Елена Лагутина - Слепая любовь Страница 19

— Слушай, Данилка... — Полина развернула подругу к себе лицом, прищурившись, заглянула в глаза, молча и долго смотрела — и Данка не выдержала, сдалась и отвела взгляд. — Ты ведь обещала... Ты ведь обещала мне, что будешь счастливой! Так чего же ты ждешь? Регистрируйся, оформляй паспорт — и вперед! А то смотри, дождешься...

— Чего? — Затаив дыхание, Данка ждала — а Полина не пожалела, сказала:

— Того, что он на своей Катеньке женится, а тебе ручкой помашет! Его же видно, он слабый, а мамаша у него — сука! И Катька эта, наверное, еще похлеще...

— Да нет у него никакой Катьки, слышишь? Нет и никогда не было! Он меня любит, меня! Тысячу раз...

— Данка! — воскликнула Полина, отстраняясь от подруги. — Я не пойму, ты что, плачешь?!

Густели ночные сумерки, но спать не хотелось. Данка сидела дома одна и пыталась не думать. Но мысли так и лезли в голову — что же будет дальше? Она чувствовала, что в последние дни он стал какой-то слишком напряженный — неудивительно, ведь до отъезда оставались считанные недели, а ситуация так и не определилась. Она прекрасно знала, что он ждет от нее ответа, — Андрей был не таким человеком, чтобы по сто раз повторять одно и то же. А она не могла решиться, сама даже не зная почему, хотя представить свое дальнейшее существование на земле без этого человека просто не могла.

Но в этот вечер он не выдержал, напомнил как бы между прочим:

— Данка, ты как будто совсем забыла о моем предложении.

— Не забыла.

На этом тема была закрыта, но она почувствовала, что своим ответом сделала ему больно. Чувство вины не проходило, возникшая неловкость, возможно, и помешала им в тот вечер расстаться, как обычно, в первом часу ночи — сославшись на примитивную головную боль, Андрей проводил Данку до дома и уехал.

И вот она сидела — одна, как обычно, на кухне, за чашкой остывшего чая и думала. Позади было многое... Снова в памяти всплыли события далекого детства, снова — лицо отца... Сквозь мутную и тугую пелену воспоминаний все прошло мимо, и только он — Андрей... Дождь, первая ночь и тысячу раз — люблю... Да о чем тут думать? Какой же надо быть идиоткой, чтобы раздумывать над тем, согласиться ли на предложение любимого и любящего человека — навсегда остаться с ним, делить с ним горе и радость, счастье и беду? Разве можно в жизни мечтать о чем-то еще? Разве можно пережить разлуку с ним — и ради чего разлучаться, если можно быть вместе — всегда? Ведь они оба этого хотят!

Именно в этот момент она впервые за последние несколько месяцев ощутила удивительную легкость и всю полноту счастья, которая только возможна в этой жизни. Кинулась к телефону — она должна сказать ему об этом именно сейчас — и сразу же принялась мысленно отсчитывать дни: пока они подадут заявление, там еще месяц, кажется, но ведь можно и быстрее... Быстрее! Телефон молчал — заботливая Полина выдернула шнур из розетки, прежде чем выйти из дома, и Данка благодарно улыбнулась — да черт бы с ней, с этой мажор-дамой, сукой, как окрестила ее не изобретательная по части выражений Полька — теперь уже никто и никогда не сможет им помешать. Одним движением она исправила оплошность подруги — хотя откуда та могла знать, что именно сегодня Данке так понадобится телефонная связь. Мельком взглянула на часы — второй час ночи. Ничего, ради такой новости стоит потревожить сон любимого.

В трубке шли протяжные гудки, и сердце ее часто билось — сейчас она ему обо всем скажет... Только как, какими словами, Боже, нужно же было подготовиться.

— Алло.

Сначала она опешила и промолчала просто от неожиданности — женский голос был определенно молодым и, кажется, сонным... На том конце не было слышно ее дыхания — просто потому, что она не дышала, и только шум проезжающих машин из открытого окна...

— Алло! Говорите! Алло!.. Перезвоните, пожалуйста, вас не слышно!

А потом — потом она услышала голос, который никогда в жизни не спутала бы ни с одним другим и смогла бы узнать из тысячи голосов.

— Катенька...

Остаток ночи она провела под его окном. Во всем многоквартирном доме оно одно горело тусклым светом — наверное, ночник... Потом оно потухло, и почти тут же — по крайней мере ей так показалось — этот мертвый свет сменил первый луч рассвета, а она все стояла как парализованная, не в силах пошевелиться, прижавшись спиной к бетонной стене и совсем не замечая пронизывающего и опасного холода, не замечая и первых прохожих с хмурыми от раннего пробуждения лицами...

Они тоже ее не заметили — хотя она не пряталась, не скрывалась, ей бы и в голову такое не пришло, просто стояла в полном оцепенении, окоченев от холода бетона, — и вдруг увидела, как они вышли из подъезда, услышала, как лязгнула железная дверь.

— Да нет, ты прекрасно выглядишь! И не слушай никого, Кэт, ты правда замечательная...

Голоса удалялись. В какой-то момент, как это часто бывает, ей показалось, что она просто спит и видит страшный сон, потом ледяная волна ужаса накатила на нее, подступила прямо к горлу, сделав дыхание хриплым и затрудненным. Она попыталась пошевелиться, но не смогла, попыталась закричать, но услышала лишь глухой стон... А они удалялись, уже пересекали ближний перекресток, уже...

Сделав шаг, она поняла, насколько затвердели и затекли мышцы. Второй тоже дался ей с трудом, третий, четвертый... Она снова попыталась закричать — а возможно, и закричала, только голос ее едва ли можно было различить сквозь дикий скрип тормозов так некстати вывернувшей из-за поворота машины... В следующий момент она уже лежала на дороге. Лицо Андрея — естественно, он обернулся — было последнее, что она увидела в жизни. Хотя в тот день она не умерла.

Запах роз разбудил ее на следующий день после того, как она узнала, что больше никогда не сможет видеть. Розы... Кажется, именно так пахнут розы. Они могут быть белого, красного, желтого или черного цвета. Как странно, откуда в больнице — розы? Или, может быть, это ей просто показалось, или этот запах донес до нее ветер из открытого окна?

Она осторожно протянула руку — возможно, именно здесь находится тумбочка. Но нет — видимо, она слева... Откуда розы — посреди ночи? И тут пальцы почувствовали что-то холодное. Осторожно проведя по стеклянной поверхности, Данка поняла, что, возможно, не ошиблась. Еще одно движение — и вот уже она услышала, как ваза с грохотом упала на пол, и на мгновение ощутила прикосновение острых шипов к щеке. Затем подушка стала мокрой. Попытавшись приподняться, она больно ударилась виском о край тумбочки (наверное, это тумбочка) и снова упала на подушку. В висках сразу же застучало — а ведь еще вчера врач сказал ей, что никаких резких движений делать не стоит, что она вообще должна благодарить Бога за то...