Люблю тебя - Инна Инфинити Страница 17

Никита задумывается. На кухне снова повисает тишина, прерываемая только звуками с улицы. Я испытываю немного странные ощущения. Свиридов сидит на моей кухне, разговаривает со мной. Мне это точно не снится? Стараюсь не смотреть на Никиту, но глаза так и тянутся в его сторону. В ушах стучит признание:

«Я тебя люблю».

Зачем он это сказал? Зачем снова появился? Я же так хорошо жила без него. А теперь нервы в оголенные провода превратились, сердце ходуном заходится.

— У тебя не было ощущения, что дело специально на тормозах спускают? — спрашивает после очень долгой паузы.

— Если честно, было, — признаюсь. — Следователь не хотел им заниматься. А на все претензии отвечал, что у него помимо моего дела еще десятки других, и есть поважнее. Например, убийства.

— Как думаешь, почему дело спускалось на тормозах?

— Я думаю, потому что твоя мама заплатила ему, чтобы тебя не допрашивали как свидетеля. А если бы всех виновных нашли и был бы суд, то тебя пришлось бы допросить.

Озвучиваю вслух свою догадку, не боясь задеть чувств Никиты. Я правда так считаю. Тетя Женя очень не хотела, чтобы Никита обо всем узнал, но в случае суда над виновными, Никите пришлось бы давать свидетельские показания.

— Я разговаривал с матерью, — Свиридов не выглядит хоть сколько-нибудь задетым моими словами. — Она призналась, что хотела скрыть нападение на тебя, и дала телефон следователя. Но я пока ему не звонил.

Пожимаю плечами.

— Позвони, если хочешь. Но вряд ли он помнит мое дело, потому что шесть лет прошло. А если помнит, все равно ничего полезного не скажет, потому что ничего полезного не узнал.

— Со следователем опасно связываться, потому что если дело намеренно спускалось на тормозах и следователю платили, то он может передать заказчикам, что началось выяснение обстоятельств. А это новые риски, в том числе для тебя.

— Так ему платила твоя мама, чтобы тебя не допрашивали.

— Если ему платила моя мама, то мог платить и кто-то еще. Например, заказчики. А если целью было замять дело, то вряд ли платили только одному рядовому следователю. Чтобы спустить на тормозах целое уголовное дело, нужно много кому заплатить. А у моей мамы нет таких связей и такой власти, чтобы замять уголовное дело. Она домохозяйка, которая печёт пироги и радуется, когда ее сына показывают по телевизору.

Никита, безусловно, недооценивает свою мать. Но в словах Свиридова есть зерно истины. Если нападение на меня организовала не фанатка и если дело намеренно спускалось на тормозах, то потому ли, что тетя Женя дала взятку, чтобы Никиту не допрашивали? Или следователю и всему его начальству мог заплатить кто-то еще, чтобы не дать делу ход? Кто-то гораздо влиятельнее тети Жени.

Кошмар, ну и детектив вырисовывается.

— Как думаешь, — голос Никиты врывается в мой мыслительный процесс. — А нападение на тебя могло быть связано не со мной? Ну если допустить, что это и правда не фан-клуб.

Отрицательно качаю головой.

— Исполнители говорили про тебя.

— Что именно говорили?

— Когда они подошли ко мне в парке, один из них спросил: «Ты телка того футболиста?». А другой за меня ответил: «Да, это она». Ну и потом еще про тебя говорили.

Отворачиваюсь, чтобы Никита не видел моего лица.

— Что говорили?

— Да не важно. Просто тебя упоминали.

— Лиль?

Продолжаю смотреть в сторону. Внутри все больно сжимается. Эти уроды ведь могли…

Никита встает с места и подходит ко мне. Опускается передо мной на корточки и нежно берет в ладони мое лицо, фокусируя взгляд на себе.

Глава 14. Ключи

Лиля

— Лиля, что они говорили?

Резко откидываю голову назад, сбрасывая ладони Никиты.

— Не прикасайся ко мне!

Щеки горят огнем, жадно хватаю ртом воздух.

— Извини.

Прикосновение Никиты словно разряд тока по всему телу пустило. Встаю со стула и делаю несколько шагов в сторону. Хочется умыться ледяной водой, чтобы погасить пожар.

— Так что они говорили? — торопит меня с ответом.

— Один из них хотел меня изнасиловать, — небрежно бросаю. — А второй его остановил. Тогда тот, что хотел изнасиловать, задался вопросом: «Футболисту можно ее трахать, а мне нет?».

На кухне повисает звенящая тишина. Я затылком чувствую шок Никиты. Поворачиваю к нему голову. Побледнел.

— Они…? — не договаривает, но я понимаю, что он имеет в виду.

— Нет-нет, — спешу успокоить. — Изнасилования не было. Только избиение.

Свиридов отходит к окну. Опускается ладонями на подоконник с горшками цветов и приваливается лбом к холодному стеклу. На улице ночь, а здесь на кухне яркий свет, поэтому я вижу лицо Свиридова, как в зеркале. Он зажмурил глаза и стиснул челюсть. Мне знакомо это выражение. Так Никита пытается подавить в себе ярость.

— У тебя сохранились сообщения с угрозами? — резко переводит тему. — И номера.

— В старом телефоне, наверное, сохранились.

— Ты их не удаляла?

— Нет.

— Дай мне свой старый телефон, пожалуйста.

— Его надо найти.

Направляюсь в гостиную. Никита зачем-то следует за мной, хотя я бы предпочла, чтобы он остался на кухне. Я все еще чувствую его ладони на своих щеках, это дезориентирует. А под пристальным взглядом проверять шкафы еще сложнее. Я не могу сконцентрироваться на том, что ищу, по десять раз заглядываю в одни и те же ящики и ничего в них не вижу. Никита не сводит с меня глаз, жадно ловит каждое мое движение. Мне хочется попросить его не смотреть, потому что я напряжена и натянута.

— Вот он, наконец-то! — искренне радуюсь, обнаружив телефон. — Надо его зарядить.

На мое счастье тут же и зарядка лежит.

— Вот, — передаю Никите в руки.

Он забирает у меня старый айфон со шнуром и снова касается моих ладоней. На этот раз случайно. Вздрагиваю. Отхожу на шаг назад. Никита