Светлана Демидова - Медовый рай Страница 18

В один из таких тягучих, нудных дней я допила последнюю бутыль кваса и решила временно вынести порожнюю тару на балкон. Когда я заходила обратно в комнату, неосторожным движением сбросила на пол бабушкину кулинарную книгу с мамиными записями, которую, видимо, в раздражении сунула на подоконник. Подняв с пола, я хотела положить ее обратно, но потом задумалась. Ну не из-за этих же записей о любви к мужу мама прятала свой, условно говоря, дневник за зеркалом! Среди бабулиных рецептов и маминой любовной истерии в ней должно быть записано нечто такое, что заставило это сделать.

Я залезла опять в постель, которую вообще не убирала с момента развода. Белье до сих пор еще слегка благоухало туалетной водой, которой я его спрыснула, чтобы секс с мужем был не только страстным, но еще и ароматным. Да неужели я когда-то была замужем? Такое впечатление, что и не была… Или в какой-то из прошлых жизней, если, конечно, считать основные положения теории реинкарнации не лишенными смысла.

Тяжело вздохнув, я углубилась в мамины записи. Те, что были посвящены ее сумасшедшей любви, я читала по диагонали. Ну не интересно оно мне нынче, что тут поделаешь! После бабушкиной записи о том, как перед запеканием в духовке нужно отмачивать индейку в соленой воде с пряностями и травами, пошли мамины тексты совсем другого порядка.

Вторник.

Все кончено! Жизнь кончена! Он не смог расстаться с ними! Конечно, он никогда мне этого не обещал, но я все-таки надеялась. Уверена, что такая любовь, как у нас, выпадает не всем в этом мире, а потому во имя ее можно было бы пойти на какие-то жертвы. Он не захотел… Что мне теперь делать?

Прочитав эдакое, я с интересом принялась пролистывать рецепты далее. Ишь ты! Не всем, видите ли, дается! Да когда я обнимала Мая, тоже думала, что испытываю нечто сверхъестественное! А он не испытывал… Впрочем, не надо мерить других своими бедами. Отец-то на маме все-таки женился!

Четверг.

Они уезжают к месту его новой службы в следующую пятницу! В пятницу, которая всегда была нашим днем! Об этом невыносимо даже думать! У нас осталась всего лишь неделя! Я все же выследила, где он живет, и смогла-таки увидеть его жену и того самого больного ребенка, которыми он не смог пожертвовать. Жена, пожалуй, приятная женщина, но совсем не моего типа. Как он мог на ней жениться, если полюбил меня, совсем другую? Неужели он когда-то любил и эту женщину? Не может быть… мы такие разные… А мальчика жалко… Он в инвалидной коляске… Бледный, прозрачный… Но ведь можно было бы посылать им деньги на лечение! Я готова была бы присовокупить и часть своей зарплаты! Почему он собирается принести в жертву меня?

Вот так новости! Отец был когда-то женат? У нас с Наташей, значит, где-то есть брат? Или… он, калека в инвалидной коляске… не выжил… Возможно, об этом написано дальше?

Пятница.

Он все-таки уехал. Своего адреса мне не оставил. Накануне мы встречались в гостинице. Я плакала. У него тоже были влажные глаза. Мы прощались, будто перед смертью. Наше расставание и есть смерть. Физическая, пожалуй, была бы даже избавлением… Но он просил меня поклясться, что я буду жить ради нашей любви и ничего с собой не сделаю. Я обещала. Но я не знаю, как сдержать это обещание.

Я вдруг вспомнила, что у мамы на левом запястье был тоненький белый шрам. Она говорила, что поранилась о какое-то битое стекло. Но так ли это? Может, она пыталась резать вены?

Среда.

Я согласилась выйти замуж. Сразу, как только мне предложили. Если уж не удалось связать судьбу с тем, кого продолжаю любить, то какая разница, за кого выходить. Жить-то как-то надо. Может быть, у меня родится сын, и я назову его именем любимого человека, след которого безвозвратно потерян.

Я шла с поезда с тяжелым чемоданом. Этот человек предложил свою помощь. Я подумала: если он даже скроется с моим чемоданом, я не огорчусь. Я разучилась огорчаться. Но он не скрылся. Он вообще был очень вежлив. И, пожалуй, красив. Высокий, гибкий, с вьющимися темными волосами и чуть удлиненными к вискам ярко-карими глазами.

Мы встречались недолго. Не больше месяца. Он не сказал мне о любви ни слова и не спрашивал меня о ней. Он просто позвал замуж.

Понедельник.

Замужем, в общем и целом, нормально. Чем больше мы узнаем друг друга, тем более убеждаемся в том, что поступили правильно. Нам хорошо вдвоем: у нас оказались общие интересы, мы одинаково смотрим на жизнь и всяческие ее проявления. Нам даже музыка нравится одна и та же. И живопись. И книги. Мой муж никогда не раздражается. Я тоже. Физически мы идеально подходим друг другу. И ведь могли бы в тот день на вокзале пройти мимо. Например, если бы я делала больше остановок, неся свой тяжелый чемодан, он успел бы уже сойти с перрона и отправиться на остановку трамвая. Мне же надо было спускаться в метро.

