Венера для Милосского - Инга Максимовская Страница 18

– Это да. А вот тачку то этого мужика жалко. Охеренная. Такой джипяра миллионы стоит.

– Теперь уже нет, – хмыкает невидимый мне Николаич.

Меня поднимает в воздух. Боль разливается по телу огненной волной.

– В Хаусова везем. Ближе всего. Погнали. Голову аккуртнее, там тоже травма не хилая. Мужик в рубашке родился. Жив и почти здоров. А голова…

– А голова предмет темный, – хмыкает тот, кого называют Семой. И я снова погружаюсь в липкий темный морок. Времени больше не существует.

Противный писк доводит до зубовного скрежета. Горло саднит, что то мешает сжать зубы. Что со мной произошло, и где я? Глаза открываю с трудом и тут же слепну от яркой белизны. Мерзкий звук становится каким-то уж совсем одуряющим. Если это рай, то он совсем не предел мечтаний. Он воняет лекарствами, дезинфектантом и… Чем-то таким притягательно сладким, до одури знакомым. Поворачиваю голову с трудом.

Ангел спит, скукожившись в неудобном кресле. Маленький ангел в медицинском костюме, дурацкой шапочке и стетоскопом перекинутым через тонкую белоснежную шею. Если это сон, то он не такой уж и дурной.

– Эй, – пытаюсь сказать я но что-то мешает. Что-то мерзкое, воткнутое мне в глотку. Писк теперь нескончаемый, вызывающий у меня оскомину, кажется что сейчас лопнут перепонки.

Ангел открывает глазща свои невозможные. Ангел или ведьма? Противная очкастая вредина, от которой я пытался унести ноги.

– Милосский, – выдыхает Ведьмера, вскакивая со своего места. Злая фурия, мечет молнии своими глазищами. – Ну и гад ты. Три дня был в коме. Три, сука, дня. Я тебе не сиделка, я врач между прочим. И Ванька… Скот ты, Мотя. Из-за тебя мы не успели подать заявление в ЗАГС. Что я вообще тут делала? Ты снова рушишь мне планы и жизнь. Вот немного очухаешься и я клянусь, я тебе вырву…

– Уыыыы, – выдыхаю я. Вот ведь блядство, не могу и слова сказать. И эта ведьма, кажется, наслаждается моей немощностью. Какое заявление? Она что дура совсем? Дергаюсь на кровати, бешено вращая глазами. Мерзкая трубка в горле, мешает мне сказать этой чертовке, что она круглая идиотина.

– Я пришлю твоего врача. И не надо мне тутприпадки изодражать. Не верю. А что ты думал? Что я буду как Ярославна на стене по тебе волосы рвать? Хер тебе, Милосский. А еще у меня скоро бкдет ребенок.

Ыыыыыы, – пытаюсь рычать, но выходит жалко и поззорно.

А ты, иди на хер, понял? Даже уехать не смог нормально. Не смог, гад такой. Я три дня… Да пошел ты… – снова превращается в колючку Венера. Очки нацепляет на нос, снова скрывается от меня за толстыми стеклами. Черт, три дня. Три гребаных дня я потерял валяясь чуркой в этой богадельне. И эта фурия, что она тут делала? Уж не переживала же за меня? Я же придурок и гад, а она вся из себя добродетельная клуша. Ребенок, у нее ребенок будет. Блядь, лучше бы я уделался насмерть что ли, чтобы не видеть и не жить в таком абсурде. Ведьма, проклятая ведьма. Которая мне… Нужна, как воздух. Дверь хлопает так громко, что кажется рядом взорвалась мина. Или это рухнула стена, которую я выстраивал долгие годы. Стена, помогающая моей душе быть каменной и никого не любить, оказалась хлипкой.

Глава 16

Венера

– Разинтубировали мы твоего красавца, – болтает в чашке с чаем пряником Янка, – здоровый лось. Другой бы уже хоралы пел апостолу Петру. А этот только…

– Он не мой, – выдыхаю я. Чай дорогой, но мне кажется, что от него пахнет прелой соломой. Вообще не понимаю этот напиток. Можно просто кипяток глотать, как по мне эффект тот же. Поморщившись отставляю симпатичный бокал, на котором нарисованы два обнявшихся котенка. – Переводить будем через пару дней. Куда только… Ни документов у него нет, ни вещей. Родственник не ищут. Прям заколдованный мальчик.

