Деспот (СИ) - Арская Арина Страница 17

— Опоздаешь, выпорю.

— А сколько времени? — оглядываюсь на Виталия, который широко зевает.

— Шесть утра, — мельком смотрит на наручные часы.

— Тогда поехали! — испуганно взвизгиваю и неуклюже забираюсь в салон под смех Мирона Львовича, придерживая простынь у груди. — Господи, меня никто прежде не порол! Виталий! Поехали!

Виталий плюхается на водительское сидение, пристегивается и с очередным зевком проворачивает ключи в замке зажигания.

— Психованная девка с оружием в руках вас, Софья, не напугала, а босс с ремнем… — машина мягко трогается с места, и Виталий хмыкает, — хотя согласен, лучше пулю в лоб.

— Вот! — запахиваю простынь, прижимая ключи к груди. — И я о том же!

— Надеюсь, это сподвигнет его нанять охрану. Сколько раз я ему говорил, что недостаточно обнести территорию забором, — с досадой ворчит Виталий. — Упрямый дурак.

Глава 17. Принцесса в башне

— Куда вы меня везете? — очухиваюсь я, словно от летаргического сна, и выныриваю из невеселых мыслей. — Виталий?

Мы на Кутузовском проспекте, а я живу у метро Солнцево. Я проморгала час дороги от дома Мирона Львовича в Серебряном Бору, пока размышляла над его отношениями с Анжелой. Еще минут десять и мы будем у офиса. Может, Виталий отвлекся с недосыпа и решил отвезти меня на работу?

— Домой, — отвечает он.

— Но…

Машина съежает с проспекта и через минуту сворачивает к высотке, которая выглядит так, будто скрестили дворец с остроконечными готическими шпилями и многоэтажный современный жилой комплекс. И возвели эту оригинальную красоту прямо на территории соснового бора Матвеевского леса.

Жизнь довольно непредсказуемая. Когда я лишь приехала в Москву, то жутко возмущалась тому, что чиновники позволили построить высотку в таком красивом месте на радость богачам, и изуродовали кусок природы башней из бетона.

Машина притормаживает у ворот, которые медленно раскрываются, и я в панике смотрю на ключи.

Не мои! От них остался только брелок Микки Мауса, который мне подарила однокурсница, когда приехала из Франции. Она исполнила давнюю мечту детства — побывала в Диснейленде и привезла кучу сувениров. Мне достался пластиковый улыбчивый мышонок.

— Виталий, — шепчу я.

— Мирон Львович вас не предупредил? — он удивленно смотрит в зеркало заднего вида.

— О чем?!

— О том, что вы переехали.

Машина въезжает на закрытую территорию жилого комплекса и шуршит шинами к парадному входу с колоннами, и я икаю. Какого хрена происходит?! Виталий оглядывается:

— Сорок первый этаж, квартира четыреста шесть.

— Я туда не пойду, — я со страхом смотрю в окно.

— А придется.

— Нет.

— Софья. Ваши вещи уже перевезли. Идите.

Я упрямо молчу и не тороплюсь никуда идти. Что это еще за новости? Вещи перевезли? Мирон Львович обнаглел в край. Виталий вздыхает, покидает машину и услужливо открывает дверцу:

— Не упрямьтесь, Софья. Я повторюсь, это бесполезно.

— Мне страшно, — я жалобно смотрю в его лицо.

— Хорошо, я вас проведу. Буду рядом, — настойчиво протягивает руку.

— За что он так со мной? — опираюсь о ладонь и, путаясь в простыни, выхожу на улицу.

Это риторический вопрос, на который я не жду ответа. Виталий криво улыбается и пожимает плечами. Поднимаюсь за ним по лестнице, вхожу в распахнутую дверь и теряюсь в просторном светлом вестибюле с высокими потолками, мраморными стенами и полами и массивным квадратными колоннами.

— Мы из четыреста шестой, — обращается Виталий к настороженной женщине за стойкой из темного дерева у входа.

— Добро пожаловать.

Виталий терпеливо подталкивает меня вперед. Я сплю. И я не определилась: хороший мне снится сон или плохой.

— Расслабьтесь, Софья, — смеется, нажимая кнопку вызова у одного из нескольких лифтов. — Вам здесь понравится. Тут есть даже боулинг. Не соскучитесь.

