Наталья Сафронова - Лабиринты любви Страница 19

31.12

Я накупила подарков девчонкам. Отправила посылку бабушке с дедушкой и Галке с семейством. 2 часа на почте стояла. Пусть хоть с опозданием, но получат. Вике написала большое письмо. Гошке купила клевую вязаную шапочку, а Лидии Федоровне — красивый заварной чайник. Он будет дома. Будем смотреть новый видик. Еще он пригласил к нам каких-то мужиков с женами. Это здорово! Всем будет не до меня. Загадывать ничего не буду, я и так знаю, что мы не расстанемся.

10.01.91

Ночью звонила Вика из Питера. Плохие новости: ее отца переводят на Урал в какую-то дыру. Вика ревет в трубку, ей с Костиком придется расставаться, со своими рокерами, с городом. Мне ее так жалко! Я пыталась ее утешить, говорила: вот закончишь школу, переедешь обратно в Питер поступать в институт. А она ничего не слышит, ревет: «Я без него столько месяцев не переживу!» Оставить ее там не с кем. Трагедия прямо. Я Вику очень понимаю. Когда я из-за отца сижу дома или Гошка занят, так мне и неделя кажется годом, а тут несколько месяцев без любимого. Бедная Вика!

07.03

Я пропала. Гошка что-то заподозрил. Устроил мне скандал, что я ему вру о моих мужчинах. Он меня в самом начале спрашивал, кто у меня был первый и почему я с ним рассталась. Я долго отнекивалась: правду ведь не скажешь, а врать не хотелось. Так Гоша со мной целую неделю не встречался. Велел сначала выяснить отношения с тем другим. Сказал: «Я могу быть вторым, но не могу быть во-вторых». И тогда мне пришлось придумать про роман с Сережкой, подробно описывать и квартиру, и как мы после репетиций оставались музыку слушать, как значки вместе делали. Гоша вроде поверил. А потом опять за свое: «Позвони ему при мне и скажи, что ты любишь другого, я тебя ни с кем делить не буду». Пришлось врать дальше, что мы якобы уже давно поругались из-за Влада, его старшего брата, с которым я на дне рождения целовалась. В общем, завралась совсем. Гоша поверил, хотя ужасно меня измучил ревностью и всякими расспросами. Но, может, это тоже от любви? Для него это все очень важно. Я поняла, что, если Гоша узнает про отца, этого он мне никогда не простит и я его никак не удержу. Что же мне делать? И никого рядом, у кого можно было бы спросить совета. Спасибо Надьке за дневник. Напишу — вроде как поговорю с кем-то. Завтра 8 марта. Что он мне подарит?

12.03

Новая беда. Опять ревность. Вчера в постели он меня спросил: «Почему ты не боишься забеременеть? Кто научил тебя предохраняться: Сережа твой или его старший брат, с которым ты до сих пор встречаешься?» Я плакала, клялась, что ничего не делаю, что так само получается. Тогда он говорит: «Вставай, пойдем к врачу». Еле уговорила этого не делать, пообещала, что схожу сама и принесу ему все выписки. Пообещать-то пообещала, а как это сделать, не знаю. Помню, отец водил меня в какую-то поликлинику, там еще такое кресло пыточное стояло. От стыда и страха я вообще мало что запомнила, а уж где это находится и как туда попасть, даже не представляю. Зайду завтра в училище в медпункт, пожалуюсь, что живот болит, может, наша врачиха подскажет, куда идти. Страшно и ужасно стыдно.

