Прости, я тебя проиграл - Галина Милоградская Страница 18

Не поняла. Лена была яркой бабочкой, он чувствовал себя жуком, копошившимся в земле, пока она порхает высоко над головой. А после того, как она его отшила, Макса вдавило в грязь окончательно. Два месяца он не мог прийти в себя, не понимая, что именно сделал не так, где допустил ошибку? Не может же такого быть, что мир на самом деле так жесток. Что деньги и внешность решают больше, чем душа. Розовые очки наконец разбились стёклами внутрь, и лишь спустя годы Макс понял, как, на самом деле, это было ему необходимо.

Отряхнулся. Расправил плечи. Понял, что, помимо ума, в этом мире нужна ещё и харизма. Умение заражать людей и вести за собой. После института вдвоём с другом они отрыли собственную небольшую фирму, выступали посредниками между частной клиникой и государственным заводом по производству медицинской техники. Пару раз находились на грани банкротства, пережили оба крупных кризиса и постепенно нарастили мощности и собственную мощь. Серёга, такой же ботаник, каким был когда-то Макс, первым затащил в своё время в спортзал. А его девушка, а потом жена, Аня силком заставила ходить в спа, уверяя, что на гладкую загорелую кожу женщины смотрят дольше, чем на волосатую и бледную, обладай ты хоть абсолютно идеальной фигурой.

Изменения проходили незаметно, долго, но в один вечер Макс понял, что, помимо интереса мужчин, ищущих его внимания, чтобы заключить контракт или просто поговорить о бизнесе, он начал обращать на себя внимание женщин. Приятно? Поначалу было скорее неожиданно. До двадцати четырёх его сексуальный опыт состоял из одной ночи с одногруппницей на выпускном. Не было у него времени на это. И желания особо тоже не было. А тут вдруг проснулось, да с такой силой, что вскоре он снискал широкую славу в очень узких кругах светских львиц, которым было выгодней молчать, чем говорить об их связи.

И всё равно внутри зудела пустота, которую никак не удавалось унять. Вроде бы есть всё: и деньги, и любимое дело, и готовые на всё женщины. А не хватает. Чего именно, Макс долго не мог понять. Родители постоянно спрашивали, когда женится, он отшучивался: рано ещё, куда спешить. Сам же пытался представить, что проведёт жизнь с одной из этих, светских, и становилось тошно. В глубине души Макс оставался тем же робким парнем, мечтавшим о большой и чистой любви. Сам с себя смеялся за эти мысли, цинично напоминал, что нет её и не будет никогда, а если сильно хочется, всегда можно купить. И всё равно, перебрав наедине с собой, нет-нет, да и мечтал о той самой, единственной.

Искать Лену он не пытался, хоть иногда и очень хотелось. Был уверен — она точно счастлива со своим денежным мешком. К тому же теперь отлично знал цену таким женщинам. По молодости возвёл на пьедестал, теперь тот давно превратился в труху. А потом Лена нашлась сама. Внезапно появилась в его жизни и… Не узнала. Нет, он не тешил себя иллюзиями, что она будет вспоминать и жалеть. Но хотя бы узнать могла?! Взгляд Лены тогда равнодушно скользнул по нему и остановился на бокале с шампанским. Её муж, наоборот, облизывал со всех ног, пытаясь получить выгодный контракт.

Максу стало мерзко. Так, что тошнота подкатила к горлу, захотелось сплюнуть обоим под ноги. Но он заставил себя выслушать предложение Вадима, заранее решив, что не будет иметь с ним никаких дел. Лена давно скрылась в толпе, маневрируя среди таких же бездушных, разряженных и пустых. А у него сердце сжалось вдруг крепко: детская сказка оказалась фальшивкой. Догадываться об этом — одно, а вот увидеть своими глазами… Разочарование постепенно оборачивалось злостью: на Лену, на себя, на мир, в котором они существуют. Вадим же, как нарочно, вцепился в него клещом. Через день уже сидел в его кабинете, закинув ногу на ногу, и самодовольно рисовал перспективы их сотрудничества. Сам Макс никаких перспектив не видел, и поначалу вообще решил послать Вадима далеко и на долго, когда на стол легла папка с его досье. Поначалу новость о том, что муж Лены — завзятый игрок, прошла мимо, не задев. К тому же Серёга, намекнув на связи Вадима, сказал, что неплохо бы попробовать.

Риск Макс любил, но только разумный. Изучив предлагаемый Вадимом контракт, понял, что особо ничем не рискует, а в случае, если Вадим обманет, его покровители перейдут к нему и их фирме. А это уже новый уровень. Макс загорелся. Личное и бизнес он всегда разделял, этот раз не стал исключением. Представлять, как после завершения сделки Вадим представит его Лене, как она, наконец, узнает и поразится, было приятно до внутренней дрожи. Пусть увидит: он тоже стал таким. Мелочно, мелодраматично, но Макс хотел этой встречи и признания, что она ошиблась. Чем больше он узнавал Вадима, тем больше убеждался: более мелочного, жадного и недалёкого человека ей было не найти. Но Лена ведь когда-то была другой. Тоже умела мечтать, и улыбалась так, что останавливалось сердце. Неделя за неделей на разных встречах Макс наблюдал за ней из угла, ища и не находя ту, прежнюю. Зато замечал порой и потухший взгляд, и неестественную улыбку. Сладкая жизнь пережевала Лену и выплюнула, оставив пустую оболочку.

— Ты нарушил условия контракта. — Голос Макса шелестел сухим льдом, на Вадима было жалко смотреть. Страсть к азартным играм сыграла и тут дурную шутку: поставив на кон деньги, выделенные на закупку оборудования, Вадим проигрался в пух и прах. Смотреть на него Максу было скучно: достаточно сделать один звонок в антимонопольную службу, и через час сего заберут. Вадим это заслужил, Лена, наверное, тоже. Но жалость, ненужная, зашевелилась в груди. Погасить бы, да не получалось.

— Я отыграюсь, — прохрипел Вадим.

— С тобой теперь никто за стол не сядет. — Макс отбросил в сторону закладную.

— А ты не хочешь сыграть? — от его улыбки захотелось брезгливо отряхнуться. — Хочешь, поставлю на кон Лену? Думаешь, не видел, как ты на неё смотришь? Проиграешь: закроешь мой долг и мы разойдёмся. Выиграешь: получишь и деньги, и Лену. Идёт?

— Не думал, что ты такая мразь, — скривился Макс. Внезапная догадка гадливо свернулась в груди: — Или это не первый раз, когда она платит твои долги?

Вадим долго раздумывал над ответом, решая, какой подойдёт больше. Потом тяжело вздохнул и нехотя сказал:

— Нет. Если я проиграю,