Доротея Уэбстер - Обретение любви Страница 17

— Извини! — воскликнула Камилла и положила свою руку поверх его. — Я не хотела тебя мучить. Я не знала, что это так больно. Мне просто хотелось узнать. Обычное женское любопытство.

Роберт молча улыбнулся ей в ответ и погладил ее ладонь, а затем поднес к губам и поцеловал. Камилла ждала, что он спросит ее о Жан-Поле, но Хаген не задавал никаких вопросов. Она решила прийти ему на помощь.

— Помнишь, я говорила тебе о своем женихе, — начала она. — Так вот, я хочу тебе сказать...

Однако Роберт прервал ее:

— Не надо, Камилла, — мягко попросил он. — Я верю, что наша встреча для тебя — не шутка. Я не хочу, чтобы ты мне что-то обещала. Мы ведь еще не знаем, что у нас с тобой, насколько это серьезно.

— А для тебя — для тебя это серьезно? — спросила Камилла.

— Для меня — да, — просто ответил он и, встав из-за стола, потянул ее к себе. Она, не говоря ни слова, ответила на его призыв. Он целовал ее лицо, руки, обнаженные плечи. Потом она почувствовала, что ее красивое платье стало лишним, просто обузой. И платье полетело в сторону. Правда, теперь она успела хотя бы застелить постель и дать своему возлюбленному время раздеться. Она легла и любовалась его крепкими стройными ногами, его мужской силой. Он склонился над ней, и вновь все исчезло, кроме его лица, рук, кроме глубокого, наполняющего все ее существо наслаждения.

И вновь они лежали опустошенные, молчаливые. Потом Роберт тихо спросил:

— А ты, Камилла... насколько это серьезно для тебя?

— Мне... мне кажется, что я тебя люблю.

Она сказала эти слова и вдруг осознала их значение. Они вырвались у нее сами собой, без раздумий, как будто это кто-то за нее сказал. Она запнулась на минуту и вновь, уже полностью отдавая отчет в том, что говорит, повторила:

— Я люблю тебя, Роберт.

Он склонился над ней, поцеловал самым нежным поцелуем, и сказал тихо:

— А я тебя, Камилла.

— Повтори, — попросила она, закрыв глаза.

— Я люблю тебя, Камилла, — твердо повторил он.

Ощущение счастья охватило ее. Она вспомнила, что недавно чувствовала что-то подобное. Да, там, в городке на берегу Изера. Там тоже ее беспричинно охватило ощущение покоя и счастья. Наверное, это было предчувствие. Она чувствовала, что счастье рядом, что оно ожидает ее, но тогда не знала, откуда оно придет. Теперь знает. Теперь она знает...

Она не заметила, как заснула. Она спала со счастливой улыбкой на губах, а Роберт еще долго лежал, глядя на нее и тоже тихо чему-то улыбаясь.

Проснулась она довольно поздно — солнечные лучи уже пробивались сквозь шторы. Она потянулась к человеку, который должен был лежать рядом, и обнаружила, что кровать пуста.

— Роберт! — позвала она и прислушалась. Ни звука. Камилла встала и обошла всю квартиру: Роберта нигде не было. Пожав плечами, она направилась в ванную, а когда вернулась оттуда, услышала звук открывающейся двери. В комнату вошел Роберт Хаген с букетом тюльпанов.

— Я решил, что они неплохо будут дополнять твои розы, — заметил он и спросил: — Чем мы займемся сегодня, куда пойдем? По телефону ты грозила мне массой всяких достопримечательностей.

— Нет, — покачала она головой. — Я никуда не хочу. Давай просто побродим по набережным, пообедаем где-нибудь, и все.

— Отличная программа! — одобрил Роберт ее план. — Мне так вообще кажется, что кроме тебя, в Париже ничего интересного и нет.

Погода в этот день им благоприятствовала. Дождь, так досаждавший парижанам в последние дни, прекратился, день выдался солнечный. Над бульварами стоял аромат расцветающих каштанов. Они позавтракали в открытом кафе на набережной, где пахло водой и откуда открывался вид на остров Ситэ.