14.03

Была в поликлинике. Все стало еще хуже. Врачиха сказала, что мне какой-то «преступник» поставил французскую спираль, забеременеть я не могу, а она будет разбираться. Я схватила карточку и убежала, а она за мной чуть ли не погналась. Я пробежала квартала три, а потом одумалась и решила сходить в платную поликлинику. Мама водила меня туда к лору где-то на Добрынинской. Нашла. Записалась на консультацию. Врач мужчина, спокойный, на кресло это жуткое не погнал. Спросил, что меня беспокоит. Я ему честно сказала: у меня какая-то спираль, и мне надо объяснить моему парню, почему я не беременею. Правду сказать не могу. Он улыбнулся и сел что-то писать. Потом протянул мне выписку и говорит: «Кандидат медицинских наук может помочь очаровательной девушке сохранить свободу и любовника. У вас обнаружен дефект развития матки, так называемая детская матка, запомните это. Это делает беременность невозможной. До тех пор пока вы не расстанетесь со спиралью. Но убедительно прошу вас, не держите ее слишком долго, это действительно может привести к бесплодию.

Я летела к Гоше, как на крыльях. Но его не оказалось дома. Нашла только вечером в мастерской. Положила ему бумажку перед носом, он прочел. Потом обнял меня так по-взрослому и сказал: «Это место мы тебе быстро разовьем, и детки у нас будут такие же рыжие, как ты». Как я была счастлива. КК, прости меня, но я полюбила другого. Я тебя никогда не забуду, спасибо за то, что ты был со мной в эти трудные годы. А теперь мне кажется, что я такая сильная, что могу справиться со всем, даже с отцом.

10.04

Ну вот, хотела борьбы — получи. Отец все понял. Спать я больше с ним не буду, перебралась на кухню. Отец знает о Гоше все: где он учится, где работает. Велел передать ему, что запрещает нам встречаться. Но любить-то нельзя запретить! Уехал в свою очередную командировку, я свободна. Гошка чаще просит остаться. Мама его вроде неплохо ко мне относится, а отчим смотрит огромными глазами, увеличенными сильными линзами очков, как будто это я его голым застаю, а не он меня. Он хороший, но старомодный, и видно, что Лидию Федоровну к Гошке ревнует. Мне теперь стало так понятно, кто что чувствует, будто я птичий язык выучила. В училище нас стали водить на практику в садик в младшую группу, так мне и с детьми все понятно, кто почему плачет, кто на что обиделся, кому что интересно, без всякой детской психологии. Просто все видно, хоть они и не говорят еще. Экстрасенсы и гадалки всякие, наверное, также себя чувствуют, когда им все ясно, что для других загадка. Если бы все люди на земле были влюблены, то, вероятно, и конфликтов не было бы. Теперь я понимаю, почему в церкви говорят: «Бог — это любовь». Если любишь, то тебе открыто все, а если вокруг тоже любящие, то все открыты всем — это и есть царствие небесное, счастье, божественная благодать. Может, я что путаю, но чувствую себя на седьмом небе от счастья.

05.07

Все рухнуло. Отец вернулся, стал мне грозить… Дал три дня. Время есть, надо что-то придумать.

07.07

Только что ушел Гоша. Когда я увидела его в дверях, то чуть не упала от страха, что он сейчас все поймет. Гоша молча прошел в квартиру, заглянул в кабинет, открыл дверь в спальню. Увидел одну (!) кровать. Я подумала: «Все, понял, сейчас уйдет». Я повисла на нем, а он так спокойно попросил: «Сделай мне бутерброд». Я его сразу на кухню. Посадила так, чтобы он не увидел подушки и одеяла на стуле, кинулась к холодильнику. Я поняла, что отец приезжал к нему. Ну, думаю, если правду ему сказал, тогда все, Гоша вранья не простит. А он повернул меня к себе и спрашивает: «Ты хочешь, чтобы мы расстались?» «Нет, — говорю, — люблю тебя» — и заплакала, как дурочка, от облегчения, что все обошлось. Он что-то говорил, потом поел, потом я пошла его провожать. На меня от всех этих переживаний такая трясучка напала, что он тоже завелся. Мы еле дотянули до каких-то кустов в сквере, хорошо, уже сумерки спустились, но даже если бы на нас прожектор направили, я все равно не остановилась бы — так было сладко! Потом я побежала домой, надо что-то решать. Ой, кажется, он вернулся.