Кутаюсь в простыню. Дела мне нет до боулинга. Я хочу в свою крошечную квартирку на пятом этаже со старой мебелью. В лифте в отчаянии смотрю на носки туфель. Я не властна над своей жизнью. Мирону Львовичу не понравилось, где я живу, и он взял меня и переселил из старой конуры в элитную высотку. Должна ли я быть ему благодарна? Не думаю. Я не просила его об этом.

— Выходим.

В тишине звучит лишь перестук каблуков. Виталий подводит меня к массивной железной двери и ждет, когда я соизволю вставить ключи в замочную скважину.

У меня нет выхода кроме, как открыть дверь.

— Удачи, — Виталий по-отцовски треплет меня за щеку и вышагивает по коридору к лифту.

Стою в прихожей, нервно позвякивая ключами. На вешалке висит легкая курточка и джинсовка, которые перекочевали из прошлой квартиры, а на стальной обувной полке красуются мои простые офисные туфли и кроссовки.

Квартира обставлена неброско, но стильно и со вкусом. В гостиной стоит строгий низкий диван с бархатной обивкой, журнальный столик, кресло и открытый шкаф для книг с полками, на которых аккуратно выставлены мои учебные пособия из университета. Пялюсь на плазменный телевизор на стене, а затем на кондиционер у потолка и иду в спальню.

Кровать — большая, широкая и с кованым витиеватым изножьем и изголовьем, платяной белый шкаф — вместительный и глубокий, и мои жалкие пожитки даже треть полок не заняли. Сажусь за туалетный столик и выдвигаю ящики. Здесь нашлись тушь, пара тюбиков нюдовой помады и румяна, у которых давно истек срок годности. Смотрю в отражение зеркала. Я такая растерянная, что мне саму себя жалко.

Кто бы ни перевозил мои вещи, он очень постарался. Даже трусы с носками разложил по ящикам комода. Не думаю, что этим занимался Мирон Львович, потому что чувствуется рука профессионала.

Окна балкона, от пола до потолка, выходят на панорамный вид Матвеевского леса и на центр. Минут пять созерцаю башенки Москвы-сити вдали, медленно покачиваясь в кресле качалке, накрытом пушистым пледом. В голове пусто, между ног ноет и тянет после любвеобильного и грубого Мирона Львовича. Массирую виски, встаю и иду кухню.

Она впечатляет размерами после моих четырех метров. Тут есть даже посудомоечная машина, с которой мне придется еще подружиться. В холодильнике нахожу все то, что было в старой “Бирюсе”. Даже контейнер с запеканкой из риса и курицы. Я не шучу из моей квартиры перевезли все вплоть до рулона туалетной бумаги в уборной и стаканчика с зубной щеткой.

Разглядываю блестящую варочную поверхность с сенсорной панелью, и меня встряхивает паникой. Где мои документы? Скидываю туфли и бегаю испуганной белкой по квартире. В прихожей, в углу у вешалки, стоит коробка, а в ней папки со всеми личными и важными бумагами, диплом, паспорт и телефон.

Сажусь за стол и звоню хозяйке квартиры, из которой меня буквально выкрали. Отвечает не сразу и заспанным голосом мурлыкает:

— Софья? Что стряслось?

Тараторю и истерично извиняюсь, что мне пришлось срочно съехать: меня вынудили обстоятельства и мне очень стыдно, а она меня ошарашивает тем, что в курсе. “Мой мужчина” с ней связался, предложил оплатить неустойку и вернул ключи. И она совсем не в обиде за его щедрость и очень рада за меня.

Сбрасываю звонок. Не дай бог, она разнесет по всем родственника и знакомым “радостную весть” о том, что “наша Софья” жениха приличного нашла. Она может, а там сплетни дополнятся подробностями и дойдут до родителей.

У фарфоровой солонки замечаю небольшую, бархатную и плоскую коробочку. Так. Подозрительно. Не припомню, чтобы у меня она была. Открываю и поджимаю губы. На бархатной подложке лежат серьги из белого золота с крупными камушками, чьи грани вспыхивают благородными искрами под солнечными лучами.

Аккуратно отставляю раскрытую коробочку обратно к солонке. В первый момент хотелось швырнуть в стену подарок Мирона Львовича, но серьги красивые. Я на них полюбуюсь, попутно третируя себя за пьяную смелость прошлым вечером. Еще неделю назад я осуждала девушек, которым преподносят подарки и снимают дорогие квартиры за близость, а сегодня я уже одна из них. Ох, не так меня воспитывала мама.