Пьер Рей - Вдова Страница 17

У Бен Слимана был свой ключ, открывающий обе входные двери его резиденции. Обычно днем он занимался делами, а ночью устраивал настоящие оргии. Но на этот раз ему предстояло выполнить только первую часть программы. По приказанию Хаджи Тами эль-Садека он должен был немедленно вернуться в Баран, как только доставит Пегги и встретится с тремя нужными людьми.

Звонок в дверь раздался в тот момент, когда Бен Слиман обдумывал свой новый афоризм. И хозяин апартаментов, проклиная все на свете, вышел встречать гостя. Им оказался Али Ганун. Они обнялись и обменялись ритуальным приветствием: «Желаю долгой жизни брату моему».

По отношению к Гануну это приветствие было скорее данью обычаям. У казначея одной из экстремистских палестинских группировок, каковым официально числился Ганун, на счету были два покушения в Иерусалиме и угон самолета с заложниками. Бен Слиман был по-своему привязан к нему и каждый раз спрашивал себя, уж не последняя ли это встреча.

— Ну как? — спросил Али.

— Все в порядке, — ответил Слиман.

— Отлично, — сказал Али. — Моим братьям будет чем сражаться.

— Мы всегда будем рядом с нашими братьями в борьбе за общее дело.

«Общее дело», однако, стоило дороговато. Последний взнос Бен Слимана составил восемь миллионов долларов. Этих денег оказалось достаточно, чтобы снабдить многие сотни человек винтовками, автоматами и гранатометами. Несколько месяцев назад подобные сделки заключались в Ливане, но теперь эта страна перестала быть надежной и место действий переместилось в Цюрих.

— Великий Хаджи поручил передать вам, что любая просьба наших братьев будет исполнена.

Ганун почтительно склонил голову.

— Больше ничего?

— Ничего. Желаю успеха! Да будет Аллах с вами на вашем пути!

Они снова обнялись. Когда дверь за Али Гануном закрылась, Слиман попытался вспомнить, что же ему хотелось записать. Но ничего не вышло. После беседы с этим фанатиком вдохновение у него пропало.

Вторым посетителем был невысокий плотный мужчина с добродушным лицом. Ни внешность, ни костюм, ни манера поведения этого человека никому бы не бросились в глаза — такие ежедневно сотнями встречаются на вашем пути. Но никто из тех немногих, кто его знал, не смог бы с уверенностью сказать, на кого он работает — на ЦРУ, ФБР или на кого-то третьего. За ним числились дела, на которые был способен только агент-профессионал высокого класса, талантливый организатор и тонкий психолог. Его прошлое, пороки и слабости, имя его любовницы — все оставалось загадкой. В настоящее время у него был паспорт на имя Джона Робинсона, торгового агента, пятидесяти двух лет от роду. Единственное, чего он не скрывал, это откровенной ненависти к коммунизму и, казалось, был лично заинтересован в уничтожении этой идеологии, которая, по его мнению, грозила, подобно сифилису, охватить всю страну.

Шестой год Робинсон руководил специальной службой партии республиканцев, занимающейся психологической обработкой населения. В его ведении находились колоссальные средства, выделяемые на проведение избирательной кампании. Робинсон одинаково презирал негров, арабов, евреев, представителей левых движений. Точнее, он презирал всех и был убежден, что практически из любого человека, как из глыбы, можно при желании вылепить все, что найдешь нужным.

Положение республиканцев в те дни было не из лучших. Страна одну за другой сдавала свои позиции: сегодня во Вьетнаме и Анголе, а завтра, глядишь, то же самое произойдет на Ближнем Востоке и в Европе. Уж кто-кто, а Джон Робинсон знал, как делается большая политика: заверения в дружеских чувствах хороши для публичных выступлений, а за кулисами используются все возможные средства — убийства, шантаж, взятки.

— Вы уже получили необходимую информацию? — спросил Бен Слиман.

— Мои люди сейчас этим занимаются. Но у нас не хватает средств.

— Возьмите. — Слиман достал из портфеля чек на десять миллионов долларов, выписанный на «Импорт трейд компании. Эта фиктивная компания, с помощью которой республиканцы осуществляли различные секретные операции, служила своего рода прикрытием.

— Достаточно?

— Пока да.

— Я только что расстался с миссис Сатрапулос. Мы вместе летели в Нью-Йорк.

— И?

— Не думаю, что она готова сделать то, чего мы от нее ожидаем. Эта вдовушка производит впечатление весьма легкомысленной особы. Боюсь, она попросту не сумеет…

— Она — возможно. Но не люди ее клана. Положение у нас сейчас не из лучших. Опросы показывают, что мы здорово отстаем от демократов.

— Но до выборов еще десять месяцев. Демократы даже не назвали имени своего кандидата.

— Это и нас беспокоит. Похоже, они собираются поставить на кого-то нового, на темную лошадку.

— А что делать с Вдовой?

— Придумаем что-нибудь.

— Если мне не удастся ее обработать, сможете ли вы заставить ее сыграть против демократов?

— Два моих человека подкупили одну журналистку. Они готовят досье, которое свяжет Пегги Сатрапулос по рукам и ногам.

— Будем надеяться. Я лично сожалею, что приходится прибегать к подобным крайностям. Миссис Сатрапулос — очаровательная особа.

— К несчастью, высшие интересы…

— Увы!

— Нет же, мы вовсе не хотим, чтобы какие-то безответственные экстремистские группировки наносили вред экономике нашей страны. Мы ничего не имеем против вас и уважаем ваш народ. — Бен Слиман сделал паузу и посмотрел на свою собеседницу.

Это была женщина редкой красоты с волосами цвета воронова крыла и темными глазами с фиолетовым отливом. Когда она улыбалась, ей можно было дать не больше двадцати пяти лет. Но она выглядела женщиной без возраста, когда вела деловые разговоры, перемежая свою речь цифрами. Ее звали Эстер Эдлак, она была еврейкой и очень интересовала израильские спецслужбы.

От Бен Слимана Эстер периодически получала огромные суммы, предназначенные для покупки оружия. Эмиры в этом случае не жалели денег, считая, что Израиль может приостановить хотя бы на время распространение в арабском мире социалистических идей. Складывалась парадоксальная ситуация: одни арабы передавали Израилю крупные средства для борьбы с другими арабами. Бывали случаи, что один и тот же поставщик оружия за деньги, полученные от Бен Слимана, одновременно выполнял заказы и той и другой стороны.

— Мне нужно идти, — сказала Эстер.

Она ненавидела Бен Слимана всей душой. Чек, который он только что дал ей, жег Эстер руки. Но она не швырнет его в лицо этому мерзкому типу. Его деньги помогут ее народу уничтожить как можно больше арабов, похожих на Бен Слимана. Она потянулась за своей шубой и не видела, как сановный хозяин апартаментов вожделенно сглотнул слюну, восхищаясь округлостью ее бедер, туго обтянутых джинсами. Он многое отдал бы, чтоб…