Любовь как вредное пристрастие (СИ) - "Awelina" Страница 18

Таким стабилизационным центром стали для меня трусики Нелли, вытащенные из корзины для белья. Те самые, в которых она встречала меня той ночью… В воскресенье утром, поглаживая в кармане мягкие кружева на них, я смотрел на ключи от машины и квартиры, брошенные в прихожей, полностью одетый, готовый ехать к ней и думал: а оно мне надо? Во-первых, с кем я собираюсь говорить и выяснять, что вообще происходит? С женщиной, предавшей и отказавшейся от меня, не доверявшей и не пожелавшей слушать. А во-вторых, зачем мне с ней говорить? Она использует меня, тонко манипулирует, взяла за член в прямом и переносном смысле слова. Ладно, я позволил это раз и другой, раскрыл обман, теперь надо поставить точку. А в-третьих… В-третьих, просто хочу ее увидеть и быть рядом…

Выматерившись, фантастически злой на себя, жизнь и треклятые выверты судьбы, я остервенело разулся, побросав обувь по разным углам. Вернулся в комнату, плюхнулся на диван.

Раздирающие меня противоречивые решения, желания и чувства не угомонились и в понедельник, словно у них был чемпионат по рукопашной борьбе, вот они и схватились не на жизнь, а на смерть. Меня, точно беременную истеричку, кидало из одной крайности в другую: от бешеной ненависти к надежде найти компромисс и выход, от желания часами доказывать Вишневецкой свои чувства и словами, и действиями к полному безразличию, похожему на амнезию, от отчаяния к смеху над собой. Рот всему этому затыкали трусики Нелли. Будто талисман, они теперь всегда были со мной, и как только ощущал, что дело дрянь, сжимал мягкий шелк в своей руке — и отпускало. Эта легкомысленная вещица из женского гардероба будто говорила: успокойся, Доронин, просто затаись и жди пятницы и тогда получишь все, а может, даже больше.

Да, ждать пятницы — хорошая идея. И планы уже есть: загляну в свой любимый дерьмовый бар, но на сей раз постараюсь ограничиться парой порций спиртного (надо бросать спиваться из-за какой-то предательницы), потом отправлюсь пешком в свое временное пристанище, а после… Пока не придумал, но и неважно. Импровизация тоже хорошая вещь. Главное — никакой Элеоноры Вишневецкой ни в мыслях, ни в реальности. Точка. Это точка, Доронин, понял?

Но (внезапно!) чудеса импровизации продемонстрировала моя мать. На девяносто процентов состоящая из постоянства и сохранении стабильности, привычек, она иногда выкидывала такой фортель, что вся семья неделями отходила. Кстати, знакомство и шефство над Нелли из числа таких поступков.

Мама позвонила в среду. Сама. И заговорила так, будто и не была обижена за развод, за то, что не могу наладить контакт с экс-супругой, и совершенно забыла, что я сын — паршивая овца в стаде Дорониных. Услышав ее беззаботный и веселый голос в трубке, я на некоторое время оказался дезориентированным и не мог сообразить: мне радоваться такой чудесной перемене или насторожиться.

— Гош, я понимаю, ты занят, поэтому сразу перейду к делу. Жду тебя вечером в пятницу на семейный ужин.

Пятница прямо какой-то день икс. Дел у меня много запланировано…

— Лучше не жди, я буду занят.

— И чем же таким?

Вот же дотошная женщина.

— У меня деловая встреча.

— Что? Допоздна?

— Возможно.

Мама решительно выдохнула в трубку.

— Егор, прекрати расстраивать меня. Повод для семейного ужина весомый: Аля представит нам своего молодого человека, они уже два месяца встречаются, и все у них серьезно. Предупреждаю, что Нелли я тоже позвала. Во-первых, они с Алей хорошие подруги, а во-вторых, она была и останется частью семьи. Ты понял меня?

— Понял, — буркнул сердито.

Нелли придет… Бывшая вряд ли откажется, ведь они с сестрой действительно дружат давно и надежно. Интересно, как она будет себя вести? Ведь это первая наша встреча на людях после развода… Интригует и то, что нас соединяет большая такая тайна: мы до сих пор спим вместе.

Спали! К черту Вишневецкую. Обязательно появлюсь на этом ужине и покажу, что совершенно остыл и интересуюсь ею не больше, чем предметом мебели.

