергей Сергеевич.

После инъекции Максим почувствовал странную опустошающую легкость вместе с полнейшим пофигизмом – потрясающая анестезия для больной души. Ни радости, ни горечи – безразличие и тупость. Объяви кто-нибудь в тот момент по радио ковровую бомбардировку – он и ухом бы не повел. Вместе с тем голова его сохранила поразительную ясность мыслей, а тело – четкость движений – никакой сонливости и заторможенности…

–. Классное средство, – сказал Максим. – Я бы приобрел парочку ампул.

Но Борис Анатольевич решительно захлопнул саквояж и погрозил узловатым пальцем:

– Нет, этого никак нельзя. Дальше сам справишься.

Пока они занимались медицинскими делами, Сергей Сергеевич обследовал содержимое пепельницы, вытащил из нее уцелевший кусочек фотографии – улыбающееся личико в обрамлении растрепанных ветром янтарных кудрей, повертел, приблизил к глазам.

– Она?

Максим сумрачно кивнул.

– Ничего особенного, – кинул беглый взгляд знатока и вынес вердикт врач. – Обычная девица. У нас медсестры знаешь какие девки – о-го-го, закачаешься. Любой стресс стопудово снимают получше любых инъекций. Приходи, познакомлю.

– Это верно, – блеснул глазом Сергей Сергеевич, – девки у вас гарные. Как на подбор.

– Спасибо, – усмехнулся Максим, – я уж сам как-нибудь.

В Питере длилось золотое бабье лето. Бросало под ноги шуршащие красно-желтые листья, обманчиво завлекало ласковым, как поцелуй изменницы, солнцем, тешило запоздалым увядающим очарованием. Максим старался не поддаваться обманчивой прелести: закрутит, поманит ложной надеждой, заморочит янтарным дурманом… А потом огорошит ледяным пришествием зимы.

…Макс шел домой после трудной пятницы. Утром – четыре пары в универе, потом – работа. Все как всегда. Обыденно до отвращения.

На бульваре миловались парочки. Максим старательно отводил глаза. Прежде чужая влюбленность возбуждала в нем сладостное томление, предвкушение собственного наслаждения. Теперь все изменилось. Вид счастливых любовников вызывал раздражение, граничащее с глухой злобой. Максим слушал оды, которые приятели пели своим подругам, и цинично усмехался: день прозрения был недалек. День превращения прекрасной принцессы в омерзительную жабу… Приятели с ним не спорили, только многозначительно переглядывались за его спиной. Он отлично понимал смысл их сочувствующих взглядов, и от этого ему становилось еще противнее. Жалость, даже дружеская, была унизительна. Постепенно Максим отдалился от друзей, замкнулся в себе и стал поддерживать с окружающими сугубо деловые отношения. Вскоре он понял, что новый уровень общения устраивает его гораздо больше. Он больше никому не обязан был изливать душу, выслушивать советы, объяснять, помогать, сопереживать. Оказалось, что в одиночестве есть своя сила. Рассчитывая на себя, ты никому ничем не обязан. А с делового партнера коллегам спросить и потребовать проще, чем с друга-приятеля, с которым вчера откровенничал за кружечкой пивка. Максим отрешился от мыслей о Евгении и направил энергию в деловую сферу. Он преуспел. Только пустота в душе разрасталась с каждым днем, принимала угрожающие размеры. И заполнить ее не удавалось ни модными вечеринками, ни бурным сексом. Помогали пешие прогулки по Питеру, по любимым, полным векового очарования переулкам и мостикам, где, казалось, время остановило ход и затертые биллионами подошв ступени, добродушные окаменелые львы с потрепанными мордами, облупившиеся от груза столетий стены говорили, вздыхая: «И сие пройдет».

Он видел столько страстей и разочарований, столько разрушенных иллюзий и возрождений из пепла, что этого хватило бы на сотни жизней. Город утешал и обнадеживал, был лучшим безмолвным другом, который никому не выдаст чужих слез и секретов.

– Извините, вы не подскажете, как пройти… – Приятный женский голос с волнующими грудными нотками вывел Максима из раздумий.

Он поднял голову от шуршащих под ногами листьев и на мгновение замер, ощутив, как что-то екнуло в груди и на миг ему стало трудно дышать.

Перед ним стояла девушка в джинсовой курточке, короткой светлой юбочке и высоких сапожках из денима, кокетливо обнимающих загорелые стройные ноги. Ветер трепал янтарные локоны, видимо перепутав их с рыжей листвой. Девушка забавно морщила курносый веснушчатый носик и улыбалась светло и солнечно… Она была неуловимо похожа на Евгению, только повыше ростом, пополнее в груди, а волосы вились не пружинными спиральками, а крупными волнами, да и глаза были не раскосые, цвета спелой зелени, а спокойные серо-голубые, как утренние воды Невы.

Неожиданно Максим понял, что не хочет терять эту девушку из виду. Тем более что улица, о которой она спрашивала, находилась недалеко от его дома.

– Я могу вас проводить, – сказал он, не отводя завороженного взгляда от рыжих волос, – нам по пути.

– Это было бы здорово! – мило улыбнулась девушка, и на щеках у нее заиграли трогательные ямочки.

Девушку звали Ирина. По пути она рассказала, что приехала в Питер из маленького провинциального городка поступать на юридический, но провалилась. Вернуться домой с поражением ей не позволила гордость. Ирина устроилась на работу и теперь готовится повторить попытку поступить в вуз следующим летом.

– Ты кем работаешь? – поинтересовался Максим, желая поддержать разговор.

– Я танцую в варьете, в ночном клубе, – чуть потупившись, призналась Ирина. – Ничего непристойного – только танец. У нас приличное заведение, может, знаешь…

Разумеется, Максим знал новый пафосный клуб, в который давно собирался зайти.

– Теперь непременно приду, – пообещал он. – Кстати, а вот и твоя улица.

– Девчонки сказали, что здесь открылся классный магазин нижнего белья, – озабоченно сказала Ирина. – Но я что-то не вижу.

Они прошли всю улицу до конца, но ничего похожего на магазин не обнаружили.

– Как же так? – Ирина огорченно вздохнула. – Наверное, я неправильно записала адрес. Вечно со мной такое случается. То номера домов перепутаю, то даты… Однажды забыла поздравить лучшую подругу с днем рождения – почему-то мне пришло в голову, что день рождения у нее через месяц. Она обиделась… Представляешь? – Ирина снова улыбнулась и поиграла милыми ямочками.

– Не беда, – ободрил ее Максим. – Творческим натурам свойственна рассеянность. Ведь танец – это настоящее творчество.

– Ты прав, – кивнула она. – Спасибо за поддержку. И за то, что потратил на меня столько времени.