Пятница.

С некоторых пор я перестала любить пятницы, но потом эта нелюбовь ушла из моей жизни. Пятница оказалась неплохим днем. В пятницу у меня родилась дочь. Когда-то я мечтала о сыне, но дочка – тоже неплохо! Мы назвали ее Наташей. Она смешная! Папа ее очень любит. Я тоже. Нас теперь трое! Наверно, это и есть простое человеческое счастье. А все остальное лишь игра воображения.

Вторник.

У нас родилась вторая дочка! Счастливый папа назвал ее Галочкой. Я не возражала. Нас теперь четверо! Наташе маленькая Галочка тоже очень нравится. Они похожи друг на друга – и это хорошо! Мы счастливы? Несомненно! Семья, дети – это настоящее счастье!

Я читала и медленно прозревала. Наша мама вышла замуж вовсе не за того человека, которого любила. Ну конечно! Мы всегда знали, что мама с отцом познакомились на вокзале, а знакомство с тем, о ком написано выше, произошло в автобусе… Вернее, после того, как они из автобуса вышли… Выходит, что после той своей сумасшедшей любви мама все же сумела полюбить другого? Или так и не полюбила? Строчки ее дневника, касающиеся замужества и рождения дочерей, сухи и бесцветны. Она будто пытается убедить себя в том, что у нее все хорошо, что она счастлива. Ее любовь к нам с сестрой, конечно, была безусловной. Мы ее всегда ощущали и никак не могли в этом ошибаться. Неужели она не любила нашего отца? Но разве его можно было не любить? Он был образованным, эрудированным, интеллигентным, очень легким в общении. А еще он был очень красивым мужчиной, наш отец. Жаль, мы с Наташей пошли не в него, у нас у обеих только папины карие глаза… А что же отец? Любил ли он нашу маму? Выше она писала, что он не говорил ей о любви. Почему?

Понедельник.

Мы с мужем никогда не расспрашивали друг друга о прошлой жизни, когда еще не были вместе. Мы будто чувствовали, что воспоминания могут разрушить наше настоящее. Однажды муж с сожалением констатировал, что наши девочки совсем не похожи на него. Я предложила ему радоваться их похожести между собой. Им никогда не придет в голову, что у них разные отцы. Он вдруг решил расспросить меня об отце Наташи. И я рассказала. В ответ он впервые поведал мне о себе. Оказалось, родители страстно любимой им девушки посчитали его не подходящей партией для своей дочери. Мой красавец муж родился в семье простых инженеров, а отец девушки был дипломатом. Он увез свою дочь в Канаду, спасая от неподходящего кавалера. Простому советскому парню ходу в капиталистическую страну не было. Девушка для него оказалась потерянной навсегда.

Я поняла, почему он предложил мне замуж. В моих глазах он увидел такую же смертельную тоску, которую испытывал сам. Возможно, он подумал, что минус на минус дадут плюс. Этого не получилось. Мы так и не смогли полюбить друг друга. Впрочем, я пишу не то… Мы были очень близки, дружны, но как родственники. Не более того. Любовниками мы были лишь по долгу супружеской жизни. Да, мы подходили друг другу физически и испытывали состояние полета и восторга от интимных отношений, но это был всего лишь секс, не более того. Любви между нами так и не случилось.

Вот так номер! Любви между ними так и не случилось! А мы-то с сестрой были уверены, что наши родители любят друг друга, что мы с ней – плоды любви… Оказалось: плоды секса… Впрочем, нет! Плод секса – это я! Наташа – дочь другого человека… И поскольку она дитя любви, то вполне счастлива. Я же, дитя супружеского долга, нечто техническое… На мне печать нелюбви… Похоже, это покруче венца безбрачия… Видимо, выходить замуж мне разрешается, но полюбить меня вряд ли кто сможет…

Понедельник.

Дорогие мои девочки! Я обращаюсь к вам! Ищите любовь! Следуйте за ней! Жить можно и нужно только в любви! Все иное – ложь, притворство и театральная игра. Мы с вашим отцом (Наташа его дочь, он ее воспитывал и любил) очень уважали друг друга, были дружны, близки душевно и были уверены, что это сможет заменить нам любовь. Этого не случилось. Мы оба время от времени впадали в состояние депрессии и самой черной тоски. Вы, наши любимые дочки, давали нам силы для выхода из этого тяжкого состояния, но оно возвращалось вновь и вновь. Теперь же, когда вы уже взрослые и мы с вашим отцом остались наедине друг с другом, выхода нет. Приходится со всей очевидностью признать, что мы несчастливы. В юности мы поступили опрометчиво. Потеряв первую любовь, посчитали, что другой любви у нас быть никогда не может, и создали семью. Но ведь первая любовь не зря называется первой – после нее возможна другая. Мы, даже не попытавшись как-то побороться за свою первую любовь, еще и отрезали себе пути к другой любви. Не повторяйте наших ошибок, девочки! Храните любовь, если она у вас есть, боритесь за нее до последнего, если она ускользает! А если придется потерять любовь, не отчаивайтесь, не сдавайтесь, ждите прихода другой, ищите ее, стремитесь к ней! Без любви жить невозможно! Более того – греховно!