Хелен Брукс - Перешагнув пропасть Страница 17

— Меня слишком занимает работа, по крайней мере в данный момент.

— В самом деле? — Моника приподняла красиво изогнутые брови. — Значит, у вас… как это говорится… сердце не занято?

Вот пристала, угрюмо подумала Сэнди, стараясь удержать улыбку на лице. Придется соблюдать вежливость, хотя француженка довольно настырная.

— Да, вы правы.

— Гмм… — Моника слегка изогнулась в сторону Жака, но он уже встал, чтобы помочь горничным разливать напитки. Тогда манекенщица откинулась на спинку своего стула, скрестила длинные, стройные ноги и слегка прищурилась. — Вы долго намерены оставаться здесь, со своими родственниками?

Такой вопрос, возможно, прозвучал бы вполне невинно, задай его другой человек, но в устах француженки это был намек на то, что Сэнди уже надоела своим хозяевам. Именно так Сэнди его и поняла. На какой-то миг ее шокировала эта завуалированная грубость, но выручило полученное в школе жизни воспитание. И, изящно пожав плечами, Сэнди ответила:

— Честно говоря, не знаю, Моника. Сэнди отвернулась, показывая своим видом, что допрос окончен, и тут заметила, что Жак наблюдает за обеими, слегка нахмурившись. Хотя трудно было понять, кем из них он недоволен.

— Держи, Моника, — Жак протянул ей бокал с чем-то похожим на смесь бренди с игристым вином, и у Сэнди слегка заныло сердце: он не спрашивает, какой напиток хочет Моника, он знает это. И не только это — он, видимо, прекрасно осведомлен обо всем, что касается красотки Моники. Да и по ее манере держаться с ним в их близких отношениях не приходится сомневаться. — Сэнди, что налить вам? — Жак обернулся к ней, стоя рядом с горничной, готовой налить, что прикажут.

Почувствовав из-за Жака необъяснимое раздражение, Сэнди одарила Клэр лучезарной улыбкой и ответила:

— Бокал сухого белого, пожалуйста. Эта улыбка была, пожалуй, лучшим образчиком актерской игры за всю жизнь Сэнди. Да, так она и думала: Жак ловелас, он любит женщин, любых и разных. Ну и пусть. Ну и пусть, говорила себе Сэнди, меня это не трогает. Не трогает ничего, что он делает.

— Прошу. — Жак прикоснулся к ее руке, подавая бокал, а она чуть не выронила его, потому что прикосновение подействовало на нее возбуждающе.

— Спасибо. — Что бы ни творилось в ее душе, голос Сэнди прозвучал спокойно, и она тут же повернулась к сидевшей рядом Энн. Сэнди знала, что ненавидит этого человека, этого неуемного самца, уверенного в том, что он слишком красив, богат и обладает слишком большой властью, а поэтому ни одна женщина не откажет ему.

Пикник, во время которого жарили мясо на вертеле, затянулся чуть ли не до вечера. Как только приступили к еде, появилась Одиль с тремя девчушками, чему Сэнди очень порадовалась. Присматривая за тремя непоседами, Сэнди могла держаться отдельно от взрослых, не рискуя показаться невежливой.

После еды Сэнди ушла с девочками в дальний конец пляжа и начала с их помощью учиться основам французского языка, а точнее — самым простым словам. Сэнди прилагала огромные усилия, приводившие ее «учительниц» в восторг, поэтому в их кружке царило бурное веселье. Ближе к вечеру, когда их мать объявила, что пора бы вернуться в дом и поспать часок, малышки долго сопротивлялись, не желая расставаться со своей новой тетей, которая их совершенно покорила.

— Вы очень хорошо ладите с детьми, — сказал Жак, когда Сэнди вернулась к столу, вокруг которого расположилось все общество. С этими словами он отодвинул ей стул, приглашая сесть.

— Они такие забавные, — ответила Сэнди, и сердце ее защемило. Ей казалось, что она давно избавилась от этой боли. Выходя замуж за Айана, она мечтала о детях… Пусть будет много детей — если позволят средства… но, когда Айан исчез, мечта разбилась. И с этим было так же трудно смириться, как с его предательством и смертью.

— Забавные? — в вопросе Моники прозвучали недоверие и насмешка. — Что может быть забавного в этих жадных ручонках? В пронзительных криках? Вам нравятся дети?

Произнося все это, Моника смотрела на Сэнди в упор, и враждебность, которую остальные не замечали из-за сверкающей улыбки Моники, а Сэнди безошибочно читала в жестком взгляде, на секунду парализовала ее.

— А я люблю детей. — В разговор вмешалась Энн, ее мягкий ласковый тон и жест, которым она потрогала руку сестры, успокоили Сэнди. Энн, посмеиваясь, погладила себя по вздутому животу, после чего разговор перешел на несколько иную тему: стали обсуждать имена детей.

Однако упрямая Моника вернула разговор в прежнее русло. Во время небольшой паузы манекенщица, обращаясь к Сэнди, спросила голосом почти без всякого выражения, каким-то равнодушным:

— Почему же вы не выбрали специальность, связанную с детьми? Если уж они вам так нравятся?

Сэнди не могла понять, отчего ее игра с девочками так сильно задела Монику, но было очевидно, что это так: слишком злыми были ее глаза.

— А может, реклама более… денежное занятие? — не унималась француженка. — Впрочем, в Америке так трудно удержаться на плаву. Я-то знаю, как тяжело там добиться успеха.

Если бы пришлось оценивать ее наглость по десятибалльной системе, я бы поставила ей десятку, подумала Сэнди. Просто удивительно, как ловко она добилась своей цели: всего несколькими фразами изобразила меня безжалостной, черствой карьеристкой, для которой деньги — это все… деловой женщиной, шагающей по трупам ради достижения успеха.

— Моника знает, о чем говорит. — Жак вмешался как раз в тот момент, когда Сэнди пыталась придумать достойный ответ. — Бизнес, включающий в себя показ моделей и рекламу, лидирует — в смысле жестокой конкуренции. Ведь так, Моника? — Произнося эти слова, Жак улыбался, но улыбка была вовсе не одобряющей. — Симона очень гордится своей дочерью, сумевшей подняться на вершину в таком деле, где человек человеку волк, — продолжал он.

— Да, это правда, я очень горжусь своей девочкой, — откликнулась мать Моники. Пока она захлебывалась от восторга, рассказывая об успехах дочери, Жак продолжал улыбаться, но эта улыбка явно не нравилась Монике, что было видно по ее лицу.

Вскоре Симона упомянула, что у нее назначена еще одна встреча, а Энн захотела вернуться в дом и немного полежать. Все встали из-за стола и, не сговариваясь, двинулись к выходу с пляжа. За ним простирались изумрудно-зеленые лужайки, где журчали фонтаны; легкие решетчатые беседки, увитые розами, служили прекрасным укрытием от солнечного света и зноя. Куда ни глянь красовались роскошные, ухоженные цветочные клумбы: они поражали разноцветьем и источали нежный аромат. И над всем этим возвышался синий шатер весеннего неба.

Симона и Арианна поддерживали Энн с двух сторон. Моника успела вцепиться в Жака; она шла, не отрывая глаз от его лица, сияя улыбкой и всем своим видом демонстрируя, что он принадлежит только ей. Сэнди ничего не оставалось, как следовать позади компании.