— Мне хочется знать о тебе больше, — сказал Роберт и попросил: — Расскажи о своих родителях; кажется, ты упоминала, что у тебя есть брат. Где ты училась? Где жила раньше? Какой ты была в детстве? Мне хочется знать все!

— Родители у меня обычные, они не тонули в море и не переселялись в другой город, — сказала Камилла. — Папа торговал мебелью и собрал небольшое состояние. У него было больное сердце, несколько лет назад он умер. Мама у меня... она немного капризная, но я ее люблю. И еще я очень похожа на нее характером, больше, чем на папу.

Она рассказала и о брате. Эрик был в семье больной темой. Он очень способный, рано начал рисовать, даже участвовал в нескольких выставках. И вдруг на них как гром свалилось известие, что Эрик арестован. Оказалось, что он пристрастился к наркотикам и даже кому-то их продавал. Его поместили в лечебницу. Она ездит туда, они переписываются, но в последнее время писем не было. Надо ей туда съездить.

Гуляя, они углубились в лабиринт старинных улочек, потом вновь вернулись к реке. Камилла заметила, как внимательно Роберт слушает ее рассказ.

— Знаешь, вчера ты не захотел слышать о моем женихе, — сказала она. — Но я все же хочу тебе рассказать. Я не хочу, чтобы между нами было что-то недосказанное.

И она рассказала Роберту о Жан-Поле, об их двухлетнем знакомстве. Она старалась выставить своего жениха в самом выгодном свете, сказать о нем все самое лучшее.

— Слушая тебя, я еще раз убеждаюсь, что когда один человек рассказывает о другом, он больше раскрывается сам, — заметил Роберт. — Ты так боишься бросить хоть какую-то тень на господина Тома, так заботишься о его репутации, что становится совершенно ясно: ты его не любишь. В этом смысле твой рассказ меня совершенно успокоил. Если бы ты его любила, ты бы сейчас его обвиняла, вспоминала бы все самое худшее в нем, мучилась...

Их прогулка закончилась в небольшом ресторанчике близ Пигаль, где они пообедали. Камилла призналась, что устала, и они вернулись домой на такси. Сидя в машине, Камилла почувствовала, как рука Роберта накрыла ее руку, и поняла, что он охвачен желанием. Оно передалось и ей. Войдя домой, она сразу направилась в ванную и вышла оттуда в своем любимом черном бикини. Увидев выражение на лице Роберта, она расхохоталась: он смотрел на нее, как ребенок, впервые попавший в большой магазин игрушек, смотрит на любимую куклу или на почти настоящую железную дорогу.

И вновь была ночь, полная ласк и поцелуев, прерываемых разговорами, и рассказов, обрывающихся, чтобы уступить место поцелуям. А затем все заполнило неизъяснимое блаженство, все утонуло в нем. И вновь Камилла не заметила, как уснула. Но на этот раз сон ее был тревожным. Ей не давала покоя мысль, что она что-то забыла, что-то должно случиться. Наконец эта мысль достучалась до ее сознания. Он же должен уехать! А они опять ни о чем не договорились!

С этой мыслью она проснулась. Увы, уже было утро, и Роберта не было. На столе она обнаружила записку. “Любимая! — писал Роберт. — Ты так хорошо, так тихо спала, что я не решился тебя будить. Через три часа мне надо быть на заводе, поэтому я ухожу на цыпочках, унося пакет с бутербродами и память об этих двух ночах. Взамен оставляю свое сердце — надеюсь, оно не будет лишним. Буду ждать следующего воскресенья, как ждут самого дорогого в жизни. Может быть, не будем перезваниваться каждый вечер — это так мучительно, когда слышишь тебя, но не можешь обнять. Но ты не подумай, что мне неприятно тебя слышать, просто знай, что если ты будешь не в настроении и не позвонишь, я не обижусь. Все, мне пора идти. Целую тебя тысячу раз. Твой Роберт”.