– Как это куда? В травму, – дергаю плечом, равнодушно глядя в окно, за которым нескончаемым роем вьются очумевшие снежинки. Откуда их столько в этом году. Как с цепи сорвались. – Погоди, как это нет документов? В машине не было ксив? Что-то прям из области фантастики. У олигарха нет документов. И никто не может его опознать и забрать? Надо просто взять у него контакты доверенных лиц. Мне что ли учить тебя, Ян? Подаешь в полицию запросы, и вуаля. Пока пациент загорает в травме, его нукеры примчатся как адские всадники, через десять минут приземлятся на крышу нашей клиники в голубом вертолете и на руках его отнесут в клинику в Швейцарии на долечивание. Странно, что они до сих пор этот город не перелопатили. Наверное человек шикарный этот болезный, раз его даже не хватились в его империи зла.

– Слушай, там… В общем, – Янка морщится, и у меня в сердце впивается болючая игла. – Его не в травму, похоже, переводить будем?

– А куда? – глупо моргаю, глядя на мнущуюся коллегу реаниматолога, у нее пряник давно размок и плавает в мутной жиже, в которую превратился элитный байховый.

– Ну, мы его стабилизировали, подержим у себя дня три еще, если никто не явится за пациентом, переведем к Решетову, – прячет глаза Яна. Черт, у нее у самой что ли крыша едет?

– И что он забыл, по-твоему, в психоневрологии? Нет, то что он злобный огр с манией величия – это бесспорно. Но нонче за это галоперидолом не лечат.

– Нонче галоперидолом мало что лечат, есть препараты более щадящее, – присасывается к чашке своей противной, доктор Орлова. Потом, поморщившись отставляет ее на стол и поднимается со своего места. Она красотка. Миловидная брюнетка. Очень профессиональный врач, но слишком мягкая для своей специализации. И идти за ней сейчас я не хочу, дала себе зарок не возвращаться в палату к Милосскому. Вазген злится, у меня проблем снова куча из-за этого сноба. Но я все равно иду за коллегой, гонимая чувством любопытства и… Меня туда тянет, как на веревке, если честно. Просто хочу убедиться, что мне плевать на Мотю-обормотю. – Пошли, проще показать.

Я бреду по коридору, который за почти неделю моих бдений у постели умирающего лебедя, Олигарха Милосского, стал мне почти родным. Придется звонить начальнику ДПС, с которым у меня давние, не очень приятные для него, но весьма полезные, как оказалось, для меня, отношения. Бравый полковник частый гость, посещающий мой кабинет инкогнито. Машина после аварии скорее всего на стоянке охраняемой, и документы из нее не мог забрать никто, это просто невозможно. Зачем мне это все. Да черт знает. Но не бросать же этого несчастного. Он то меня тогда не кинул на ночной улице. Алаверды, так сказать. Телефон его, наверное там же, где и документы. Позвоню в офис Милосского, ну, или где там заседают небожители. Пусть забирают свое сокровище. Пусть просто его…

– Здравствуйте, – слышу хриплый, будто песком присыпанный знакомый голос, звучащий сейчас неуверенно и без вечных ноток властности, вот уж чудо то. Красивый голос, словно бархат рассеченный. Черт, что за мысли? И что я вообще тут делаю? Я же невеста… И кольцо, которое я сейчас зачем-то снимаю и пихаю в карман пижамы, от чего-то кажется мне раскаленным. – Доктор, что-то случилось?

– Нет, – улыбается Янка, а мне кажется, что сердце у меня проскакивает мимо ударов. – Все в порядке. Просто привела коллегу для консилиума. Познакомьтесь, это Венера Карловна Шац.

– Но мы… – начинаю заводиться я. Что еще за цирк? Я коверный что ли? Замолкаю, получив ощутимый щипок в бок от Янки. На меня смотрят серьезные стальные глаза. Смотрят безразлично и без тени насмешки. Он что, издевается?

– Как вы сегодня себя