Елена Файзова - Тайга – закон, медведь – хозяин (СИ) Страница 19

«Если Сережа его и в самом деле кинул, то он должен на меня злиться — я же тоже Кромина. Да и вообще, если бы не я, жил бы он спокойно со своей Тамарочкой», — она до сих пор не поверила, что Тамарочка была существом нереальным, гипотетическим. Не существовало этой женщины в природе, и Виктор никогда её не видел! Но, не отдавая себе в том отчета, Лена ненавидела неведомую женщину только за то, что она могла оказаться рядом со Стекловым. Сообразить, что она просто жутко ревнует Виктора, девушка пока не могла, так же как до сих пор не могла подумать, что влюбилась в своего нечаянного синеглазого похитителя. Сейчас она опять захотела, чтобы прилетел вертолет и весь этот кошмар закончился. Но ещё больше хотелось, чтобы Виктор понял, что она не такая, как он о ней думает.

Но зачем же он показывал ей лес? Шубу подарил… Или это он от скуки? А в постель её тоже от скуки уложил? Было обидно до ужаса. Девушка несколько раз пыталась отогнать от себя все мысли и заснуть, но когда начинала дремать, ей снилось, что Стеклов рядом, она почти чувствовала, как он её целует, и просыпалась, не понимая сон или явь. Потом просто встала и занялась тестом, затопила печь. Ходила неслышно, старалась не разбудить мужчину, берегла его сон, даже не догадываясь, почему это делает…

Стряпуха должна готовить в хорошем настроении. Лена была в полной ссоре с собой, с соседом и вообще с окружающим миром. Хлеб получился в этот раз неважный — тяжелый и кислый. Про завтрак Стеклов не спрашивал и совсем не заходил в дом с самого утра. Было слышно, как он во дворе гремит чем-то, ругается от злости.

«Зря я его ударила. Хотя и заработал… Он гордый, теперь и разговаривать со мной не будет. Но зачем шубу подарил? Или ему все равно кому дарить…» — она только сейчас сообразила, что совершенно не знает, кому мог бы Виктор сделать такой подарок. Кто есть в его жизни — жена, любовница или подруга? Сергей ничего не рассказывал, а с Леркой они только про шмотки и говорили, точнее, молодую тетку интересовали только вещи и деньги. В плане денег и вспоминали Стеклова, о личной жизни босса дядька и его жена речь не вели.

Девушка вспомнила один из советов психологов, над которым прежде смеялась — про недостатки и достоинства, и попробовала разделить поступки Виктора на две части. Вышло странно. Все неблаговидные на первый взгляд действия мужчины оказывались логичными и последовательными…

Он напоил её. Но пила же она сама! И не остановилась, хотя могла бы… А он, хоть и собирался, ничего ей не сделал, видимо, побрезговал пьяной. И никто за язык её не тянул, ругалась сама, как последняя…

«Почему я все время про него думаю? Не про маму и деда, а про него… Потому что здесь никого больше нет? И если он все правильно делает, то почему мне так обидно?» — не могла понять себя девушка. После истории с медведем все шло неспешно, словно время текло здесь медленней, чем в остальном мире. И слишком резким был переход от их мирной и дружной жизни к ссоре, а Лена успела привыкнуть к обсуждениям фильмов и рассказам о тайге и охоте. Она уже не испытывала неприязни к постоянной хозяйственной работе. Казалось, что другой жизни и нет, есть только эта, где они вдвоем.

«Мне нравится быть с ним вдвоем, — появилась мысль, которая все объясняла. — Вдвоем…»

Лену затошнило, стало пусто в голове и в животе, от осознания того, что все происходящее в тайге временно. Рано или поздно прилетит вертолет, они вернутся в прежнюю жизнь, а в той жизни Стеклов даже не вспомнит про неё. И стало не легко и спокойно, а тоскливо, потому что до смерти хотелось хоть раз ещё оказаться с ним рядом. И чтобы ничего не помешало, и чтобы его руки и губы на её коже, и все до конца… И пусть он потом всё забудет, и она растворится в череде его дней и женщин без остатка, потому что не нужна ему… Зато она будет помнить…