— Во сколько и где? — прервал вопросом мать, начавшую перечислять, почему обязан явиться на очередное семейное сборище.

— В семь. Соберемся на даче.

Дачей мама называла коттедж за чертой города, в М***. Живописное местечко в глухой дыре, Евгения Александровна обожала его, проводила там весь свой отпуск и собиралась окончательно обосноваться в том доме, когда выйдет на пенсию. «Будете внуков мне привозить, замечательное место для них», — повторяла она. Большая часть семейных ужинов проходила именно там. На веранде накрывался огромный стол, в обязательном порядке подавались запеченная утка и любимое вино родителей, на свет вытаскивались все события и планы, которые требовалось обсудить на семейном совете. Более того, на таких сборищах объявлялись судьбоносные решения, к примеру, именно там Данил заявил, что женится на Карине, я — что Нелли приняла мое предложение и грядет очередная свадьба… Помню, она смущалась тогда так сильно, что почти весь ужин просидела очаровательно зардевшаяся и постоянно смахивала мою руку, желавшую обосноваться на ее коленке.

Время до вечера пятницы пролетело как Porsche Cayenne по пустой скоростной трассе. Истерика и ощущение, что схожу с ума, практически выдохлись — вот что значит правильный талисман в кармане и четко поставленная цель. На дачу прибыл ровно в шесть, поцеловал в щеку мать, пожал руку и обнял отца, удачно отшутился от вопросов, как дела, успехи и самочувствие, и стал ждать. Очень не терпелось увидеть, в кого же влюбилась Алька, девушка она у нас специфическая, долгое время казалось, что парня с таким же размахом интеллекта вряд ли найдет.

Парочка приехала ближе к семи, следом за Данилом и Кариной. Парень сестры, Андрей, разумеется, немедленно завладел вниманием всей мужской части семейства. Что ж, насчет интеллекта опасаться не следовало, скорее ужасаться. Сестра выбрала жениха с максимальной прокачкой в этом вопросе — физик, стипендиат какого-то там немецкого вуза (название в голове не зацепилось), через год-другой собирался закрепиться в какой-то лаборатории за рубежом.

Он как раз рассказывал, как они познакомились, когда я отвлекся… Нет, будем откровенны, совершенно выпал из реальности. Приехала Нелли. Напрочь позабыв о том, что надо с серьезно-угрожающим видом, не мигая, смотреть в лицо Андрея, я наблюдал через французские окна гостиной, как она идет по дорожке к дому. Чудесное видение… Завораживающее… Темное платье без декольте, лишь глубокий узкий разрез спереди, интригующий, заставляющий думать, что грудь бельем, кажется, не прикрыта. Короткий подол, который свободно трепал ветер, еще больше оголяя и без того впечатляющие стройные и соблазнительные ноги. Она распустила волосы, выделила макияжем глаза, а на губах рдела красная помада.

Твою мать! Надо официально запретить появляться ей на людях в таком виде! Откуда она? Со свидания? Или, наоборот, грандиозные планы на вечер после этого семейного сборища? Или решила показать, что я потерял? Или…

Ведьма! Притягательная, ненавистная. И ее личная жизнь больше не мое дело. Да, не мое.

Ну уж нет, мое! В таком виде она сегодня никуда и ни к кому не отправится. Если только прямиком в постель. Со мной.

Элеонора со всеми поздоровалась (кроме меня, даже взглядом не скользнула, чертова зараза), обнялась с матерью и сестрой, перебросилась парой вежливых фраз с Андреем и вместе со всей женской половиной упорхнула из гостиной. Я механически поплелся следом, без сомнения, одурманенный тонким шлейфом любимых духов Вишневецкой, но, вовремя очнувшись, остановил себя, замерев на пороге.

— По-моему, вы на полпути к тому, чтобы снова сойтись, — хмыкнул брат, положив руку мне на плечо.

— Разве? — я угрожающе взглянул на Данила. — Мы уже достигли точки полного забвения друг друга.

Тот улыбнулся с видом всезнайки.

— Не думаю, что Нелли так старалась, чтобы очаровать сегодня Андрея, меня или нашего отца. А ты буквально пожирал ее глазами потому, что вспомнить пытался?