К обеду Стеклов все же не вынес голода и вернулся в избу. Его ждал накрытый стол, но есть пришлось в одиночестве. Лена была уверена, что после пощечины он не захочет видеть её. А мужчина воспринимал совместные трапезы не просто как прием пищи, для него это было частью общения. Он решил, что девушка просто не может простить ему обиду. Хотя если бы в этот момент подошел к ней, то получил бы не только прощение. Каждый из них решил за другого и не сделал шаг вперед. Время потащилось медленно и печально, краски тайги поблекли, несмотря на яркую солнечную погоду…

Пару дней они прожили почти в молчании. А потом Стеклова прорвало. Он уже понял, что Лена специально не трогает дареную шубку и ходит на улицу в старой куртке.

— Одеваться нужно теплее, холодно очень. Шапку не забывай. И в туалет холодный тебе ходить не стоит, чтобы не простыть, — как можно более спокойно сообщил он девушке.

— В холодный не стоит, но теплого я что-то не вижу. Или прикажете горшок завести? — возмутилась Кромина.

— Ведро можно приносить, я буду выходить, чтобы не мешать…

— Ни за что! — выкрикнула Ленка и опять выскочила на крыльцо без шапки. Она уже несколько дней чувствовала себя странно — першило в горле, и болела голова. Но признаться в своем недомогании даже не пыталась. Она старалась держаться на расстоянии от Виктора. И хотела, и боялась, что он попытается оказаться ближе. Боялась, что они помирятся и все может быть хорошо, пока не прилетит вертолет. Боялась, что потом будет больно расстаться, потому что уже знала, как сильно может мучиться. Хотела… потому что хотела и все тут. Если бы уходил Стеклов на охоту, как прежде, то Лене легче было бы жить, но морозы полностью прекратили промысел. Так что приходилось двум людям все время проводить рядом.

К очередной ночи термометр у крыльца уже показывал минус тридцать шесть, а к обеду следующего дня Белка начала щениться. Обнаружила это Лена, Виктор не мог понять, зачем она тащит в избу коробку и устилает её кусками брезента и мешками, а когда понял и попытался объяснить свою позицию в отношении ненужных щенков, то встретил ожесточенное сопротивление.

— Пусть замерзнут? Они ведь ЖИВЫЕ!!! — девушку просто трясло. — Вы что, все время так делаете? Да как же Белка вас терпит после этого?

— Ты что меня каким-то садистом выставляешь? Это первые щенки, я до этого только кобелей держал! Но так многие делают, а куда их потом пристроить? — оправдывался Стеклов.

— Евмену отдадим, вы же сами говорили, что у них от чумки почти все собаки поумирали. Или им тоже родословная нужна? Да я домой их заберу, но не позволю заморозить! — горячилась Ленка. — И не смейте мне мешать, а то я тоже… замерзну!

— Да ты и так замерзла, вон уже охрипла. Не ходи раздетая, — но девушка опять вышла во двор с непокрытой головой. Виктор со злости пнул многострадальный табурет и пошел помогать перетаскивать Белку в избу. Через несколько часов роды у лайки закончились, и в коробке под топчаном попискивали щенки. Кромина караулила их, будто сама родила. Перенесла в кухню свое одеяло и подушку и сообщила Стеклову, что теперь она будет ночевать тут. Даже взглянуть на приплод хозяин Белки не мог. Наконец, дождавшись, когда Лена уйдет из избы, Виктор вынул щенков и осмотрел их. Три кобелька были мастью в мать, похожий на Шайтана щенок оказался сучкой. Девушка вернулась в тот момент, когда мужчина разглядывал последнего кутенка, самого нелепого цвета. Основная часть маленького тельца была окрашена в черный цвет, лапки и хвост белые, а на голову словно кто-то пролил рыжую краску, причем рыжей была только половина головы, да ещё рыжая клякса оказалась на спинке. Степнов держал щенка двумя пальцами за шкурку на загривке, животинка болталась в воздухе, но не пищала. Лена кинулась отбирать щенка, а Виктор поднял его высоко и не отдавал.